Андрис Колбергс - Вдова в январе
Стоило ей появиться в дверях, как в углах зала уже перешептывались, - в этих заведениях меняется только часть публики, остальные здесь свои люди, которые если и курсируют по разным барам и ресторанам высшего класса, то лишь затем, чтобы не очень мозолить глаза в одном месте. Сегодня они здесь, завтра рядом, а послезавтра едут в Юрмалу или в "Грибок". Не слишком молодые и не слишком старые, поначалу оживленные, потом задумчивые, прозябают они там, мня себя высшим обществом. В период задумчивости они пьют куда больше и швыряются деньгами, потом норовят занять или закладывают какую-нибудь ценную вещь. Это признак, что вскоре человек этот пропадет бесследно и от оставшейся компании можно будет узнать о растрате в магазине, спекуляции или обкраденной квартире богатого родственника. А спустя год за одним из столиков читают вслух полное былой бравады письмо из мест заключения или поселения.
Всех этих нюансов Маргита не знала, для нее это были лишь самые дорогие рестораны с самой лучшей публикой, вероятно, заслуженными людьми. Так она хотела думать и так думала. Главным образом потому, что так хотела. И, следуя под руку с Сэмом к заказанному столику, позволяла себе иной раз поздороваться с улыбкой признанной красавицы.
- Маргита, нам надо поговорить, - позвала как-то ее в заднюю комнату мать.
Она почувствовала, о чем будет речь.
- Маргита, что это за люди, которые привозят тебя по ночам на машине?
- Друзья...
- Почему ты нас с ними не познакомишь? Мы что, недостаточно хороши для них?
- Все со временем, - попыталась улыбнуться Маргита.
- Не делай из меня дуру! Откуда у тебя такие дорогие наряды?
- Я же работаю, вот и зарабатываю!
Этого ей не надо было говорить совсем. Мать была против ее ухода с завода, потому что бухгалтер в ее глазах был не бог весть что, но, когда она узнала, что дочь стучит на машинке, она любой ценой решила добиться, чтобы Маргита из конторы ушла. Машинистка - это почти то же самое, что секретарша, а для чего служит секретарша, это ни для кого не секрет! Если не сегодня, так завтра! Мать пребывала в уверенности, что в мире есть лишь одна истина - та, которой служит она. Все остальное - вранье или чепуха.
Характер у матери был железный. Таким, точно стальным клином, можно колоды раскалывать, самые суковатые. Несгибаемый характер был и у ее матери, и у бабки, а может, и у всех предыдущих женских поколений. К сожалению, она не предполагала, что его может унаследовать и дочь. Зарабатывает!.. Она уже выяснила, сколько такие яркие тряпки могут стоить! За одно такое платье отцу костюм можно сшить!
- Завтра подашь заявление и пойдешь ко мне работать, в шерстемойку! И чтобы больше никаких машин! - Она еще могла понять замужество без любви, но не могла понять любви без замужества.
- Нет!
- Тогда ищи себе другую квартиру! Ты младшей сестре пример должна подавать, а ты что делаешь?! Уже и так все старухи нашу фамилию треплют! Или будь человеком, или уходи куда глаза глядят!
Мать другом быть не могла - или угодливой служанкой, или тираном...
Пятиэтажный каменный дом, возвышающийся над окрестными деревянными домишками, которые наставили для себя строительные рабочие в конце прошлого века, когда вслед за бурным ростом рижской промышленности гналось и строительство, со стороны внушает надежды. Но они тут же рассеиваются, как только входишь на лестницу. Узкая и темная, пахнущая плесенью и кошками, тянется она вверх среди однокомнатных квартирок, будто солитер. Можно подумать, что бывший хозяин дома участвовал в конкурсе, как выжать больше денег из каждого вложенного кирпича, и наверняка завоевал далеко не последнее место. Если кто-то тащит из подвала дрова или корзину с брикетами, то спускающемуся надо податься назад, чтобы разминуться с ним на лестничной площадке, иначе можно запачкаться.
Туалеты находились на полуэтажах, каждый на четыре квартиры, канализация чрезвычайно устарелая и дешевая, главным образом из стоячих труб. Засорится что-нибудь - и грязная вода выходит из раковин и заливает нижние помещения.
Очень приличный человек, заявившийся к старушке на четвертом этаже, внушил ей полное доверие - такой вежливый, хорошо воспитанный и незаносчивый.
- А как же вы сами устроитесь? - вежливо спросил он, осмотрев помещение. А что там и смотреть - длинная, узкая кухня с окном в самом конце и небольшая комнатушка. Ремонт не делался уже несколько десятилетий.
- Так ведь я и на кухне могу ночь проводить... В подвале у меня еще совсем хорошая кушетка... А сколько вы положите?
- Двадцать...
На большее старушка и не рассчитывала, но не могла удержаться от соблазна поторговаться.
- Я ведь не ради денег эту девушку беру... Ноги меня уже не держат, а зимой дрова надо носить... Опять же лекарства... На пенсию еще как-то можно сводить концы, если подсоблять...
- Простите, я вас не понимаю...
- Ну, из медицинского училища... Вроде как свой доктор в дому. Потому я и написала вам.
Сэм задумался. Квартира ни для него, ни для Маргиты не очень подходила. Когда приятель подкинул ему письмо, присланное в ответ на газетное объявление о жилплощади для учащихся медицинской школы, он рассчитывал на нечто лучшее. Но сейчас важнее всего пристроить Маргиту куда-то под крышу, потому что потом он наверняка ее с матерью помирит.
- Не захочет носить, - громко сказал он.
- Что?
- Дрова не захочет носить!
- Так что же мне, старому человеку...
- Мадам, я вас понимаю, но никого из наших я не могу принудить!
- Вы порядочный человек!
- Именно поэтому я прихожу и все выясняю, чтобы не было конфликтов. Но, между прочим, я знаю одну девушку, если только она еще не нашла места...
- Нет, нет, зачем вам хлопоты...
- Это дочь хороших родителей, поступает на курсы для подготовки в вуз, осенью собирается начать заниматься.
Бабуся, к которой переселилась Маргита, была не особенно злая и без предрассудков, но, как и всякий человек, она всю жизнь копила привычки и в старости решила, что они-то и есть ее главное богатство. Почтальонше, приносящей пенсию, она давала сорок копеек на чай, за квартиру платила каждое пятое число, белье стирала сама и сушила на кухне, потому на чердаках крадут, раз в неделю ходила к подруге на "кофий", и тогда Маргита обязана была сидеть дома, так как квартиру оставлять нельзя, посуду она мыла с горчичным порошком, а сковородку чистила только газетой. Она могла понять, что Маргита все эти премудрости может не знать, но не могла ей простить, что та не усваивает их в дальнейшем. И тогда она начинала вредничать. То прикидывалась больной, и Маргите надо было ехать на Матвеевское кладбище убирать могилу покойного мужа, то бегать по магазинам в поисках хлеба из цельного зерна, потому что "доктора только такой прописали". Неожиданно у Маргиты пропадали ключи от квартиры, чтобы потом столь же неожиданно найтись, когда в мастерской уже были заказаны новые, а лекции оказывались за буфетом, на котором они никогда не лежали.
Жиличка старалась не конфликтовать с хозяйкой, но и не хотелось, чтобы та садилась на голову. Может быть, их отношения как-то наладились бы, как обычно бывает, если жильцу некуда податься, но Маргита была уверена, что Сэм для нее - а стало быть, и для себя - найдет что-нибудь получше. А пока что мелкие разногласия, точно древоточцы, подтачивали согласие, и вот однажды старушка заявила: "Чтобы в десять быть дома! Когда поздно приходишь, будишь меня, и я потом заснуть не могу!" Маргита клялась, что через кухню пройдет в чулках и в комнате даже свет не будет зажигать, но та стояла на своем. Она в с в о е й квартире, уж наверное, может держаться с в о и х порядков! Судя по интонации, ей принадлежал по меньшей мере королевский замок.
Когда Маргита рассказала о назревающей катастрофе Сэму, тот только посоветовал поладить со старухой и действительно какой-нибудь вечер посидеть с нею у телевизора или же начать переговоры с родителями, и Маргита поняла, что Сэм не настроен заниматься ее квартирными проблемами. Но Сэм не догадывался, что имеет дело уже не с неуклюжей фабричной девчонкой, а с модной дамой, которая вращается в высоких кругах, где весьма ценится расчет и элегантная хитрость, с модной дамой, которая начинает сознавать свою цену. Нет, Сэма она все еще обожала, ей и в голову не пришло бы встречаться с кем-то украдкой - а приглашения эти она теперь получала часто, Сэм был ее заступник и повелитель, другого на месте Сэма она и представить себе не могла, но все это не помешало ей разыграть маленький спектакль.
Как-то она вошла в кабинет к Сэму с самым невинным выражением лица.
- У тебя нет телефона Миервалда? Он давал мне визитную карточку, но я ее не могу найти.
- Да, да, детка! - кивнул Сэм, продолжая разговор по телефону, пытаясь кого-то в чем-то убедить. Сказанное ею начало доходить до него только постепенно.
Сэм встал из-за стола, что делал весьма редко, и подошел к открытой двери.
