Евгения Михайлова - Плата за капельку счастья
Берта видела, как от костра с шашлыком бегут соседи с палками и бутылками, одна бутылка разбила вторую голову с белым лицом. Упал сосед от удара ножом. А враги убежали, утащив за собой того, первого, с ранами вместо глаз…
Дальше был Анатолий, «Скорая», спасительный укол, забытье. Она успела спросить у Анатолия:
– Где собаки?
– Все в порядке, – сказал он. – Их найдут обязательно. Сосед, которого ударили ножом, сказал, что держал одного, рассмотрел и разбил бутылкой лицо до крови. Сосед ничего, в больницу не поехал. Я позвонил Вадиму: у этого соседа сняли кровь для экспертизы. Кольцов сказал, что дело будет у его друга Земцова.
– Только не у нас, не в нашем районе, – прошептала Берта. – Все узнают…
– Именно так и сделаем. Не у нас.
Из больницы Анатолий вернулся на такси поздно ночью. Не заезжая домой, остановился у дома Кидринских. Попросил у водителя монтировку и ломик. Взломал входную дверь в подъезд, вернулся, заплатил таксисту за дорогу и инструменты.
– Спасибо, друг. Очень надо, понимаешь…
Потом поднялся на этаж этих деятелей и вышибал ногой их дверь до тех пор, пока его не оттянул за плечи Вадим.
– Пошли, – сказал он. – Не марайся. Они уже трезвонят по всем телефонам. Хорошо, что я задержался, получил этот вызов.
В опорном пункте Вадим составил акт. Кидринские не вышли, когда он их просил. Такие крысы. Акт получился односторонний.
– Заплатишь штраф мировому судье. – И добавил с сочувствием: – Постарайся успокоиться. Я же сказал: исполнителей можно найти. Узнать заказчиков – дело техники. Но я, честно, сильно сомневаюсь, что это Кидринские. Почти уверен, что нет.
– Вадим, прошу тебя, не давай этому ход у нас. Не пиши даже протокол. Кольцов привлек людей из городского отдела по расследованию убийств. Если это все же Кидринские, полагаю, в этом и цель. Демонстрация, предупреждение номер два или три. Подробности потом они же будут цинично смаковать. Такое унижение их врага.
– Заметь, – сказал Вадим. – Я не говорю тебе, что не стоило лезть к ним. Понимаю, что тебе необходима была разрядка. Только… Даже если они. Мы пока ничего не докажем. В этих кустах, мягко говоря, нет видеокамер. А в подъезде, где ты дверь крушил, – есть. Но не они это. Они уже привыкли к всеобщей ненависти, жалобам, заявлениям, их это радует. А тут реальная возможность загреметь. Такое преступление.
Анатолий ушел. Вадим видел в окно, как скорбно он идет к машине, и думал: какой симпатичный мужик. Какой милый, интеллигентный человек, из удачных детей, которых растят хорошие мамы. Которым с детства говорят: слабых нужно защищать, со злом нужно бороться, к справедливости стремиться. И он выходит, такой, – все по полочкам в душе, – а мир-то совсем перевернутый. И зло им правит, и слабых не счесть, и справедливости нет и в помине. А тут еще любовь свалилась куском неба, так его пришибла. Он на словах хочет убить врагов, он бьется в дверь существ, которые совершили если не это, то много других преступлений. И у него могло бы получиться в самом удачном случае – выбить эту дверь. Ну, ударить одного сумасшедшего маньяка. Но он никогда не сможет кого-то убить или серьезно покалечить. Убийцы не говорят, не пугают, не бросаются на ветряные мельницы. Они делают свою работу. А такие, как Анатолий, обречены оставаться побежденными. И защищать любимых лишь своей безграничной добротой.
Виолетта и Георгиевский
Анатолий и Сергей Кольцов курили во дворе больницы. К ним вышел эксперт Масленников, как всегда гордо ссутулившийся, сосредоточенно-удрученный. Тяжелее всего ему даются драмы детей и женщин. Такая практика, а все не привыкает.
– Ничего страшного, – сказал он Анатолию. – Я взял данные и анализы для экспертизы. Врачи все делают правильно. Скоро поедет домой. Самое тяжелое в подобных случаях – психологический выход. Нельзя давать ей падать духом. Понимаю, что это банальность. Но Берта – сильный человек. Первым делом спросила, сможет ли еще раз стать матерью. Она вас любит. Просила ничего не говорить ее матери и сыну.
– Я взял отпуск, – перевел дыхание Анатолий. – Глаз с нее не спущу.
– Что для дела? – спросил Кольцов.
– Берта слышала, как один кричал: «Тварь! Убейте ее!» Покушение на убийство не исключено. Соседи помешали. У того, который разбил одному голову бутылкой, осталась на руке его кровь. Вадим взял ее для экспертизы.
– Да, мои ребята уже проверяют обращения по поводу травм глаз и ушиба бутылкой по пустому черепу. Это, конечно, Москва, максимум ближайшее Подмосковье. Дальше с такой историей не ускачут.
