Шарль Эксбрайа - Ее все любили
Вернувшись в город, комиссар хотел было отправиться прямо в управление благотворительных обществ, где бы ему быстро удалось узнать названия тех из них, которым мадам Арсизак отдавала много времени и сил. Однако он отказался от этой затеи, разумно полагая, что столкнется там с хором панегиристов, от чего у него уже болели уши. Поэтому он предпочел поехать в административный центр, чтобы выразить свое почтение коллеге Сези. Последний встретил Гремилли с чуть заметной иронией:
- Ну как там наши поиски?
- Не очень.
- Я вас предупреждал. Увернуться в таком деле от столкновения с какой-нибудь шишкой весьма проблематично.
- Дело не в этом. Чувствую, что мне не увернуться от столкновения с легендой.
- Я что-то не понимаю.
- Просто, как мне кажется, жертва, вопреки распространенному на этот счет общественному мнению Периге, вовсе не была образцом добродетели.
- Боюсь, что вы ступаете на ложный путь, на который вас подталкивают, наверняка, те, кому это выгодно. Я не знаю, что вам наговорили или сколько ушатов грязи вылили на женщину, которая не может опровергнуть всю эту клевету, потому что ее уже нет среди нас. Но хочу вам сказать, что вы не найдете ни одного человека в городе, который осмелился бы утверждать, что мадам Арсизак не была для него идеалом.
Гремилли не стал его переубеждать по двум причинам: во-первых, Сези, как и все почтенные граждане Периге, верил в мирскую святость супруги прокурора самым искренним образом; во-вторых, исходя из первого, дело это было абсолютно безнадежным.
Тем временем перигеский комиссар продолжал:
- У меня нет вашего опыта, уважаемый коллега, но я тем не менее убежден, что искать убийцу на стороне, а не среди близких мадам Арсизак напрасная трата времени.
- Другими словами, вы убеждены в виновности ее мужа?
- Лично у меня на этот счет нет ни тени сомнения.
- К сожалению, мы не имеем доказательств, а любое бездоказательное утверждение...
- Я знаю. Он не так прост.
- И вы не испытываете никаких сомнений, приписывая наивную инсценировку в доме и этот идиотский трюк с денежными переводами такому интеллектуально развитому человеку, как прокурор?
- А это, дорогой мой коллега, хитрость, имеющая целью заставить вас по меньшей мере думать так, как вы думаете.
- Возможно. Только у Арсизака имеется алиби: он оставался у своей любовницы до половины второго ночи.
- А вы так и поверили ей? Да врет она все, чтобы выгородить его.
- И доктор Музеролль тоже?
- А он-то какое отношение имеет ко всему?
- Он утверждает, что находился в компании Арсизака и Арлетты Танс с одиннадцати вечера до часу ночи, а убийство было совершено, по заключению судебно-медицинского эксперта, самое позднее в ноль тридцать.
- Значит, и он врет.
- А вот это уже совсем опрометчивое утверждение с вашей стороны, поскольку, по словам судебного следователя, это в высшей степени уважаемый человек, малейшее подозрение против которого просто неуместно.
- Согласен, но он является членом клуба!
- Какого клуба?
- Это они так называют, хотя на самом деле это никакой не клуб, а, скорее, объединение друзей, не допускающих в свой круг никого из посторонних.
- А вы не могли бы мне рассказать об этом подробнее?
- Лет двадцать пять назад пятеро лицеистов клянутся, так сказать, в вечной дружбе. Все они приблизительно одного возраста. И вот однажды они решают основать "Клуб бесстрашных". Ребячество, но тем не менее это говорит о сильной взаимной привязанности, которую испытывали юноши. Само собой, клуб не носит уже того пышного названия, от которого веет стариной, однако он выжил в том смысле, что старые друзья по лицею, несмотря на годы, так и остались неразлучными друзьями. Над ними подтрунивают, но в глубине души завидуют им.
- И кто же эти друзья?
- Прокурор, адвокат Катенуа, преподаватель лицея, в котором сам когда-то учился, Ренэ Лоби, аптекарь Андрэ Сонзай и, наконец, врач Франсуа Музеролль. Поэтому, как и раньше, я не сомневаюсь в том, что они готовы пойти на все ради спасения кого-то из своих.
- Мне кажется, что их имена и адреса я встречал в вашей записке?
- Совершенно верно.
- В таком случае, вы забыли упомянуть еще об одном - нотариусе Димешо.
- А он как раз президент клуба. У него-то все и собираются.
- Мне это известно. Однако во всем этом есть кое-что, что меня смущает. Нотариус, по полученным мною данным, намного старше остальных, не так ли?
- Да, лет на пятнадцать.
- Тогда в какой роли он выступает в клубе?
