Анатолий Галкин - Народные мстители
Годунов воспринял это, как шутку, промолчал и начал активно работать.
Он уже подходил к вершине блаженства, когда за его голой спиной раздался дикий крик.
Не очень соображая, что происходит, Борис Иванович неуклюже развернулся и встал с кровати. Тамара тоже сползла на пол и встала рядом, прижимаясь плечом.
В дверях спальни стоял крепкий парень с шальными глазами. Он уже не орал, а злобно хрипел, сжимая в руке дубинку типа кухонной скалки.
Используя секунды замешательства, украинка Марчук защебетала в самое ухо Годунова: «Это мой муж. Он зверь! Он сначала меня убьет, а потом порежет тебя на отдельные органы».
Муж Тамары очнулся! Его губы исказила злорадная усмешка победившего гладиатора. Вот сейчас ему дадут отмашку и он зарубит своих соперников!
Гладиатор с поднятой вверх скалкой начал играть мускулами и приближаться мелкими шажками.
Недоделанные любовники отошли за столик и прижались спинами к стене. До развязки оставались секунды!
Тамара Марчук схватила со стола пистолет системы «Вальтер» и насильно всунула его в руку Годунова. При этом она прижалась к его плечу и зашептала: «Спаси меня, Боря! Он убьет нас! Ну, будь же мужчиной»…
* * *Если бы строитель Годунов был внимательней, то на полке высокого комода, стоящего напротив, он увидел бы видеокамеру с зеленым огоньком наверху. Устройство работало, а объектив захватывал большую часть кровати, самого Бориса Ивановича с пистолетом и Тамарочку в пикантной одежде. Вернее — без нее!
А грозный муж в белой футболке наступал сбоку, шипя и брызжа слюной.
Когда ревнивец приблизился и взмахнул дубинкой, в Годунове закипела кровь российского самодержца. Царь я или не царь?
Он поднял пистолет и начал нажимать на спусковой крючок. Как хорошо, что кто-то заранее снял «Вальтер» с предохранителя и передернул затвор.
Он стрелял, стараясь попасть в грудь.
Годунов сразу увидел, что в центре белой футболки что-то вспучилось, разорвалось и растеклось широким красным пятном.
После каждого выстрела из ствола вылетал сноп огня, справа отскакивала горячая гильза, а муж конвульсивно хватался за грудь, но никак не падал.
Когда затвор отскочил назад, Борис понял, что патроны кончились.
И вот тут ревнивый муж развернулся кровавой грудью на камеру, зафиксировал пробоины и упал на ковер.
Годунов сгреб в охапку брюки и все остальное. Но он же не мог одеваться при трупе! И Борис Иванович, осторожно обходя тело, проскользнул в коридор.
А через две секунды там появилась голая Тома со своей одеждой.
— Я провожу тебя, дорогой!
— Да, наверное. Я совсем не знаю, где мы. А мне надо побыстрей уехать в центр. Помоги, Тома!
— Помогу, раз такое событие.
— Да, очень неудачно получилось.
— Все хорошо, Боря. Я его совсем не любила. Мне надо только труп спрятать и стереть с пистолета твои отпечатки.
Тамара шустро побежала в спальню. Годунов не сомневался, что она уничтожает улики. И зря!
Встав перед камерой, Марчук взяла двумя пальцами теплый «Вальтер» и опустила его в приготовленный прозрачный пакетик.
* * *Когда они вышли во двор, то Тамара махнула рукой, ловя такси. И машина сразу подкатила.
Находясь в полном стрессе, Борис Иванович даже не понял, что это была та же машина, которая привезла их сюда.
Водитель часто поворачивал в незнакомые улочки, переулки и проезды…
* * *Оставшись во дворе, Тома махнула рукой и поднялась в квартиру на втором этаже.
Артур Барыкин уже снял запачканную футболку и смыл с тела «кровь». Он ходил по спальне, массируя центр груди.
— Я не думал, Тома, что эта штука так больно взрывается. Очень натурально!
— А чего это ты, Артур, не знал? В сериалах артистов всегда так убивают.
— Это в боевиках! А я актер мелодрамы. Мы все больше любовь играем. Кстати, Тамара, мне кажется, что этот старик тебя раззадорил, но не завершил?
— Не твое дело, хам!
— Так, может быть, мы продолжим?
— Пошел вон, котяра!
Тамара подошла к комоду, нащупала на камере кнопку и нажала ее. Зеленый огонек погас.
И тогда черноволосая Тома Марчук повернулась к малоизвестному артисту Барыкину. В ее глазах опять появились увлекательные чертики.