Во двор вошли Виолетта с Борисом. Виолетта познакомила всех друг с другом. Сергей с любопытством посмотрел на Георгиевского.
– Слышал я, что у меня появился коллективный конкурент. Не знаю, как вы, а я конкурентов люблю и нагло использую. Интересно узнать подробнее, что за дела у вас. Возможен ли несколькоголовый частный детектив.
– У нас немного другая миссия, – улыбнулся Боря. – Но где-то совпадаем с вами, наверное. Быть использованными дружественными конкурентами – это входит в нашу задачу. Можем отсюда поехать к нам.
– Так и поступим, – кивнул Сергей. – Тем более эксперт у нас общий, неделимый. По одной причине: он такой один.
На Цветной они поехали вместе, только Анатолий остался, он говорил с врачами, вечером его обещали пустить к Берте.
В офисе на Цветном Сергей пожал руку Армену. Посидел, почитал документы: лицензию, устав, просмотрел дела, которые были в работе.
– Ну, что же. Отлично! Юридическое сопровождение в хождениях по судебным мукам, так сказать… А я уже думал, увижу что-то экстремальное, вроде легальной организации неуловимых мстителей или «приморских партизан». Сами расследовали – сами вынесли приговор и привели в исполнение.
– Да нет, мы вот так, мирно и ненавязчиво, – улыбнулся Армен.
– Вот вы тут все следователи и прокуроры. А миссия у вас – адвокатская. Совсем не доверяете защитникам?
– Дело не в этом, – взволнованно сказал Борис. – Дело в ситуации. В политике момента. В судебном процессе роль адвоката сейчас сводится к нулю. Несмотря на то, что именно адвокаты сейчас проводят самостоятельные расследования, привлекают экспертов, находят свидетелей и прочее. Это сводится на нет простым игнорированием во время процесса. Любое элементарное доказательство разбивается о стену альянса прокурора и судьи. Это стена заказа. Бороться с прокурорским и судейским произволом должны именно прокуроры и следователи, сбившиеся в стаи, как мы. Прокурор призван обвинить зло и защитить жертву. Если он этого не делает, это предатель дела, правосудия, своей совести. У нас сажают не по закону, а по беспределу. И не сажают по беспределу. Как деток коррупционеров, которые давят на своих дорогих машинах людей во время гонок по Москве. Я думаю, у нас что-то получится. Уже получается. Вот, посмотрите, наш протест с доказательствами и фактами нарушений по делу слепого подростка из Армавира. Его обвинили в убийстве двух бомжей. Он, будучи еще не слепым, а слабовидящим, со своей девочкой встречался в заброшенном санатории, где жили бомжи. Антон приносил им продукты, книги, подарил одному мобильный телефон, чтобы тот мог звонить сыну. А потом те устроили пьяную драку. Подростка взяли дома. Продержали полтора года в СИЗО, выбивали признание, отпустили полностью слепым, дело не закрыто. Просто повисло. Он и не оправдан. А теперь посмотрите на запись видеокамеры у входа в санаторий, на три экспертизы по делу, показания выживших бомжей… Что получается?
– Получается такая простая петрушка, – сказал, посмотрев все, Сергей. – Парень с девушкой уехали домой на такси за полчаса до убийства и за час до приезда полицейских. А дальше еще интереснее: до приезда полицейских все были живы. Побиты, немного порезаны, но живы, это понятно по экспертизам. Зачистили бомжатник правоохранители. Слепым мальчиком прикрыли следы. Кому-то понадобилось место под санаторием и очередное раскрытое преступление.
– Да! Мы требуем отстранения от дела прокурора и судьи, проверки их действий, возбуждения дела против наряда, который приехал туда не по вызову, их ведь никто не вызывал! И разумеется, компенсации расходов на лечение и на операцию по восстановлению зрения подростку.
– Вижу, что требуете. В общем, я, конечно, с вами. В таких случаях по моему методу нужно идти дальше одного дела. Ищите не женщину, но компромат. На всех, кто солидарен в этой истории, в этих судах. Найдем, сто пудов. Короче, вы мне нравитесь. По Берте кооперируемся. Надеюсь, дело примет как покушение на убийство мой друг и коллега полковник Земцов. В отличие от нас он обладает правом обыскивать и заключать под стражу. Будем работать, сбившись в стаю, как ты здорово сказал, Борис. Честь имею. До связи.
Через неделю прокуратура приняла решение о возбуждении уголовного дела против одного руководителя структуры Червонского. Того, который уволил без выходного пособия Аллу Николаеву, убившую своего ребенка и покончившую жизнь самоубийством. Пока речь шла лишь о превышении служебных полномочий без корыстного умысла. Виолетта и Борис согласились частично. Оставили за собой право добиваться возбуждения уголовного дела по факту доведения до самоубийства с тяжкими последствиями, то есть с арестом и вытекающим реальным сроком. Решение прокурора основывалось на публикациях в СМИ. Виолетта и Георгиевский предоставили всю информацию своих расследований.
