Марина Серова - Огуречный рай
— Тоже в вашем доме?
— Не-ет, не в нашем. Если хотите, я вам покажу.
— Вы мне просто номер дома назовите.
Он назвал, объяснил, в каком подъезде.
— А этаж?
— Этаж не знаю. Темно было, и я не пошел за ней. А больше случая как-то не представилось. А вы мне потом расскажете, что она все-таки носила?
— Обязательно. Ведь без вас я бы ни до чего не докопалась.
Опять вынужденный подхалимаж! Теперь предстояло самое сложное: расспросить про убийство.
— Виктор Иванович, а в тот роковой вечер вы тоже видели Нину Еремеевну?
— Да. — Это было сказано так решительно, что мне показалось, он старается не дать себе передумать. — И убийц тоже видел. Правда, описать не могу: они были в масках. А мне пришлось спрятаться: не показываться же в зимнем пальто. Вот вам я могу сказать об этом, поскольку мы с вами родственные души. А другие засмеют. Рано или поздно, этот факт все равно бы наружу выплыл. Я имею в виду пальто. Из-за этого мне и пришлось скрыться с места преступления.
Мне невольно пришла в голову мысль, что, если бы Виктор Иванович душным летним вечером предстал в своем пальто с каракулевым воротником перед преступниками, убийцы бежали бы сломя голову и думать забыли бы о своих черных замыслах.
Вслух я этого не произнесла. Еще обидится!
— Было бы здорово понаблюдать за этой квартирой, — сказала я, будто бы сама себе, на самом деле рассчитывая на уникальные способности Виктора Ивановича проникать в чужие тайны. — Может, там я смогу найти объяснение этого убийства. — Я была почти уверена, что мой собеседник не устоит перед возможностью удовлетворить свое любопытство.
— Ой, Танечка, к слову будет сказано, тут бы я смог вам помочь. Я ведь часто людям помогаю.
Я сделала удивленные глаза:
— Каким образом?
Он встал, прошел в комнату и принес оттуда несколько совершенно уникальных вещиц. Уж я-то с такой аппаратурой знакома, и то удивилась.
— Вот, — произнес гордо Виктор Иванович, — этого вы не найдете нигде. Я сам сделал. Этот тройник, если включить его в сеть, работает как радиопередатчик. Ему не требуются батарейки. В нем миниатюрный трансформатор. И радиус действия весьма приличный, не то что всякая импортная дребедень. А вот еще. — Он протянул мне видеокассету.
— В подкассетник вмонтирована видеокамера, она позволяет передавать изображение с хорошим качеством и на большие расстояния на одном из дециметровых каналов.
Я просто обалдела. Я ведь только хотела его расколоть на предмет прослушивания квартиры Нины Еремеевны. Только вот не рассчитала и начала слишком издалека. И не прогадала.
— Виктор Иванович! Вы же просто самородок. Прямо мастер Левша. — Я с любопытством рассматривала прибор.
— Ну, так… У меня и клиенты свои имеются. Тоже частные детективы, как вы. Может, со временем и вы моим клиентом станете?
— Вполне возможно. Я такого еще и не видела. Вот кассету я, пожалуй, у вас купила бы, если вы не против.
— Какие вопросы, Танечка, берите, а о цене потом сговоримся.
Он объяснил мне, как производить подзарядку акккумуляторов.
— Хватает на двое суток непрерывной работы.
— Великолепно. Имея такую аппаратуру, Виктор Иванович, грешно не знать, что ваша соседка творила такого, за что ее могли убить.
— Ой, Таня, это совсем непонятная история. Дома она про свои дела никогда не говорила.
— А вы, значит, слушали ее иногда? — Я изобразила изумление.
Он немного засмущался, однако быстро взял себя в руки: уж кто, как не частные детективы, постоянно прибегает к подобным мерам. Виктор Иванович знал, что у меня-то точно нет морального права судить его.
— Да, было дело. Но ничего достойного внимания услышать не удалось. Одна музыка никчемная. То ли дело, к примеру, песенка про черного кота!
Виктор Иванович, невзирая на полное отсутствие музыкального слуха, запел:
Жил да был черный кот за углом,
И кота ненавидел весь дом…
У меня даже уши, пардон, в трубочку свернулись.
Наконец Виктор Иванович умолк и вновь наполнил «наперстки»:
— А давайте, Танечка, за успешное распутывание дела рванем?
От такого трудно было отказаться.
— С удовольствием.
Зажевав глоток бренди очередным яблоком, я поднялась. Все, что мне надо было узнать, я узнала. Теперь пора отправляться в тот самый дом, в тот самый подъезд.
— Танечка, разрешите мне помочь вам. Уж больно вы мне понравились.
