Сергей Мальцев - Соло для калаша
- Когда ты все успел рассмотреть?
- Долго ли умеючи.
- Не задавайся - из-за моей широкой спины любой бы рассмотрел.
- Куда? - Скитович притормозил перед перекрестком.
- Я к Лене.
- О'кей.
Как только дверь за гостями закрылась, Новиков стремительно вернулся в комнату, бросив Кабану короткое: "Меня нет дома!"
Разложив перед собой книгу, он внимательно рассмотрел первую попавшуюся страницу. Текст был набран латинским шрифтом в две колонки по тридцать шесть строк. Это был, несомненно, типографский шрифт - не было тонких черточек и плавных переходов, характерных для письма пером, буквы простоватые и утолщенные, но только буквы. Красочные инициалы и орнамент в виде фигурок людей, цветов и животных прописаны от руки.
Антиквар посмотрел бумагу на просвет - водяных знаков на листах не было. Он закрыл книгу и, немного подумав, принялся изучать обложку. Именно обложку, а не оклад, под который в древности прятали особо ценные книги. Обычного исполнения две дощечки, обтянутые телячьей кожей и с нехитрым тиснением. Задняя дощечка наполовину отломана, и кожа на ней болталась наподобие культи. Новиков потер лысину - обложка могла принадлежать любой книге, выпущенной церковной типографией конца 19-го века, но здесь еще орнаментированный от руки блок!
Антиквар внимательно осмотрел нити, которыми тетради крепились к шнурам. Они, несомненно, отличались от тех, которыми были сшиты сами тетради. Получалось, что кто-то в течение последнего столетия облачил в обычную российскую одежонку редкую заморскую гостью. Явление это не было из ряда вон выходящим, зачастую тот или иной библиотаф (буквально, "зарыватель книг"), движимый болезненной страстью, проделывал эту операцию, чтобы как можно надежнее скрыть от посторонних глаз свое сокровище. Хотя проделывали это и другие, и по иным мотивам.
Покончив с обложкой, антиквар вернулся к книжному блоку. Отсутствие титульного листа и колофона еще больше утвердило его в мнении, что перед ним инкунабула - так называемая "колыбельная" книга, к рангу которых причисляли издания, выпущенные в свет с начала книгопечатания до 1 января 1501 года. Редкость их была исключительной. Но и в рядах инкунабул была своя иерархия ценности, книги немца Иоганна Гутенберга, отца книгопечатания, были самыми дорогими из печатных книг в мире.
Новиков в волнении прошелся по комнате. Вероятность, что перед ним 36-строчная Библия Гутенберга, была достаточно велика. До сей поры было известно всего 13 экземпляров этого издания ..
Антиквар положил книгу в сервант и, не колеблясь, набрал по межгороду номер знакомого московского эксперта.
В два прыжка оставляя за собой лестничные марши, Гаркавый легко подымался вверх. Сердце его радостно стучало - ему было хорошо.
Мелодичный звонок негромко пропел хозяевам квартиры о прибывшем госте.
- Это ты? - Лена была немного удивлена и вместе с тем обрадована. Лицо ее слегка порозовело.
- Решил зайти... - Гаркавый нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Считай, что соскучился.
- Проходи, - девушка, весело улыбнувшись, отступила в глубь прихожей.
- Я в принципе за тобой. Брат ведь дома? - Гаркавый, подперев плечом стену, посмотрел ей в глаза.
- Дома.
- Лена, кто там? - послышался голос матери.
- Это я, Светлана Ивановна, - Гаркавый, вытянув шею, заглянул в приоткрытую дверь спальни. - Здравствуйте!
- Здравствуй, Сережа, - тепло приветствовала женщина из своей комнаты. - Рада слышать твой басок.
- Ну как она? - наклонясь, шепнул он девушке на ухо.
- Крепится, - также тихо ответила она. - Давай я познакомлю тебя с братом, - уже громче.
- Познакомь.
- Юра! - Лена негромко постучала в дверь гостиной. - Выйди на минутку.
В глубине комнаты скрипнул диван, и спустя несколько мгновений в дверном проеме показалась взлохмаченная голова парня лет двадцати. Вид у него был заспанный.
- Познакомься, это Сергей, - Лена слегка покраснела, - мой хороший знакомый.
- Юра, - брат понимающе улыбнулся и крепко пожал протянутую руку, - рад знакомству.
- Я тоже, - Гаркавый ощутил, как твердые бугры мозолей впились в его ладонь.
- Юра после ночной смены, - пояснила девушка, - так что вид у него соответствующий. - Она ласково потрепала брата по голове. - Он наш кормилец.
- Да ладно тебе, - брат, застенчиво улыбаясь, отстранился. Лицо его было приятным и немного грустным. - Не буду вам мешать, - извиняющимся тоном проговорил он и, едва заметно подмигнув сестре, скрылся за дверью.
- Я за тобой, - повторил Гаркавый. - Может, пройдемся куда-нибудь? А то совсем зачахнешь...
