Мария Спасская - Магическая трубка Конан Дойла
Не понимая, к чему весь этот разговор, доктор согласно кивал, переглядываясь с женщинами и трясясь по неровной дороге мимо тростниковых хижин, сбившихся в деревни на небольших, отвоеванных у джунглей просеках. Около каждой деревни зеленели засеянные ямсом поля, отделенные от соседней труднопроходимыми зарослями, перед которыми вдоль всей дороги сидели чернокожие женщины, разложив прямо на земле овощи и фрукты, названия большинства из них Дойль не знал. Тонконогие рахитичные дети крутились тут же, и каждый зазывал проезжающих к своему развалу.
В самом начале торговых рядов миссис Эверсон выбралась из тележки и стала одаривать чулками улыбчивых женщин, получая взамен связки бананов и загадочные фрукты самой разной формы и расцветки. Перед одним глазастым постреленком не устояла и мисс Бетти и, тоже покинув телегу, за пенни купила у его толстой бабки плетеную сетку непонятного назначения. Откуда-то издалека уже давно доносился стук тамтамов, усиливающийся по мере того, как повозка продвигалась вперед.
Показалась очередная поляна, отгороженная от дороги торговками с детьми, и внимание путешественников привлекло шумное празднество в самом центре деревни. Именно здесь били в большие барабаны. В окружении хижин на фоне зеленой травы выделялся яркий деревянный петух размером с дорожный сундук, вокруг которого пели и плясали чернокожие обитатели этого места.
— Как интересно! Послушайте, давайте свернем, — тронула мисс Бетти за руку провожатого, указывая на тропу. — Они что-то празднуют. Должно быть, свадьба.
— Не свадьба, похороны, — поправил девушку маленький африканец, дергая животное за уздечку и тем самым останавливая его неторопливый бег.
— Какой кошмар! Почему эти люди так радуются смерти ближнего? — От изумления овечье лицо миссис Эверсон вытянулось еще больше.
Дойль тоже во все глаза наблюдал из остановившейся тележки за ритмичными танцами аборигенов, не понимая их радости.
— Ашанти знают, что их близкие не умирают, а переходят в иной мир, — буднично пояснил Овусу. — Гораздо более светлый и радостный, чем наш. Жизнь ушедших предков продолжается, и духи помогают нам в тяжелых ситуациях, надо только уметь попросить. Мир духов чист и светел. Вчера в этой деревне, жители которой считают себя потомками льва, убили вождя, а его брата, который должен был стать новым вождем, взяли в плен работорговцы. А сейчас мертвого вождя хоронят вот в этом деревянном петухе, ибо никто, кроме вождя, не может первым увидеть восходящее солнце. Вождь живет совсем так же, как гордая красивая птица петух, и, умерев, именно в петухе входит в царство мертвых.
— А если покойный был музыкантом? — округлила глаза мисс Бетти, кивая на бьющих в барабаны туземцев.
— Его похоронят в искусно сделанном тамтаме, — ответил гид. — Чтобы в другой жизни он мог бить в тамтам.
— Все это не более чем дремучее суеверие, — оборвал разглагольствования проводника убежденный агностик Дойль. — После смерти ничего нет.
— Белый господин, нельзя так говорить. — Овусу обиженно выпятил толстую нижнюю губу. — Вождь всегда является посредником между миром живых и царством мертвых, это факт, с которым невозможно спорить. Так считают ашанти. — Он поднял вверх длинный черный палец и плеткой хлестнул круп ослика, вынудив животное снова начать медленное движение по тропинке в сторону веселых похорон. — У вождя есть ритуальная трубка, — продолжал африканец, — которую он курит, когда говорит с духами. Вождь должен быть сильным, чтобы много курить, иначе дела племени замрут на месте, ведь без помощи духов не происходит ни одно событие.
— Вы тоже ашанти? — оживилась леди Абигайль.
— Нет, я из народа банту, — хитро улыбнулся Овусу.
— Так интересно! — выдохнула Бетти. — Давайте подойдем еще ближе!
Ослик медленно, но верно приближался к деревне. Проезжая мимо странного конуса чуть выше человеческого роста, из которого виднелась черная голова, Артур не сразу понял, что это муравьиная куча, в которой сидит человек.
— За что его так? — прошептала потрясенная девушка.
— Это пленный.
Они проехали еще немного, и, остановив повозку, Овусу строго сказал:
— Смотрите отсюда. Ближе нельзя. Духи прогневаются и прикажут вас посадить в муравейник.
