Инна Бачинская - Ошибка Бога Времени
– Ага, везунчик. Сильно повезло, – ухмыльнулся Монах. – Сколько ему было? Сорок? Пятьдесят?
– Сорок пять. Постарше Юли на пару лет. Мы все из одной школы, а Юля и Ирка учились в одном классе.
– Сердце – понятие растяжимое. Если проблемы с сердцем, то всегда таблетки под рукой, особенно если диагноз есть. Почему он сам не вызвал «Скорую»?
– Кто ж его знает! – пожал плечами Зажорик. – Плохо стало, дежурному позвонить быстрее.
– Кто там сейчас заправляет?
– Иркин супружник, Марик. Ты мою Ирку помнишь?
– Помню, конечно. Что он за персонаж?
– Безобидный подкаблучник, Ирка из него веревки вьет.
– Думаешь, он справляется?
– Марик? О чем ты говоришь! – всплеснул руками Зажорик. – Я вообще удивляюсь, что бизнес до сих пор не накрылся медным тазом. Марик – разгильдяй, ни рыба ни мясо. Юльке, как я понимаю, по фигу, она туда не лезет, вот он и разбирается в одиночку. Но я тебе сразу скажу, Юлька с ним еще наплачется. А что?
– Будем думать. Где находится «Торг»?
– На Пятницкой. А что?
– А то! Врага надо знать в лицо! – важно сказал Монах.
– Какого врага? – удивился Зажорик.
– Мальчики, ужинать! – Анжелика, растрепанная, в полузастегнутом халате, неторопливо вплыла в гостиную. – Олежка, у тебя от спины ничего нет? Житья не дает, проклятая! Перед дождем хоть волком вой!
Монах с минуту рассматривал Анжелику в неглиже, после чего приказал:
– Ложись, женщина!
– На диван?
– На пол. На спину, руки по швам. И молчи.
– Мне выйти? – спросил испуганно Зажорик, не выносящий вида человеческих страданий, ожидая бог знает чего.
– Останься. Будешь держать ее за руки!
– Ты… это… я, может, все-таки… – залепетал Зажорик, приподнимаясь со стула.
– Успокойся, муж, – пробасил Монах, ухмыляясь. – Я лечу словом, понял? Настоящий волхв лечит словом и энергетикой, а рук не распускает. Готова? – он повернулся к Анжелике.
– Готова! – Анжелика со стоном и оханьями улеглась поудобнее на вытертом паласе.
– Закрой глаза. Сейчас ты почувствуешь тепло, потом тебе станет жарко, потом как будто мураши побегут везде. И не сдерживайся, отпусти себя! Все твои реакции совершенно естественны.
«Это как?» – хотел спросить побледневший Зажорик, не не посмел. Сидел, вцепившись в стул, не сводя взгляда с лежащей на полу супруги и стоящего на коленях рядом Монаха. У него мелькнула мысль, что Монах, несмотря на габариты, очень гибок и подвижен, вон как сложился чуть не пополам, как кузнечик, а ему, Жорику, если бы пришлось, то треск стоял бы конкретный.
Наступила тишина. Зажорику показалось, он слышит гудение – будто большой шмель гудел басом. Монах, держа руки с растопыренными толстыми пальцами над телом Анжелики, стал чуть раскачиваться из стороны в сторону и гудеть, и проводить ладонями туда-сюда. Анжелика лежала неподвижно, как мертвая – Жорику показалось, жена перестала дышать. Он не верил в подобные штучки, считая их кликушеством и шарлатанством, но сейчас ему стало не по себе – родной человек ведь! Он оторвал руки от стула и в волнении захрустел пальцами.
Монах раскачивался все сильнее, гудение становилось громче.
Анжелика вдруг рассмеялась, и Зажорик покрылся испариной. Анжелика заливалась глупым смехом, Монах делал пассы и гудел, а Зажорик сидел, оцепеневший, не сводя взгляда с обоих.
– Все! – вдруг сказал Монах. – Вставай, женщина! – сам же опрокинулся на пол и утерся рукавом рубахи. – Устал!
Зажорик с облегчением перевел дух. Анжелика открыла глаза, помогая себе руками, уселась рядом с Монахом.
– И все?
– Как спина? – спросил тот.
Анжелика пощупала спину.
– Вроде полегче. А чего ты делал?
– А чего ты смеялась? – спросил Зажорик.
– Я? – удивилась Анжелика. – Когда?
– Ты лежала на полу и смеялась!
– Не помню, – озадачилась Анжелика.
– Происходил переброс энергии, – объяснил Монах, все еще лежа на полу. – Она могла смеяться, плакать, кричать, размахивать руками. Никогда не знаешь заранее, у всех это проявляется по-разному. Это старый шаманский обряд, встряска и продувка энергетических каналов. Убирает боль и аномалии. Иди, Анжелика, приклей на спину перцовый пластырь и спи спокойно.
– А пластырь зачем? – по-дурацки спросил Зажорик.
– Для закрепления, – пояснил Монах. – Хочешь попробовать? Ложись!
Зажорик в испуге замахал руками.
– Упаси бог! Пошли ужинать! – Он протянул Монаху руку. – Вставай!