— Дурак ты, Артур! Сначала камеру выключи, а потом в постель тяни…
* * *После освобождения антиквара Якова Шатилова из СИЗО дела в его салоне «Сезам» пошли в гору. Много шума наделали статьи Валерии Лифановой в журнале «Новая искра». Но и другие бульварные газеты с удовольствием обсуждали посадку Якова Романовича, ловкость воров, грубые ошибки полиции и кровавую развязку в коттедже мадам Гагиной.
Особенно смачно все писали о Екатерине с Потемкиным и о драгоценном вишневом рубине, который лежал на прилавке «Сезама» по цене стекляшки.
Одним словом, магазину Шатилова была сделана бесплатная реклама, и народ повалил валом.
Кто-то вспомнил, что у него на антресолях хранится красивый мельхиоровый самовар, сделанный в Варшаве в год восстания на броненосце «Потемкин». Кто-то принес красивую кожаную папку, привезенную дедом из главного бункера разбитого Берлина.
Многие искали в своих шкафах и комодах подобие вишневого рубина. Не обязательно, чтоб это был драгоценный камень. Главное, чтоб вещь была старинная и дорогая…
* * *У Дунаевых и Лифановых в первую неделю хватало впечатлений от перестрелки на даче в Валентиновке. Особенно обсуждали взрыв гранаты и удачное ранение Дунаева. Сквозное ранение в верхней трети бедра уже почти зажило, но Вадим еще долго не мог сидеть.
Особенно гордилась собой журналистка Лера Лифанова.
— Это из-за меня, Вадик, вся Москва знает, что ты не пощадил своей задницы, спасая любимого тестя.
— Не иронизируй, Валерия! Это боевая рана. А Яков Романович отличный тесть. У меня и теща хорошая.
— А скажи, Дунаев, ты так активно родственника спасал или боролся за правду?
— Кстати, ребята, о справедливости. Десять дней назад вы поддержали мою идею о «Народных мстителях». Пора нам подумать, как отплатить живоглоту Трощенко и его холую Сойкину…
* * *Благородные мстители были всегда. А когда их не хватало, то обиженный бедный народ придумывал себе легенды о храбрых покровителях.
Кто сейчас точно скажет, какими на самом деле были Робин Гуд, Григорий Котовский, лихой Зорро и Юрий Деточкин.
Где тут миф, а где правда?
Но очевидно, что, видя, как наверху воруют и жульничают, народ ждет ярких действий, а не говорильни и гуляний по бульварам…
* * *Вадим вспомнил о Владимире Трощенко, обидчике Миши Лифанова.
Это очень любопытная фигура. На первый взгляд — он вполне добродушный жуликоватый простак на уровне сельского кулака с Полтавщины.
Иногда он напускает на себя солидность, чтоб соответствовать статусу Директора большого механического завода. Но при этом только становится смешным, как сантехник в мантии профессора.
Приехав сорок лет назад в Москву, Вова Трощенко отучился в институте и начал карабкаться по заводской служебной лестнице. Используя услужливость, гибкость и преданность, он к началу девяностых дорос до главного инженера.
В рамках дикого капитализма вместе с директором завода они скупили у рабочих ваучеры и акции, постоянно задерживая зарплату. А когда завод был уже в их руках стали сокращать производство, продавать, все что можно и сдавать помещения по серой схеме.
Потом директором завода стал Трощенко. И тут у него совсем снесло крышу. Он решил, что он великий капиталист, барин и хозяин жизни.
* * *Знающий человек рассказывал Мише Лифанову, как однажды в Крыму, покупая себе очередной коттедж, Владимир Трощенко, будучи в легком подпитии, в ресторане гостиницы «Форос» залез на стол и стал швырять во все стороны пачки долларов. Сорок тысяч баксов разлетелись, как конфетти на Новый год…
* * *Но все это эмоции! Вадим Дунаев понимал, что этого мало. Не все складывается, как он планировал.
— Я знаю, Миша, что этот буржуй тебя уволил. Он сделал это подло и гнусно. Но тут можно лишь морду ему набить. А мы решили мстить тем, кто грабит народ. Это дело принципа!
— Да, Вадим. Я знаю, что Трощенко всю жизнь юлил, ловчил и химичил. Но последнее время он ворует по крупному. Надо только доказать.
— Вот именно! И как будем доказывать?
— Ты, конечно, понимаешь, Вадим, что у меня на заводе есть свои люди. Не друзья, а так — хорошие приятели. Но нам нужен такой человек, который вхож в кабинет директора.
— Секретарша?
— Нет, секретарша не подойдет! Мадам Кузина преданная шавка Трощенко. И Сойкин держит ее в руках. Она все еще считает, что он полковник КГБ.
— Но кто-то еще у тебя есть?
— Есть. Ты только моей Лере о ней не говори.
