Константин Захарченко - Театральный детектив
Слушая дворника, Валерия Герасимовича, Гриценко почувствовал, что двор, в котором они сидели, был каким-то не натуральным. Огромная баскетбольная площадка, построенная видимо совсем недавно, украла всё пространство двора. Создавалось впечатление, что эту площадку построили по желанию какого-то очень важного жильца этого дома. Любителя баскетбола. Или по желанию сыночка, очень важного лица.
Гриценко спросил дворника о баскетбольной площадке. Когда она была построена и что было во дворе, до её постройки? Валерий Герасимович поведал. Что год назад во дворе дома стояли два стола, мужики на нём играли в домино, детская площадка, спортивный уголок для взрослых. Деревья, цветы. А чуть дальше, за заборчиком, был деревянный сортир. Его давно хотели снести, да всё руки не доходили. Со старых времён всё стоял.
Гриценко узнал от деда, что сортир снесли год назад. Но тогда, когда мальчик гулял во дворе и исчез, сортир ещё стоял. Иван Григорьевич сразу понял, что убийца мог сбросить убитого им мальчика в яму с нечистотами!
Яму раскопали на следующий день и нашли там тело мальчика. А рядом с телом нашли несколько листочков. Потом экспертиза показала, что эти листочки были когда-то лепестками роз.
Гриценко опросил свидетелей и выяснил, что недалеко от двора, где случилась трагедия, есть цветочный магазин и в этом магазине работает очень странный продавец. Иван Григорьевич арестовал этого странного продавца и тот вскоре признался, что это он убил мальчика. Изнасиловал, убил и бросил тело в яму. А цветы у убийцы оказались в руках случайно в тот день. И мальчика он встретил, случайно. И изнасиловать его решил, случайно. И бросил в яму букет Роз следом за мальчиком, тоже случайно… Так он рассказывал на следствии и потом в суде.
Таким образом, следователь прокуратуры, раскрыл нескрываемое преступление, за несколько дней. И ему было очень приятно, что кто-то ему напомнил об этом.
— И вашу жену, Наташеньку знаю. — продолжал удивлять следователя, директор школы. Она ведь училась когда-то в нашей школе…
— Конечно в вашей! — радостно воскликнул Гриценко. — Ваша же школа, тридцать седьмая?
— Тридцать седьмая. — подтвердил директор. — Когда Наташа здесь училась я ещё не был директором. Я тогда был только учителем. Учителем истории… Она в драмкружок ходила. А руководителем кружка, был тогда Медведев. Он сейчас режиссёром работает в театре.
— Он что, и сейчас ведёт драмкружок? — автоматически спросил Гриценко. Для поддержания разговора.
— Нет, давно уже не ведёт… А вот Дедом Морозом, до сих пор выступает.
— Каким Дедом Морозом?
— Обыкновенным. На новогодние праздники… Подрабатывает у нас, Виктор Алексеевич. Он очень хороший Дед Мороз.
Возникла пауза.
— Что это я вас разговорами донимаю. — Афонасий Павлович поднялся со стула. — Я сейчас нам кофе организую.
— Не стоит. — остановил его Гриценко. — Я не надолго.
— Да, конечно. Вы ведь зачем-то пришли. — директор снова сел на стул. — Я вас слушаю.
— Я разыскиваю мальчика. Он живёт вон в тех домах. — Грицекно указал рукой через окно в сторону многоэтажных домов.
— А в каком классе он учится?
— Не знаю.
— Как зовут мальчика?
— Друзья его называют, Вовчиком. Ему на вид лет восемь, девять… Большие глаза… Часто их опускает. Наверное боится, чтобы мысли его не прочитали.
— Я знаю этого мальчика. — уверенно сказал директор и улыбнулся. — Я очень люблю Вову. Скажите ради Бога, он ничего не натворил?
— Успокойтесь, Афонасий Павлович, Вова ничего не натворил.
— Так вы разыскиваете Володю Соловьёва?.. Из второго "Б". Я сейчас его вызову. Посидите в одиночестве. Я сейчас.
Директор поспешно вышел из кабинета, а Гриценко встал со стула и стал прохаживаться по кабинету.
