Лоренцо Каркатерра - Гангстер
— Поэтому папа говорит, чтобы я держался подальше от Иды? — спросил Анджело. Косые лучи солнца зажигали искорки в его глазах.
— Он боится ее, — объяснила Жозефина. — И англичанина, Маккуина, тоже боится. Зато тебе они смогут показать выход. Не волнуйся, мой маленький. Ты будешь жить и встретишь свою судьбу.
— А что будет с папой? — спросил Анджело.
— Он тоже встретит свою судьбу, — ответила Жозефина.
Анджело отошел от кровати. Он раздвинул шторы и долго смотрел на ряды крыш, под которыми находились такие же жалкие наемные квартиры. Обхватив руками грудь, он пытался заглушить новую боль, а его сознание заполняли образы матери, которую ему никогда не доведется узнать, и брата, с которым он никогда не встретится.
И отца, против которого ему когда-нибудь придется выступить. Буря, разыгравшаяся в его душе, была порождена чувством, мало знакомым ему до сих пор, — ненавистью.
Чтобы понять истинные мотивы поступков гангстера, ищите за ними месть. Это мотор, который ведет его вперед, стимулируя жадное стремление к власти. Жажда мести может долго кипеть под зеркально спокойной поверхностью, зреть, усиливаться и ждать возможности нанести удар. Горячее желание расквитаться за что-нибудь — это визитная карточка всех знаменитых гангстеров. «Отомстить за то или другое стремится каждый человек, — говорил Пуддж. — Но настоящий вкус исполненной мести может почувствовать только гангстер. Кто знает, может быть, Анджело так или иначе пришел бы к этому, увидев, что у него практически нет иного выбора? Но на деле Анджело Вестьери стал гангстером в тот день, когда узнал о своем брате, в тот день, когда он узнал правду о своем отце. Старухе удалось напоследок сделать то, к чему она стремилась все эти годы. Она взорвала мост, соединявший Анджело с его отцом, освободила его сердце от груза сыновней привязанности, чтобы он стал одним из нас».
Через две недели после того, как Жозефина открыла ему правду о прошлой жизни отца, Анджело Вестьери стоял на коленях около ее постели, держа ее руки в своих, и, склонив голову, прислушивался к ее слабеющему дыханию. Мальчик изо всех сил сдерживал слезы, он ни за что на свете не согласился бы показать хоть какой-то признак слабости этой женщине, которая учила его, что слабости нужно страшиться больше, чем любой болезни.
— Я рада, что ты со мной, — чуть слышно прошептала Жозефина.
— Я не хочу, чтобы ты умирала, — отозвался Анджело, упиравшийся лбом в иссохшую за время болезни грудь старухи.
— Пришло мое время, — сказала Жозефина.
— Я никогда не забуду тебя, — прошептал Анджело.
— Никогда не забывай мои слова, — поправила Жозефина.
Анджело поднял голову, заглянул в глаза Жозефине и кивнул.
В комнате было темно и тихо, задернутые шторы колыхал прохладный ночной ветерок. Анджело еще долго оставался там, не открывая глаз, он крепко обнимал умиравшую старуху, его руки нежно гладили ее лицо. Он последний раз в жизни грелся рядом с нею.
Глава 3
Анджело и Пуддж добрались до верха пожарной лестницы, прикрепленной к задней стене фабричного здания, и посмотрели вниз, в переулок, лежавший четырьмя этажами ниже. Их одежда насквозь промокла под сильным дождем, их ладони сделались коричневыми от ржавчины с железных ступенек, по которым им пришлось карабкаться.
— Ни хрена себе, куда забрались, — проворчал, вглядываясь в темноту, Пуддж. Ему уже исполнилось пятнадцать лет, и он превращался из мальчика в молодого мужчину. — А спускаться будет еще хреновее. Нужно найти выход через ту сторону.
— Спайдер остался в переулке, — ответил двенадцатилетний Анджело. — И он не станет долго ждать.
— Обойдем с улицы и вернемся в переулок, — настаивал Пуддж. — Не вижу никакой проблемы.
— Этого не было в плане, — сказал Анджело, пытаясь увидеть сквозь стекла запертого окна, что делается внутри.
— Дождя тоже не было в плане, — сказал Пуддж. — Но дождь идет, и нам будет в мазу заставить его работать на нас.
— Давай-ка залезем внутрь и займемся тем, зачем пришли, — предложил Анджело, вынимая из заднего кармана короткий обрезок свинцовой трубы. — Сделаем дело, а потом и решим, какой выход удобнее.
Пуддж, прищурившись, посмотрел на тяжелые дождевые струи, исчезавшие внизу, в темноте.
