Буало-Нарсежак - Волчицы
Я двинулся дальше, прошел мимо регистратуры. Там, за кассой, между двух пальмовых деревьев в кадках, зевал портье. Я еще раз поставил перед собой вопрос: почему я все же занял место Бернара? В этот момент мне было необходимо выстроить еще один ряд причин - из-за Жюлии. Но их не было. Или скорее была целая россыпь мелких доводов, ничтожнейших мотивов: тогдашнее мое изнуренное состояние, отвращение ко всему, желание обрести крышу над головой, потребность в женской заботе и много чего еще, гораздо более необъяснимого и всесильного, чего мне самому никогда не разгадать. Жюлия не поймет. У нас не было времени сделать шаг навстречу друг другу. И в то же время я не преступник - я это отлично чувствовал. Небольшое усилие, пустяковый рывок - и я могу стать великим человеком. Увы, мольбы мои будут напрасны... Тем хуже! Раз уж все равно пропадать, отчего не попробовать?
Я вошел. Портье рассеянно взглянул на меня.
- Мест нет.
- Мне не нужна комната. Я хотел бы видеть мадемуазель Прадалье.
- Номер пятнадцать. Третий этаж по коридору налево. Лифт не работает.
Портье смахивал на полицейского; мой необычный наряд и наружность молодящегося старика задержали его невыразительный, но цепкий взгляд. Оробевший, с подступающей к горлу тошнотой, раздавленный, я поднялся по лестнице. Второй этаж. Третий. Было четверть двенадцатого. Вот и номер пятнадцать. На память пришли слова Аньес: "Женщина, которая желает вам зла", и рука моя бессильно повисла на полпути от двери. Сейчас моя авантюра кончится. Бернар уберег меня от голода, плена. Но уберечь меня от Жюлии не в его силах.
Я постучал тихо-тихо, надеясь, что она не услышит и я смогу уйти.
- Войдите!
Я толкнул дверь и сразу же узнал ее: похожа на Бернара, такая же крепкая, около уха бородавка.
- Жюлия, - пролепетал я.
Она сделала несколько неуверенных шагов, затем протянула ко мне руки и воскликнула:
- Бернар! Бернар! Если бы ты знал, как я тебя ждала, Бернар!
Она кинулась ко мне, уткнулась мне в плечо. Заплакала.
- Бернар! Мой бедный Бернар!
Я закрыл глаза и сжал челюсти - сильнее, еще сильнее, - потому что комната вдруг поплыла у меня перед глазами.
Глава VII
Я просто грезил наяву! Женщина, что подкрашивалась у зеркала над умывальником, была Жюлией; она говорила со мной о Сен-Флуре так, словно я и впрямь был Бернаром, и не желала замечать ничего, кроме своих слов, которые оставались для меня пустым звуком, но ранили сильнее, чем упреки. Прихорашиваясь, она улыбалась, отыскивала перчатки.
- Если бы ты знал, как я переживала нашу размолвку, Бернар! Но теперь все позади. Больше ни слова об этом. Ты здесь, это главное... Возьми сверток - это тебе для восстановления сил. Удалось достать порядочный кусок свинины и яйца. И барышням твоим будет полегче! Поздравляю тебя с такой "крестной" - она держится с удивительным достоинством! Поделилась со мной вашими планами... О! Не более чем намек, но такие вещи понимаешь с полуслова...
Не переставая говорить, она подтолкнула меня к выходу, заперла дверь на ключ. Она была вульгарна, от нее пахло парикмахерской, мне было не по себе, словно она и в самом деле моя сестра. И в то же время в состоянии того отупения, которое при всех важных житейских поворотах находило на меня, придавая мне вид человека со всем согласного, тогда как в глубине души я изо всех сил сопротивлялся, я был не способен ни говорить, ни протестовать. В эту минуту я отказывался быть Бернаром, слышать "ты" из уст этой женщины; мне хотелось крикнуть ей: "Вы отлично знаете, что я не ваш брат!" Вместо этого я шел рядом с ней; она держала меня под руку и все говорила, говорила, да с такой неподдельной веселостью, что я только диву давался. Собираясь открыть ей истинное положение вещей, я мобилизовал все силы и теперь был совершенно сломлен: во рту пересохло, в горле стоял ком. Вдобавок я почувствовал нечто вроде постыдного облегчения, словно только что вступил с этой незнакомой тараторкой в какой-то бесчестный сговор. Мне и тут повезло. Я не понимал, что тому причиной, но ощущение благополучного исхода, которое охватило меня, было сродни тому, что я испытал, когда Аньес ночью впустила меня в дом.
- Жюлия, - начал я, - позволь мне...
- Не благодари меня, мой милый Бернар, что тут особенного? Конечно, я собрала твой чемодан наобум. Наверняка забыла положить целую кучу вещей. Взять хотя бы твой будильник, тот, что ты выиграл в финале соревнований на кубок Фабьена.
Возможностей поймать меня у нее было предостаточно; я был в ее власти. Бернар ни словом не обмолвился о кубке Фабьена. Однако, по всей видимости, в ее намерения не входило расставлять мне сети.
- Деньги в бумажнике... - продолжал я.
- Вернешь потом. Это от нас не уйдет. Могу же я одолжить тебе... хоть раз в жизни!
Мне казалось, я веду двойное существование, и это меня добивало. Но самым поразительным и с каждой минутой все более тревожным было поведение этой женщины - то, с какой непринужденностью она держалась со мной, как беззастенчиво прижималась ко мне... Так, видно, и положено вести себя сестре! Голова моя раскалывалась под натиском разноречивых мыслей, я был уверен, что в конце долгого неясного пути, на который я вступил по милости Жюлии, мне грозит еще более страшная опасность.
- Хорошо ли они к тебе относятся? - поинтересовалась она. - Малышка смахивает на ведьму.
- Они очень предупредительны... Сколько ты думаешь пробыть здесь?
- Хотелось бы подольше, но в моем распоряжении всего три-четыре дня. Занимаясь торговлей, себе не принадлежишь... Ах да, ты же не в курсе. У меня теперь небольшая бакалейная лавка. Дела идут неплохо. На жизнь хватает, чего еще!
Любое ее слово, любая интонация покоробили бы Элен. И она собиралась жить вместе с нами!
- Должен предупредить тебя: у Элен довольно сложный характер. Прежде она была богата. Теперь вынуждена сама зарабатывать себе на жизнь... Ты же понимаешь. При ней лучше не распространяться о твоей лавке и делах.
- Буду вести себя тактично, - пообещала Жюлия. - К тому же подобные люди на меня не действуют.
Мы пришли. Элен ждала нас на лестничной площадке. В темном костюме она выглядела весьма элегантно. Аньес с массивным золотым браслетом на запястье выглядывала из-за ее спины, улыбкой встречая поднимающуюся Жюлию. Моя семья! Я с трудом дышал.
- Лестница дает себя знать, - пробормотал я. - Что делать! Старею.
Мы вошли, дверь квартиры захлопнулась. Я был один с тремя женщинами, которые держали мою судьбу в своих руках и в любой момент могли погубить меня. Ничего другого мне не оставалось. Я принадлежал им.
Мы прошли в столовую. На столе сверкали серебро, хрусталь. Пока Элен рассаживала всех, я, несмотря на сковавшую меня напряженность, не без удовольствия отметил про себя, как оробела Жюлия.
- Итак, отыскали его наконец? Довольны? - спросила Аньес.
- Да, я очень счастлива, - покраснев, ответила Жюлия. - Он похудел, но не слишком изменился.
Игра в прятки началась. Из осторожности я ел молча, предоставив говорить Жюлии. Элен вела себя сдержанно. Зато Аньес, не скрывая любопытства, засыпала соседку по столу вопросами. С присущей ей интуицией она, должно быть, уловила в поведении Жюлии нечто необычное.
- Вы думали, ваш брат умер, не так ли?
- Поневоле. Вначале я кое-что узнала от одного из его приятелей, репатриированного по болезни. Он сообщил, что Бернара перевели в другой лагерь, в Померании. А после ни одной весточки. Я потеряла всякую надежду.
- А сейчас откуда узнали? Случайно?..
- Совершенно случайно. Зашла в мэрию за талоном на бензин и...
- У вас машина?
- Да, старенький "рено". Когда занимаешься коммерцией...
- Вот как! Вы торгуете? Бернар скрыл это от нас.
- Да он, бедняжка, и не знал об этом. Два года назад мне случайно подвернулась заброшенная бакалейная лавка...
Я не осмеливался поднять глаза на Элен. Допрос - иначе это и не назовешь - продолжался. Время от времени Аньес обращала на меня затуманенный взгляд, словно предлагая принять участие в разговоре. Я отвечал только в крайнем случае, когда Жюлия заговаривала о ком-нибудь из Сен-Флура, кого я, по всей видимости, не мог не знать. Мне, разумеется, было страшно, но вместе с тем я все более отчетливо сознавал, что Жюлия не пытается запутать меня. Мне даже показалось, что несколько раз она приходила мне на помощь как союзница... Как союзница! Стоило этой мысли зародиться в моем мозгу, и она уже больше не покидала меня. Здесь была грань, за которой начинался абсурд. Эта женщина знала, что я обманщик. И вместо того, чтобы спросить меня, почему я занял место Бернара, вместо того, чтобы поинтересоваться, где Бернар, она сразу же пошла на обман Аньес и Элен. Чего она ждет от меня?
- Бернар? Ты слышишь?
- Да-да, извини...
- Я рассказываю Элен, что с питанием в Сен-Флуре трудно, город перенаселен...
Быстро же она стала звать их по имени! Скоро начнет тыкать.
- В твоих интересах оставаться в Лионе как можно дольше.