— Спасибо, Виктор Иванович. Вряд ли вы сможете мне чем-то помочь.
— Ну, не скажите.
И он изложил свой план, простой, как все гениальное. Я только диву давалась: такой талант пропадает.
* * *К тому дому мы пошли с ним пешком. Это оказалось совсем рядом.
Виктор Иванович кивком головы указал мне подъезд и остановился, а я направилась к своему любимому источнику информации: бабулькам, которые денно и мощно бдят, сидя на лавочке. Виктор Иванович отошел в сторонку, как было задумано.
Бабушки обозрели меня с ног до головы. Я вежливо поздоровалась с ними.
Внезапно из окна пятого этажа вылетела алюминиевая кружка и шмякнулась неподалеку от меня. На ногу мне брызнул кипяток. Я едва не завизжала от боли. На асфальте растеклась лужа. От нее еще шел пар. Старушки разом взвились. Одна из них закричала дурным голосом:
— Вот сволочи! Подонки! Это вы че ж творите? Управы на вас нету! Что ж вас господь-то не приберет? Хорошие люди мрут, как мухи, а этим — хоть бы что. Скоты поганые!
Другая кинулась ко мне:
— Больно, девушка?
— Есть немного. Я просто не ожидала.
Она осторожно потрогала место ожога:
— Давай-ка, милая, я тебе маслица облепихового принесу. Помажешь — враз как рукой снимет.
— Да нет, не надо. Спасибо большое. Так пройдет.
— А от них, паразитов, уж и не знаешь, чего ждать, — продолжала возмущаться старушка. — Уж сколько раз милицию вызывали, а толку никакого. Не хотят они с ними связываться. Может, платят они им, кто их знает. Это ж опять небось варили отраву свою, чтобы в вены запускать. Наркоманы у нас в этой квартире живут. Никакого спасу от них нет. Вот беда-то. Дети-то все видят. А у нас в подъезде в каждой квартире по ребенку. Беда прямо.
Что бог ни делает, все к лучшему. Как безвинно пострадавшая я оказалась в центре внимания. Бабушки мне очень сочувствовали и наперебой предлагали свою помощь. Очень мне это было на руку.
— А это, случайно, не к ним старушка банки-то все носила? Вы не видели?
— Я видела, — сказала бабушка в белоснежном платочке и в очках с толстыми линзами. — Я завсегда поздно мусор-то выношу. А я живу тоже на пятом этаже. Открываю дверь, а она к ним звонит. У нас в подъезде-то темно, так я свет в прихожей и не выключаю, когда с мусором иду.
Во-от, открываю я, значит, дверь, а она к ним звонит, а потом стучит так по-чудному: «Тук-тук, тук-тук-тук». Мне аж интересно стало. Прямо как в кино про шпионов. Я, правда, только два раза ее видела. Еще удивилась тогда. Надо же, — думаю, — они жизнь свою задарма прожигают, а бабка им еще и пожрать носит. Сумка-то увесистая была. С едой, наверное. Я так подумала.
— А почему вы подумали, что в той сумке еда была?
— А че ж еще? Банки там были. И мне показалось, что с огурцами.
— Как же вы разглядели, если было темно?
— А у меня в прихожей лампочка-то яркая.
— Зачем она им их только носила? — вмешалась старушка, которая представилась мне Марией Ивановной. — Они вон то и дело огурцы в мусорку выбрасывают, а банки сдают. Зря только продукты переводила.
Так. Кое-что мне стало очень даже ясно. Но… При чем тут огурцы?
Я решила еще попытать бабулек. Даже свое липовое удостоверение им продемонстрировала, только попросила никому об этом не говорить.
— Да что ты, доченька! Если ты поможешь нам от них, иродов, избавиться, мы ж тебя век не забудем. Это ж не жизнь, а наказание в одном подъезде с такими-то оказаться.
— А кто живет этажом ниже их? — поинтересовалась я.
— А вот Мария Ивановна и живет, — старушка в белом платочке кивнула на свою соседку по лавочке.
— Мария Ивановна, вы согласитесь мне помочь?
* * *Производственное совещание на лавочке прошло успешно, и теперь Мария Ивановна в сопровождении Виктора Ивановича и меня бодренько взбиралась по лестнице, даже про ноги больные забыла.
На четвертом этаже я остановилась. Тут будет мой наблюдательный пункт. Мне в этом мероприятии отведена очень даже скромная роль.
А старушка поднялась на пятый и забарабанила в дверь:
— Откройте немедленно, вы ж меня пролили! Весь потолок на кухне испортили!
За дверью молчали. Но старушку это ни капельки не смутило. Как она мне сама же и сказала, в этой квартире никогда не открывали дверь кому попало. Поэтому Мария Ивановна вдохновенно продолжала импровизировать:
