Robert van Gulik - Убийство в Кантоне
Они полюбовались на возвышавшуюся над толпой статую милосердной Гуань-инь в главном зале и пошли осматривать дома на задворках храма. Наконец судья и его помощник добрались до просторного покоя, где шла заупокойная служба. Перед уставленным подношениями алтарным столом на круглых молитвенных подушках сидели шестеро монахов, нараспев читая молитвы. У входа несколько хорошо одетых мужчин и женщин распростерлись ниц, видимо, родственники усопших. Сзади стоял пожилой монах и со скучающим видом наблюдал за церемонией.
Судья решил, что наконец настало время осторожных расспросов. Они осмотрели почти все, кроме самой пагоды, — та была наглухо закрыта, поскольку однажды кто-то совершил самоубийство, спрыгнув вниз с самого верхнего яруса. Ди приблизился к пожилому монаху и описал ему цензора.
— Нет, я не видел его, господин, — отвечал тот, — и почти уверен, что ни один человек с такими приметами не приходил сегодня в храм, поскольку до начала службы я неотлучно стоял у больших врат и, конечно, не пропустил бы незамеченным господина столь примечательной наружности. А теперь нижайше прошу меня простить, ибо долг повелевает блюсти заупокойную службу. Люди платят за это немалые деньги… — Монах, осекшись, торопливо добавил: — Разумеется, большая их часть идет па покрытие расходов, связанных с церемонией сожжения умерших нищих и бродяг, лишенных родственников и поддержки какой-либо гильдии. И это только одно из многих богоугодных дел, совершаемых храмом. Э-э-э, погодите, я кое-что вспомнил… Как раз ночью сюда доставили одного бродягу, похожего на вашего знакомца. Но конечно, это не мог быть он, так как на теле были жалкие лохмотья!
Судья Ди пристально взглянул на Тао Ганя.
— Я чиновник судебной управы, — бросил он монаху, — а тот, с кем я должен был встретиться здесь, — тайный лазутчик. Возможно, он выдавал себя за нищего. Я хочу немедленно видеть тело!
Монах явно испугался.
— Оно в мертвецкой, в западном крыле, господин, — заикаясь, пробормотал он. — Покойников сжигают после полуночи, только, конечно, не в этот благодатный день. — Подозвав послушника, он повелительно махнул рукой: — Отведи этих господ в мертвецкую.
Молодой послушник вывел судью и его помощника в небольшой пустынный дворик. В самой его глубине, у высокой наружной стены храмовых владений, стоял приземистый темный домишко.
Послушник толкнул тяжелую дверь и запалил свечу под окном. На голых досках лежали два тела, с головы до ног покрытые дешевой холстиной.
Послушник потянул носом воздух и скривился.
— Хорошо, что завтра их сожгут! — буркнул он. — В такую жару…
Судья Ди не стал эти сетования слушать. Подняв край холста над ближайшим телом, он увидел распухшее лицо бородатого мужчины и поспешил снова накрыть его, потом снял покров с головы второго покойника и застыл на месте. Тао Гань выхватил у послушника свечу и, приблизившись к столу, осветил гладкое бледное лицо. Пучок на затылке развязался, и тонкие пряди слипшихся волос упали на высокий лоб, но даже в смерти это лицо сохранило спокойную величавость. Судья Ди тут же обернулся к послушнику.
— Срочно приведи сюда настоятеля! — крикнул он. — Вот, покажи ему это!
Он пошарил в рукаве и сунул удивленному парню один из своих внушительных визитных листков, где значились полное имя и должность. Послушник бросился вон. Судья, склонясь над головой усопшего, осторожно ощупал череп.
— Я не нашел ни единой раны, ни хотя бы синяка, — выпрямившись, сказал он Тао Ганю. — Давай я подержу свечу, а ты огляди тело.
Помощник судьи, развернув холст, снял с покойника потрепанную куртку и неумело залатанные во многих местах штаны — единственную одежду мнимого бродяги, потом осмотрел гладкое, ладно сложенное тело. Судья Ди наблюдал, высоко подняв свечу. Тао Гань перевернул тело и, обследован спину, покачал головок.
— Так, — протянул он, — никаких следов насилия, ни кровоподтеков, ни царапин. Теперь поглядим на одежду…
Тао вновь накрыл тело холстиной и ощупал рукава старой куртки.
— Что тут у нас? — воскликнул он, извлекая на свет клетушку, сплетенную из серебряной проволоки. Одна ее сторона была сломана, и крохотная дверца свободно болталась.
— Это клетка, в которой цензор Лю держал своего сверчка, — печально вздохнул судья. — Есть там что-нибудь еще?
Тао Гань снова осмотрел жалкие обноски.
— Больше ничего, — пробормотал он.
Снаружи послышались голоса. Дверь распахнул монах, почтительно сопровождавший грузного господина в длинном парчовом одеянии. Пурпурная накидка прикрывала широкие плечи. Когда он согнулся в низком поклоне, огонек свечи бросил всполохи на гладко выбритый череп. Монах упал на колени рядом с настоятелем.