— " Что я здесь делаю? В этом кабинете?" — размышлял сыщик. — " Ах, да… Ищу убийцу!.. И так уж мне надо найти убийцу? Найти преступника?.. Убили дружка уголовников. Кем же был Пугов, если дружил с уголовниками?.. Что собственно говоря есть — "Преступление"? Преступить закон… Чей закон?.. Государственный закон. А если государство убивает кого-нибудь?.. От имени государства?.. Ну найду я убийцу, а что дальше? Мне хорошо заплатят. Отец Пугова заплатит… Или спонсор театра заплатит? А если сам спонсор убил Пугова?.. Его помощники?.. Зачем тогда спонсор хочет найти убийцу? В театре кто-то обмолвился. " Спонсор ищет убийцу". Ничего не понимаю… Да, ладно, поищем. Работа, есть работа. Кто-то создаёт законы, кто-то их нарушает, а кто-то ищет преступников и сажает их за решётку. Стало быть, я сожалею… У директора душа болит. У всех нормальных людей, душа болит… У Пугова душа не болела. А что я знаю о Пугове? Неужели он заслуживал убийства?.. Расстрел — это крайняя мера наказания! Имел ли право убийца, наказывать так Пугова?.. " Я копыт не вижу!".. Кто мог так сказать? Сильно сказано! У убийцы тоже болела душа. Он выстрадал расправу. Но кто он?"…
Открылась дверь и вошёл директор с мальчиком. Гриценко сразу узнал в нём, своего единственного свидетеля.
— Спасибо, Афонасий Павлович… - улыбнувшись, сказал Гриценко. — Именно этот ученик мне и нужен.
— Может быть вы мне объясните, что же случилось? — спросил директор, держа Вову за руку. — Мне, как директору школы положено знать. Я думаю, что и вы такого же мнения?…Садись Вова, а дядя расскажет нам, что его беспокоит.
Все трое сели на стулья.
— Вова был свидетелем убийства одного человека. — начал Гриценко. — Я решил Вову разыскать и задать ему несколько вопросов. Я уже говорил с ним вчера… Но мне показалось, что он что-то недоговаривал. Наверное не хотел говорить, когда рядом были его друзья. Сейчас их нет… Если ты хочешь что-либо добавить, Вова, ты можешь это сделать сейчас.
— А это не опасно будет для мальчика? — встревожился директор.
— Будет не опасно, если о нашем разговоре никто не узнает. Это касается и Вовы, и вас, Афонасий Павлович… Извините… Я имел ввиду, что кто-то из вас случайно может проговориться.
— Я директор школы, Иван Григорьевич. Директор старой формации. Пятнадцатилетней давности, так сказать. Вы можете надо мной смеяться, но все ученики нашей школы, являются моими детьми. И если мои дети в опасности, проговориться я никак не смогу!
— Очень хорошо! — Гриценко осторожно посмотрел в глаза Вовы. — Вова, ты что-нибудь хочешь добавить к сказанному мне вчера?
Вова опустил глаза и молчал.
— Ты уже знаешь, что о нашем разговоре никто не узнает… Ну, что же ты молчишь?
— Может быть ты знаешь кто стрелял в Пугова, но хорошо к нему относишься и не хочешь его выдавать? — мягко спросил директор. — Что глаза прячешь?
— " Глаза — это зеркало души". - глядя в пол, ответил Вова.
— Ты не хочешь на нас смотреть, потому что боишься, что мы прочитаем твои мысли? — спросил Гриценко.
— Угадали. — ответил Вова.
— Кто этому тебя научил? — поинтересовался Гриценко.
— Могу догадаться. — ответил директор. — Света. Она сидит с ним за одной партой.
— Не угадали. — пробурчал Вова.
— Вова, — начал очередную попытку разговорить мальчика Гриценко. — Как бы ты не относился к убийце… Он убийца! Он лишил жизни другого человека…
— Вы хотите, чтобы я теперь лиши — Что ты имеешь ввиду? — испугался директор.
— Если я вам скажу кто убил Пугова, его приговорят к расстрелу.
— У нас в стране не приговаривают к расстрелу. — иронически заметил директор. — Убивай кого хочешь…
— Вова, мы теряем время. — строго сказал Гриценко.
— Я всё-равно не скажу вам, кто убил Пугова.
— Знаешь, но не скажешь? — воскликнул директор. — Это, что-то новое.
— Мы всё-равно найдём убийцу. — решительно сказал Гриценко.
— Не найдёте! — так же решительно сказал Вова.
— Найдём!
— Не найдёте! Деда вы всё равно не найдёте! — Вова начал раздражаться.
— Какого деда? — недоверчиво спросил директор.
— Это что, кличка? — оживился следователь.
— Ну да… Его все так кличут! — засмеялся Вова.
— Ты не смейся. Какого деда?
— Обыкновенного деда.
— Так его убил пожилой человек? — допытывался директор.
— Очень пожилой!
— Сколько ему лет? Семьдесят?.. Восемьдесят?.. Убийца старый человек?
— Старый, очень старый. — Вова усмехнулся опять.
— Сколько ему лет, примерно?
— Не знаю. Может быть триста, может быть пятьсот… А может быть и тыщу лет.
— Что ты несёшь? — директор начал злиться на своего ученика. — Люди не живут до таких лет!.. Ты должен сказать, кто убил Пугова! Это твой долг! Долг гражданина!
— Я не гражданин.
— А кто ты? — опешил директор.
— Я человек!
— Кто тебя такой ерунде научил?