- В то время Димешо был воспитателем в лицее, работая одновременно над своей диссертацией по праву. Сам он из деревни, и ему пришлось здорово попотеть, чтобы достичь того положения, которое он сейчас занимает. Собственно, нотариусом он стал всего лишь каких-нибудь лет десять назад. Говорят, что члены клуба ссудили ему деньги, благодаря которым он смог открыть свою контору. Таким образом, принимая участие в игре, несмотря на свой возраст, он возглавил "Клуб бесстрашных" и стал для молодых людей идейным вдохновителем, что помогло им в последующем выбрать правильный путь в жизни. Он отлично знал каждого, поэтому ему несложно было понять, кому какая область деятельности может больше подойти в будущем. За это они все до сих пор чувствуют себя обязанными ему, а он готов за них в огонь и в воду. Вы, кстати, с ним знакомы?
- Пока нет.
- Вот увидите - этакий толстяк крестьянской закваски. Только смотрите: он тот еще хитрец!
- Я люблю хитрецов, дорогой коллега. Игра с ними всегда увлекательна. А сейчас, если вам нетрудно, расскажите мне о Жане Арсизаке.
- Личность незаурядная. Всегда и во всем первый и в то же время какой-то беспечный. Говорят, что любая работа дается ему поразительно легко. По мнению многих, это один из самых блистательных юристов. Весьма тщеславный, он готов взяться за любое дело. Так что, если бы не это преступление, его назначение заместителем прокурора Бордо было бы гарантированно, а дальше - Париж. Вместе с тем, говоря о профессиональном честолюбии Арсизака, нельзя не сказать, как мне кажется, и о его политических амбициях.
- А?
- Он часто публикуется в прессе, и его статьи всегда получают высокую оценку в кругах буржуазии.
- Он что, правый?
- Консерватор. По крайней мере, если судить по тем идеям, которые он исповедует публично, хотя мне трудно сказать, насколько они искренни. Ведь в его положении оставаться абсолютно свободным нельзя. Могу вас заверить, что в нем видели будущего независимого депутата. По-моему, и я в этом убежден, у него не все еще потеряно, если, конечно, его не отправят на каторгу.
- Да уж... Уважаемый коллега, вы меня просветили в отношении друзей Арсизака, а как насчет его недругов? Ведь, влезая в политику, он хоть немного да должен был их приобрести?
- Разумеется. Самый серьезный противник прокурора - ветеринар Этьен Тиллу, чей кабинет находится на улице Леона Дессаллеса. Ему оказывает всяческую поддержку его друг Альбер Суже, фармацевт-гомеопат с улицы Сажес. И тот и другой - идейные лидеры СЛП - Союза левых партий, ведущего яростную борьбу против политики Арсизака.
Записав все, о чем ему любезно сообщил коллега, Гремилли собрался уходить.
- Тысячу раз вам благодарен. Не буду откладывать в долгий ящик и прямо от вас пойду побеседую с друзьями и врагами прокурора. Если ваши суждения окажутся верными, то и те и другие будут мне лгать, и, возможно, из клубка обоюдной лжи появится хоть ниточка правды, за которую мне удастся ухватиться.
- Не стоит благодарности. Наоборот, это я у вас в долгу, потому что мне бы ни за что не удалось выкарабкаться из этого дела.
- Вы знаете, я тоже не уверен, что выкарабкаюсь.
Сверившись с планом Перигё, Гремилли отправился на улицу Леона Дессаллеса к ветеринару Тиллу. Он уже проходил по бульвару дез Арен, как вдруг его окликнули. Это был Бесси.
- Ну как дела, дорогой друг?
- Отлично, мсье следователь, а у вас?
- Ничего. Ходил навестить сестру. По правде говоря, это лишь предлог, чтобы заставить себя хоть немного пройтись. Я возвращаюсь во Дворец правосудия. Вы туда же?
- Нет, мне на улицу Леона Дессаллеса.
- Тогда нам почти по пути.
Они пошли рядом.
- Все так же очарованы нашим городом, комиссар?
- Все больше и больше.
- А как расследование?
- Наконец-то лед тронулся.
- Действительно? Ну-ка расскажите мне побыстрее!
- Боюсь, что вам это может не понравиться.
- Мне?
- Вам как представителю высших кругов перигёского общества.
- Объяснитесь, пожалуйста.
- Суть можно выразить в нескольких словах. Мадам Арсизак, вопреки тому, что вы мне говорили, вовсе не ангел, спустившийся по своей оплошности на землю.
Следователь возмутился:
- Мсье комиссар, ваша ирония по отношению к умершей мне кажется совершенно неуместной!
- Согласен, если не считать, что эта умершая устроила комедию и умудрилась ввести в заблуждение определенную часть города.