При виде толпы монахов, пытавшихся заглянуть в мертвецкую, судья Ди сердито бросил настоятелю:
— Я сказал, чтобы сюда пришли только вы! Оставьте своего помощника, а других немедленно отошлите прочь!
Перепуганный настоятель открыл рот, но не смог вразумительно произнести ни слова. Тогда его помощник обернулся и так грозно прикрикнул на монахов, что их будто ветром сдуло.
— Закройте дверь! — приказал судья. — И возьмите себя в руки, — попенял он настоятелю. — Как умер этот человек? — осведомился он, указав на цензора.
Настоятель немного успокоился.
— Мы… мы совершенно не осведомлены о причинах смерти, почтенный господин! — дрожащим голосом выдавил он. — Нищих доставляют к нам бездыханными, и мы сжигаем их тела из милосердия…
— Вам следует знать законы, — сурово оборвал его судья. — Ни одного усопшего, будь то из милосердия или иных соображений, вы не смеете сжечь, не получив свидетельство о смерти и не уведомив судебной управы!
— Так ведь тело доставили к нам именно оттуда, достопочтенный господин! — жалобно возразил настоятель. — Двое стражников принесли его на косилках минувшей ночью, заявив, что это неизвестный бродяга без роду и племени. Я собственноручно подписал документ о том, что покойник вверен нашим заботам!
— Это меняет дело, — обронил судья. Вы оба можете идти, но оставайтесь у себя в покоях — мне, быть может, понадобится допросить вас еще раз, чуть позже.
Когда монахи встали с пола и удалились, судья повернулся к Тао Ганю:
— Я хочу знать, когда и где стражники нашли тело, а кроме того, вновь просмотреть отчет соглядатая. Удивительно, что стражники не позарились на серебряную клетку в рукаве; это старинная и очень дорогая вещь. Немедленно отправляйся в судебную управу, Тао Гань, допроси правителя города, его соглядатая и тех, кто обнаружил тело. А еще распорядись перенести покойного во дворец, но скажи только, что убитый был тайным лазутчиком из столицы, отправленным сюда по моему приказанию. А я вернусь во дворец позже, после того как снова осмотрю все вокруг.
Глава 8
Когда паланкин Чао Тая доставили к малым воротам дворца, до полуночи оставался всего час. Тайвэй нарочно велел носильщикам избрать кружную дорогу, надеясь, что ночная прохлада разгонит туман в голове. Увы, надежда оказалась тщетной.
Судью Ди Чао Тай нашел сидящим за массивным столом. Опираясь подбородком на руки, тот изучал большую карту города.
— Садись! Мы нашли цензора. Его убили, — устало отозвался судья в ответ на приветствия помощника.
Ди поведал Чао Таю о разговоре Тао Ганя со слепой девушкой, о том, как ее подсказка насчет Золотого Колокольчика привела их в храм, где и оказался труп господина Лю. И, предупреждая поток взволнованных вопросов Чао Тая, судья добавил:
— После того как тело доставили сюда, я велел лекарю наместника сделать вскрытие и провести самое тщательное обследование. Он обнаружил, что цензора отравили неким редким и необычным снадобьем, каковое даже не упоминается в наших лекарских трактатах. Единственные, кто знает, как готовить эту отраву, — люди из племени танка, живущие в лодках на реке. Если дать много этого зелья, жертва умирает почти сразу; малое количество вызывает лишь общую слабость, ко через пару недель жертва все равно умрет. Следы такого яда можно заметить только вскрыв горло. И если бы лекарю не довелось недавно столкнуться с подобным отравлением у танка, он никогда не обнаружил бы признаков смерти от яда, и гибель цензора приписал бы сердечному приступу.
— Это объясняет, почему лекарь судебной управы ничего не заметил! — воскликнул Чао Тай.
— Он вообще не видел тела, — устало выдохнул судья. — Тао Гань вернулся сюда час назад вместе с градоправителем, и они опросили всех чиновников суда, но никто слыхом не слыхивало трупе бродяги, отправленном в храм прошлой ночью.
— О благое Небо! — задохнулся Чао Тай. — Значит, те двое стражников, что принесли тело в храм, были самозванцами?!
— Именно так. Я тотчас вызвал настоятеля, но он не смог сколь-нибудь внятно описать этих проходимцев. Стражники как стражники, были в обычной форме — кожаных куртках и черных лакированных шлемах. Казалось, все в полном порядке. И мы не вправе упрекать настоятеля зато, что не присмотрелся к ним как следует. — Судья тяжело вздохнул. — То, что господина Лю видели в храме раньше, в ночь его убийства, и подсказка насчет сверчка доказывает, что злодеяние было совершено где-то по соседству. А поскольку одеяния стражников следовало подготовить заранее, мы имеем дело с преднамеренным убийством. Кроме того, раз на теле не обнаружено никаких следов насилия, а на лице написано полное спокойствие, в ловушку цензора заманил тот, кого он хорошо знал. С такими фактами нам и предстоит работать.
