Александр Скрягин - Формула власти
Но вырастить и собрать урожай – это пол-дела. Главное засолить. Здесь внучка члена-корреспондента Лилипуца не знала равных себе. Она солила огурцы по своему собственному рецепту, который хранила в тайне. Через Снежную Королеву колосовким хозяйкам удалось разведать, что она добавляет при засолке дубовую кору, листья смородины и базилик. Но так делали многие, но ни чьи огурцы не хрустели на зубах так звонко, и не брызгал из них в рот такой острый возбуждающий аппетит сок.
Весь свой немаленький урожай Инна оптом сдавала в магазин «Дары природы», что находился недалеко от железнодорожного вокзала в областном центре. Магазин продавал огурцы сам и поставлял в городские рестораны.
Общая сумма, выручаемая Инной за свои не имеющие конкурентов огурцы, была не так уж мала.
Майор Мимикьянов склонялся именно к этой версии объяснения источников существования Инны Лилипуц.
Жила она уединенно. Не подруг, ни хороших знакомых у нее не было. Дома у нее никто не бывал. И Инна ни к кому не ходила. Разве что, иногда по-соседски забегала к Горыниным, живущим этажом ниже, и одалживала у Снежной Королевы спички или луковицу. Там в свое время Ефим с ней и познакомился.
В поселке ее не то, что не любили – боялись.
Причиной этого были непонятные и пугающие случаи с участием Инны Лилипуц, о которых, оглядываясь, рассказывали друг другу колосовские кумушки.
Один из них в свое время прямо-таки потряс поселок.
Начальник станции, назначенный после смерти Адама Туровского, как-то решил съездить с друзьями на рыбалку. Уехать мужики решили в пятницу, еще до обеда, с тем, чтобы присоединить к двум законным выходным еще и половинку последнего дня рабочей недели. В принципе ничего особо крамольного в этом не было. Начальник станции в Колосовке сам распоряжался своим временем. За себя он, как положено, оставил старшего инженера.
Никто такого пустяка, как отсутствие начальника в своем кабинете половину рабочего дня не должен был даже заметить.
Но случилось так, что, остановив УАЗик перед поселковым магазином, чтобы что-то докупить в дорогу, станционный начальник столкнулся у кассы с Инной Лилипуц.
– Зря едете, Анатолий Ильич! – сказала она ему перед лицом стоящих у прилавка покупательниц. – Пожалеете! Отрава уже близко. Не надо ехать!
Слова Инны начальника смутили. Будь он один, возможно, он бы и вернулся. Но в машине его ждали лихие друзья. Не мог же он показать себя перед ними трусом и бабой, испугавшейся каких-то глупостей, сказанных не совсем нормальной женщиной.
УАЗик уехал в сторону ближайшего рыбного озера под название Ик.
Но, когда Колосовка еще и не скрылась из глаз охотников, в подходящей к станции цистерне началась утечка газообразного продукта хлора, обладающего высокой токсичностью.
Аварийную ситуацию вовремя заметили, цистерну отцепили, отогнали в тупик и загерметизировали.
Все обошлось без человеческих жертв и с минимальными потерями. Не был серьезно нарушен даже график движения поездов. Но во время обычной в таких случаях суеты железнодорожное начальство не обнаружило на месте главного человека на станции – ее начальника. Оставленный на хозяйстве заместитель пытался мужественно спасти своего руководителя, сказав, что он дома, – приболел. Но вызванная к телефону жена ничего о болезни мужа сообщить не могла, как и пригласить его к аппарату, по причине отсутствия супруга в родных стенах.
Плохо попадать небожителям под горячую руку. Но еще хуже ставить небожителей в положение, когда им некуда эту руку приложить.
В понедельник начальник станции вернулся с охоты. А во вторник был освобожден от занимаемой должности.
Тогда поселок и заговорил о сбывшемся предсказании Инны Лилипуц.
Не прошел мимо внимания жителей Колосовки и еще один случай.
Администрация поселка решила построить в дополнение к старой железнодорожной, новую муниципальную баню. Дело пошло споро, и за лето современный храм чистоты был сложен и покрашен приятной розовой краской. Готовилось торжественное открытие с разрезанием шелковой ленточки и благодарственными словами колосовцев в адрес заботливых отцов поселка.
– Теперь, как в городе, с бассейном будем париться! – радовались любители парной.
– Не будет этого. – заявила на базаре накануне открытия Инна.
На вопрос: «Это почему же?», Лилипуц коротко ответила:
– Сгорит.
И, как напророчила. В ночь перед открытием в новой бане замкнула электропроводка. Баня сгорела, так и не начав работать.
Сбывшиеся предсказания не прибавили Инне симпатий Колосовки. И, если раньше, слово «сумасшедшая» употребляемое по отношению к ней, означало «странная», то теперь в него вкладывалось уже другое содержание. Его можно было коротко определить, как «ведьма».
Глаза майора Мимикьянова адаптировались к солнцу и он, уже не щурясь, посмотрел на Инну.
Перед ним стояла ухоженная сорокалетняя женщина в светлом белом платье в синий горошек и длинной ниткой бус из маленьких темно-вишневых камешков. Пепельные волосы отливали синевой. Большие темные глаза без блеска словно бы втягивали в себя.
– Здравствуйте, Ефим Алексеевич! – поздоровалась Инна Лилипуц.
– Привет, Инна. – улыбнулся ей Ефим. – Как дела?
– Спасибо, хорошо. – ответила Инна и пристально посмотрела Ефиму в лицо. Майору показалось, она хочет что-то добавить. Он ожидающе склонил набок голову.
Из бездонной космической черноты Инниных глаз будто выползли незримые холодные щупальца, протянулись к нему и начали исследовать его лицо, а затем проникли внутрь. Там они стали осторожно оглаживать полушария мозга и ощупывать бороздки извилин.
Ефим мысленно возвел вокруг своей головы колпак из бронестекла.
Инна словно бы вздрогнула и покорно втянула холодные щупальца внутрь своих глаз.
– Ефим Алексеевич, я хочу вам сказать… – наконец тихо произнесла она. – Это случилось.
– Что случилось, Инна? – довольный своей победой спросил майор Мимикьянов.
– Он составил формулу. – прошептала Инна.
Майор встал в тупик.
– Формулу? – переспросил он.
– Да.
– Формулу чего? – попытался он уточнить.
– Разве вы не знаете? – будто уличив его во лжи, и чувствуя от того неловкость, опустила глаза женщина.
– Нет. На самом деле, не знаю. – стараясь, чтобы его слова звучали убедительно, сказал майор.
– Неправда! – вскинула на него черные отверстия глаз Инна. – Я же чувствую, вы знаете.
Ефим решил не спорить.
– Знаю, но не совсем. – согласился он.
– Он просил меня никому не говорить… – снова опустила глаза Инна.
– А когда ты с ним встречалась? – не давая прерваться нити разговора, спросил майор.
Инна покачала головой:
– Да, зачем с ним встречаться? Он – везде.
Майор вздохнул. Непростое это дело, разговаривать с поселковой сумасшедшей Инной Лилипуц. Но Ефим уже убеждался, что за дрожащими миражами Инниных слов всегда прячется реальный предмет – на самом деле случившееся событие. Любой мираж в пустыне является искаженным отражением каких-то реально существующих зеленых оазисов и дворцов.
– А как его зовут? – спросил он.
– У него нет имени.
Майор снова уперся в глухую стену. Ища выход, Мимикьянов решил вернуться немного назад.
– Он просил тебя, никому не говорить, что нашел формулу, так? – спросил Ефим.
– Да, просил не говорить. – кивнула женщина.
– А почему ты мне все-таки сказала? – попытался поймать он ее взгляд. Но это ему не удалось. Инна смотрела в землю.
– Я хочу, чтобы вы знали. – не поднимая глаз, тихо произнесла она. – Я боюсь.
– Боишься?
– Боюсь.
– Но почему? – пытался хоть что-то вытянуть из собеседницы майор. – Ты боишься за себя?
– Нет. За себя я не боюсь. Мне уже давно нечего бояться. – незнакомым низким голосом произнесла Инна. – Я ведь уже и не живу. Я боюсь за вас. За вас всех.
– Он задумал что-то плохое? – не оставлял попыток добыть информацию Мимикьянов.
– Я не знаю… В том-то и дело! Я не понимаю его мыслей… Я не знаю, что он задумал! – голосом, прыгающим с высоких нот на низкие, произнесла Инна Лилипуц.
– Инна, успокойся! – дотронулся до ее плеча Ефим. – Ведь ничего плохого пока не случилось!
Женщина смотрела на выжженный солнцем асфальт у своих ног.
– Да, извините меня! – взяла она себя в руки. – Я пойду! У меня еще столько дел сегодня! До свидания, Ефим Алексеевич!
Инна Лилипуц решительно обошла Ефима и скрылась в подъезде Дома Институтских руководителей, где она жила в квартире своего деда, при загадочных обстоятельствах ушедшего из жизни полвека назад.
Майор Мимикьянов не знал, что по поводу всего этого и думать: где в словах Инны – дрожащий, несуществующий мираж, а где – какое-то реальное, случившееся с ней событие.
В этот приезд любимая Колосовка удивляла его все больше и больше.
10. Елочка, зажгись!
Майор Мимикьянов шел по летней Колосовке.