— По мне, так было бы лучше, если бы ты поменьше трепал языком, — сказал он, глядя, как Анджело одним ударом высадил стекло.
Анджело просунул руку в дыру и, стараясь не зацепиться за торчащие осколки, отодвинул шпингалет.
— По мне — то же самое, — отозвался он.
— Тут, наверно, больше сотни коробок, — сказал Пуддж. Он шел, держа в правой руке зажженную свечу, мимо штабеля фанерных ящиков, громоздившихся до самого потолка. — Откуда нам знать, в которых карманные часы?
— Ищи те, у которых на боках синие печати, — посоветовал Анджело. Он находился в противоположном конце просторного складского помещения, его голос эхом разносился по большому залу, его тень при каждом мерцании свечи превращалась в новый, не менее жуткий, чем прежде, силуэт. — И еще, на них будут написаны французские слова.
— Я не умею читать по-французски, — крикнул в ответ Пуддж.
— Тогда снимай все коробки, на которых написано не по-английски, — сказал Анджело. — Даже если там и не часы, все равно должно быть что-то стоящее.
— Ну, вот, получается, что даже воровать нельзя, если не знаешь языков, — пробормотал Пуддж. Стоя вплотную к штабелю ящиков, он пытался в полутьме разобрать надписи на них.
Дальше эти двое работали молча, как и подобает обученным профессионалам, в которых они действительно превратились за пять лет, прожитых под руководством Ангуса Маккуина и Иды Гусыни. Маккуин не спешил продвигать их в своем царстве. Он потратил много месяцев на обучение обоих искусству мошенничества, рассказывая им, порой далеко за полночь, о множестве способов выманивания у честных людей заработанных ими денег для укрепления собственного благополучия. Маккуин выделял из своей воровской команды лучших мастеров-карманников, специализировавшихся на промысле в финансовом районе, чтобы те учили мальчиков наилучшим способам вытаскивать толстые бумажники из карманов хорошо скроенных брюк. Решив, что они достаточно овладели этим искусством, он стал брать их на ночные налеты; там они прятались в темноте и по сигналу прибегали помогать перегружать добычу из одного крытого фургона в другой.
И Анджело, и Пуддж оставили школу после третьего класса; от формального образования пришлось отказаться в пользу предъявлявшего куда более жесткие требования ежедневного курса гангстерской жизни. Анджело совершенствовал свое знание английского языка, читая детективные романы с продолжением, печатавшиеся в нью-йоркских таблоидах. Пуддж посвящал свой досуг работе в «Мэриленде», где помогал Иде избавляться от нежелательных посетителей. «То были годы их невинности, — сказала мне Мэри, когда мы шли с нею рядом по ярко освещенному больничному коридору. — Я знаю, что мои слова могут показаться странными, учитывая то, что они делали и чему их учили, но это было хорошее время для обоих. Возможно, самые счастливые годы их жизни».
На двенадцатый день рождения Маккуин и Ида преподнесли Анджело Вестьери увесистую коробку, обернутую коричневой крафт-бумагой и перевязанную широкой голубой лентой с большим бантом. Анджело взял пакет и крепко прижал к груди, глядя снизу вверх на улыбающиеся лица Иды и Ангуса. Пуддж, стоявший у него за спиной, сиял больше всех троих.
— С днем рождения тебя, малыш, — сказал Ангус.
— Ты это заслужил, — добавила Ида Гусыня и, наклонившись, поцеловала Анджело в щеку.
— Не знаю, что там, но, надеюсь, против меня ты это не повернешь, — сказал Пуддж, шутливо толкнув Анджело локтем в бок.
Анджело развязал ленту и положил ее на стойку бара. Потом развернул обертку, позволив ей упасть на пол. Сначала он провел пальцами по мягкому красному бархату, потом открыл коробку и улыбнулся во весь рот. Внутри находился маленький револьвер, а вокруг в специальных гнездах лежала дюжина патронов.
— Спасибо вам большое, — проговорил Анджело голосом, нисколько не похожим на голос взрослого непреклонного мужчины. — Я никогда не забуду того, что вы сделали для меня.
Ангус Маккуин обнял одной рукой Анджело за плечи.
— Стреляй себе на здоровье, — сказал он.
Пуддж сбросил ящик на пол, крышка отскочила и на пол высыпалось с полдюжины карманных часов.
— Нашел! — крикнул он, всматриваясь в стену из коробок. — Штук восемь, здесь, в углу.
— Это за один раз не сделаешь, — сказал Анджело. Мгновенно оказавшись рядом с Пудджем, он смотрел, как тот вкладывал выпавшие часы обратно в открытый ящик.