Однако настроение наблюдать за весело пляшущей похоронной процессией у экскурсантов пропало и без боязни разгневать духов, и ослик, с трудом развернувшись на тропинке, потянул повозку обратно на дорогу. Поднявшись на холм, путешественники оказались у мрачного белого здания, к которому вела широкая стертая лестница. Толстые каменные стены защищали крепость со стороны моря, куда были направлены стволы пушек, установленных в специально предусмотренных для этого отверстиях.
— Ого! — вырвалось у Артура. — Это что же за фортификационное сооружение?
— Это Кейп-Кост, белый господин. Штаб-квартира английской компании «Королевские дельцы», на которую я работаю, — с достоинством сообщил Овусу. — Здесь можно выбрать лучших рабов Золотого Берега. Самых работящих, трудолюбивых ашанти, только вчера захваченных нашими солдатами в плен. Они томятся в казематах, дожидаясь, когда по-настоящему достойный покупатель отберет лучших из них.
— С чего ты взял, что я собираюсь покупать рабов? — оторопел судовой врач.
— Ну как же, — растерялся проводник. — Белые господа с такими, как у вас, саквояжами в руках, всегда приезжают за черными невольниками. В саквояжах у белых господ хранятся деньги.
Дойль озадаченно взглянул на Овусу и вдруг расхохотался.
— Да нет же, приятель! Я доктор! Врач! — сквозь смех проговорил он, выбираясь из повозки. — Мне жаль, мой друг, но я не покупаю невольников! Тебя ввел в заблуждение мой докторский саквояж!
— Но это так интересно! — умоляюще вскинула руки мисс Бетти. — Я очень хочу посмотреть на чернокожих рабов!
— Не думаю, что благовоспитанной девушке пристало посещать невольничьи рынки! — тряхнула седыми кудряшками миссис Эверсон.
Абориген покосился на богатую цепочку, тянущуюся из петлицы жилета доктора к венчающим ее часам, и с надеждой проговорил:
— Но, господин, если у вас нет денег, вы можете обменять эти часы на самого лучшего невольника!
— Мне не нужен невольник, — категорично отрезал Артур.
Под раздосадованное бормотание Овусу на языке народа банту доктор Дойль выбрался из повозки, развернул ослика с дамами в обратную сторону, и, ведя животное под узцы, размашистой походкой зашагал назад, к берегу океана, где дожидалась на якоре «Маюмба».
Лондон, 199… год
Подготовка к выступлению на симпозиуме заняла около часа. Остаток вечера Басаргин просидел с Радием за длинной стойкой бара на первом этаже отеля, слушая, как друг хвастается перед зарубежными коллегами научными успехами и изобретениями. Затем Полонский перешел к рассказу о походе в музей.
— Я смотрю, вы посетили сувенирную лавочку, — заметил немец Клаус Штольц, рассматривая новую трубку Радия. Закончив осмотр, он оттопырил нижнюю губу и пренебрежительно процедил сквозь по-заячьи выпирающие зубы: — Барахло. Ширпотреб.
— Знаете, где взять лучше? — хмыкнул Радий.
Немец отхлебнул из высокой пузатой кружки холодного пива и, заметив досаду в глазах Полонского, застывшего в напряженной позе над коктейлем «Пино-колада», неторопливо затянул:
— Не так давно в офисе одной из лондонских юридических фирм было найдено собрание бумаг и кое-какие личные вещи сэра Артура Конан Дойля. Через два дня состоится аукцион, где будут распродаваться эти реликвии. Не сомневаюсь, что там будут и трубки. Я планирую посетить, ибо думаю, что закрытие семинара прекрасно пройдет и без меня. Если желаете, можете составить мне компанию.
Аукционный дом, о котором шла речь, располагался в Южном Кенсингтоне. Михаил много слышал об этом уникальном месте, которое после проведения первой Всемирной выставки по инициативе принца Альберта было превращено в музейный городок Альбертополь. Много слышал и потому не мог отказаться от предложения немца. После недолгих уговоров Радий согласился поехать на аукцион, соблазненный перспективой заполучить подлинную трубку писателя. И в тот момент, когда участники симпозиума благодарили организаторов за прекрасно проведенное мероприятие, приятели вместе с Клаусом Штольцем неторопливо шли по выставочной дороге мимо устремленного в небо двумя симметричными романо-византийскими башнями Музея естествознания, располагающего богатейшей коллекцией экспонатов по ботанике, зоологии, минералогии и палеонтологии.