Монах, словно не замечая протянутой руки, легко поднялся с пола, и друзья отправились в кухню.
– Нам нужен план действий, – сказал Монах, когда они уже сидели за столом, поглощая яичницу. – С самого начала. Аб ово[4], как говорили древние.
– Чего? – не понял Зажорик.
– С нуля, другими словами. Чтобы ничего не упустить.
– Водку будешь? – невпопад спросил Зажорик.
– Нет, тут нужен возбудитель покрепче, – ответил Монах. – У меня всегда с собой. Давай рюмки!
– Что это?
– Настойка аманиты, это такой хитрый таежный гриб, здорово прочищает мозги.
– Из аптечки шамана? – пошутил Зажорик, с опаской глядя на коричневую жидкость с неприятным запахом гнили, которую Монах накапал в рюмки из затейливой формы маленькой бутылочки.
– Ага! И водички сверху! Для дебюта достаточно, думаю. Я сам пока не решался, нужна компания.
– И что будет? – Зажорик задержал дыхание, его затошнило.
– Интеллектуальный оргазм будет, братан!
– Чего?!
– Мозги, говорю, здорово прочищает, начинаешь видеть перспективу. Не бойся, Зажорик, средство проверенное. И главное, знающие люди говорят, никакого похмелья. Заодно и проверим. Твое здоровье!
Они выпили. Монах залпом; Зажорик – маленькими глотками, страшно скривившись…
Спустя несколько минут Монах вытащил Зажорика из-за стола, отнес в гостиную и положил на диван. Пощупал пульс, приподнял веко, нахмурился и покачал головой. Трудно сказать, что это означало – то ли то, что состояние здоровья Зажорика после выпитой отравы оставляло желать лучшего, то ли осуждал друга за хлипкость…
Монах сидел еще долго; голова у него кружилась, мысли проносились как на ураганном ветру, и были они фантастичны, красочны, полные незнакомых лиц, смеющихся, плачущих, кривляющихся, показывающих языки; лысых и волосатых; старых и молодых. А над ними оранжево-зеленым зонтиком звучала космическая музыка сфер; а над зонтиком – переливалось северное сияние во всю ширину неба – ослепительные огненные вспышки. Лица, подсвеченные сиянием, раскрывали рты и что-то говорили, но музыка сфер мешала, и Монах щурился, стараясь расслышать и понять, что они говорят. Они все повторяли одно и то же слово, Монах наконец понял, что это было за слово. «Убийство, убийство, убийство…» – повторяли ухмыляющиеся рожи в его видениях…
– …Чуть лапти не сплел, до того погано было, – пожаловался Зажорик приятелю, сползая утром с дивана. – Лучше водка, чем это… зелье! И сейчас еще тошнит, аж кишки выворачивает… – Он издал горловой звук и бросился в туалет.
– Масса подгуляла, – заметил глубокомысленно Монах ему вслед. – Тебе, Жорик, набрать бы пару-другую кэгэ. Кроме того, надо бы определить дозировку. А мне вроде как ничего… – Он закрыл глаза, прислушиваясь к собственным ощущениям.
– Чтоб я еще когда… твое зелье… – зеленый и мокрый от пота Зажорик появился на пороге, держась за косяк. – Подохну раньше! Даже не предлагай! Вы там, в тайге, привыкли мухоморы жрать… а нормальному человеку кирдык! Господи, как же мне хреново!
– Есть будешь? – спросил Монах.
Зажорик охнул, зажал рукой рот и выскочил из кухни.
– Похоже, промашка с дозой… мне тоже как-то хреновато, если честно… – пробормотал Монах, опираясь рукой на стол. Он вспомнил, как купил рецепт чудо-настойки у проспиртованного и прокуренного бича, который клялся, что забирает с полоборота и появляются «картинки»; у бедолаги дергались веки, и речь давалась ему с трудом, и Монах понял, что тот находился под перманентным кайфом, видимо, неосторожно увеличивая дозу. И это было доказательством эффективности грибов. В этом деле главное – подобрать дозу, решил он про себя, прислушиваясь к громким гортанным звукам из туалета, чувствуя, как подкатывает под горло горячий ком. В следующую минуту он сорвался с табурета и тоже помчался в туалет…
Глава 9
Житейские откровения и житейские премудрости
Нынче выпал ясный день.
Но откуда брызжут капли?
В небе облака клочок.
Мацуо Басё (1644—1694)И снова он улетел на рассвете – еще не было семи. Но Юлия была начеку и поднялась раньше. Осторожно оделась, постояла, глядя на него, спящего, испытывая такой восторг, такую радость, такое желание погладить, дотронуться, почувствовать вкус его тела и губ, что темнело в глазах. Она проскользнула в ванную комнату, с любопытством рассмотрела себя в зеркале, умылась и подкрасилась – чуть-чуть. Сказала «привет» и улыбнулась своему отражению, как советовала одна ведьма из телепередачи про магию зеркал. Лицо горело от вчерашнего солнца, и Юлия с сожалением подумала, что идет осень с дождями и сыростью, становится холодно… лучше бы весна, когда все впереди! Или лето. А еще она подумала, что выглядит просто потрясающе, даже с покрасневшим от загара носом!