- Приглашаешь? - улыбнулась Лена.
- С удовольствием. - Гаркавый провел ладонью по ее волосам.
- Хорошо.
Быстро собравшись, девушка пошепталась о чем-то с братом в его комнате и, легко выпорхнув, протянула руку:
- Идем.
Весело переглядываясь, они спустились на улицу.
- Куда? - Лена вдохнула всей грудью и, закинув голову, посмотрела в небо: - Какое чистое - ни одного облачка.
- Хорошее лето, - поддакнул Гаркавый. - Может, сходим в наш краеведческий музей... а потом где-нибудь посидим? - предложил он.
- В музей? - удивилась девушка.
- Ну да, в наш краеведческий музей, - Гаркавый улыбнулся. - Ненадолго.
Ты ведь там тоже небось со школы не была?
- Не была, - призналась Лена.
- Ну вот, освежим память.
Музей находился в здании бывшего кадетского корпуса и занимал два этажа. На первом стояли вылинявшие чучела диких обитателей окрестных лесов, а также аквариумы с муляжами рыб и причудливыми водорослями. На стенах висели снопы некогда свехурожайной пшеницы и ржи вперемежку с портретами крестьян, чьим трудом эти дивные злаки взращивались.
Первое слово, которое приходило на ум при поверхностном взгляде на экспозицию, было небезызвестное - "застой".
Второй этаж по содержанию оказался значительно интересней: каменные топоры разгуливавших некогда по здешним краям неандертальцев, рыцарские доспехи и кривые турецкие ятаганы оживляли воображение немногочисленных посетителей. Тайком от смотрителя экспонаты даже можно было потрогать рукой. Гаркавый не удержался от соблазна и щелкнул по шлему средневекового рыцаря. Металл гулко отозвался на удар ногтем.
- Ты что? - девушка испуганно дернула его за руку.
Гаркавый рассмеялся.
У небольшого стенда, на котором было выставлено с десяток икон и церковных книг, они задержались.
- Это как раз то, что нужно, - Гаркавый склонился над стеклом, под которым лежали заинтересовавшие его предметы.
Несколько минут он смотрел, не отрываясь. - Хочешь, я прочитаю тебе небольшую лекцию об иконах? - неожиданно предложил он Лене.
Девушка пожала плечами и, тут же оживившись, сказала.
- А что, давай! Интересно посмотреть, какой бы из тебя получился учитель.
- Тогда слушай, - Гаркавый жестом пригласил ее подойти поближе. Видишь углубление посреди доски? Оно называется ковчегом, а вот эти возвышения вокруг него - полями. По глубине ковчега и ширине полей можно кое-что сказать о времени написания иконы. До четырнадцатого века все иконные доски делали с ковчегом. С четырнадцатого по шестнадцатый его могло вовсе не быть, или же он был двойным. И так далее... Маленькие сюжеты, что нарисованы на полях, называются клеймами, - он то и дело бросал взгляды на Лену, пытаясь понять, интересно ли ей то, о чем он говорил. Насколько он мог понять - девушку рассказ заинтересовал. - И вообще икона - своего рода экстрасенс: если при первом взгляде на нее на душе становится спокойнее, то это свидетельство ее ценности - только хороший мастер мог наделить образ таким свойством. Хотя без привычки этого можно и не почувствовать.
- А ты чувствуешь?
- По правде, пока лишь иногда, но эта, например, меня согревает. - Он глазами указал на лик Николы-чудотворца. - А тебя?
- Я... не знаю, - растерянно произнесла девушка, - вроде бы да, а вроде бы и нет.
- Это нестрашно, - обнадежил Гаркавый. - Просто вопрос времени.
- Откуда ты все это знаешь?
- Работа такая, - загадочно улыбнулся он. - А вот это, похожее на штукатурку, - Гаркавый указал на край утерянного фрагмента живописного слоя, - левкас: мел с костным клеем. Его наносили поверх холста - паволоки - и по нему уже писали. Ближе к революции рисовали на грунте, смахивающем на половую краску, поэтому такие иконы называют "краснушками", и цена им десять-двадцать долларов...
- Сергей, ты что, иконами торгуешь? - девушка взволнованно посмотрела на него.
- Предположим, а что в этом такого? - немного стушевался он.
- Но ведь Бог за это наказывает! - в голосе Лены послышалась неподдельная тревога.
- Перестань, - попытался успокоить ее Гаркавый, - иконы ведь продавали всегда. И не боги, а люди. Как, по-твоему, образа попадали в дома?
Девушка пожала плечами, давая понять, что не знает.
- А я тебе объясню. Брала Божья овечка в руку пятак и шла в лавку, а там, - он ткнул пальцем в сторону икон, - домовых "досок" на выбор. Хочешь - Богоматерь, хочешь - Вседержитель, выкладывай деньги и бери, икона с окладом - гони рубль, оклад из серебра - червонец, из золота - больше... и так далее. Все просто, - уверенный в своей правоте, он говорил горячо и безапелляционно.
