Марина Серова - Кругом одни соблазны
А если этот самый гад снова драться бросится, то теперь я к этому целиком и полностью готова и уж спуску ему не дам. Ни за что!
Я пулей взлетела на нужный этаж, не заметив даже, что лифт не работает. Он мне просто не был нужен. Квартира-то всего-навсего на втором этаже, а я сейчас и до десятого долетела и не заметила бы. Когда я сильно возбуждена, мне надо двигаться как можно больше, иначе внутренняя энергия спалит меня дотла.
Я с остервенением давила на звонок и упорно ждала звуков изнутри. Похоже, мне никто не собирался открывать.
И вдруг благословенное:
— Кто?
— Свои. Открывайте немедленно!
— А до завтра разве не потерпит? — раздался голос Игоря Игоревича.
— Боюсь, будет слишком поздно. — Один бог знает, что я имела в виду. Ведь для него в такой ситуации именно не поздно, а наоборот, как раз. Примочки всякие сделать можно, лучок приложить, к примеру.
— Таня, это вы?
— Я. И вы не имеете морального права не открыть мне сейчас дверь. Тем более вы сами приглашали меня сегодня.
Очень веские аргументы, надо думать.
— Господи, да какая вас муха укусила, Таня. Завтра встретимся и все обсудим. Я уже спать лег.
— Открывайте, Игорь Игоревич, и лучше не нарывайтесь на неприятности, поскольку я готова всю ночь напролет звонить в вашу дверь. А может, и стучать начну. И, возможно, ногами. Тогда весь подъезд проснется и узнает, какой вы гад.
Это я проговорила уже потухшим голосом — сказывались усталость и разбитость.
Игорь Игоревич приоткрыл дверь сантиметров на пять, чтобы, видимо, посмотреть, что это мне так неймется. А мне этого вполне хватило, чтобы, толкнув ее изо всех сил, ворваться в его обитель.
Он не ожидал от меня такой напористости, попятился и, споткнувшись о стоящую в некотором беспорядке обувь, рухнул на пол. Как только в квартиру этажом ниже не вывалился. Шуму было, однако, много. И я злорадно подумала, что ему полезно и на себе испытать, каково неожиданно приземляться без парашюта. Я еще не разглядела его лица, поскольку в прихожей не было света.
И тут же распахнулась дверь в комнату, и в ее проеме возникла дамочка, завернутая в простыню. Видимо, ей стало интересно, что здесь за тарарам. В комнате свет горел, и это позволило мне бегло рассмотреть ее. Худенькая брюнетка с хвостиком даже отдаленно не напоминала жену Игоря Игоревича.
— Что случилось, Игорюша? — испуганно спросила она.
Восхитительно. Этот змей еще и гуляка. Адюльтер налицо. Ясно, что парочка эта не стихами при луне развлекалась.
— Поня-ятненько, а где же Валентина Николаевна?
— Если вам нужна Валентина Николаевна, то приходите завтра. Она на работе, — он, кряхтя, поднялся с пола.
— Давно бы так, а то разлегся, как на пляже, — прокомментировала я сей факт.
— А это моя, между прочим, квартира. Где хочу, там и лежу. А ты что же, по совместительству еще и в полиции нравов подрабатываешь? — он от злости забыл про вежливое обращение. — Заходи, если уж так неймется.
И он включил свет. На смену моему гневу пришло недоумение: на лице Игоря Игоревича не было следов моих ногтей.
— Вот сюда, на кухню идемте. Лена, я сейчас поговорю и вернусь, — обратился он к своей подруге.
А у меня все перепуталось теперь в голове. Я начала сомневаться в его вине. Ведь получается, что сумку-то отнять у меня пытался совсем другой человек. Или у него есть сообщник, или же вся выстроенная версия летит к чертовой бабушке. Одно из двух.
Мой излюбленный метод — неожиданное нападение, попробуем его. Прежде всего наглость и язвительность. Если он виноват, расколю, как миленького. Пока все не выясню, отсюда — ни ногой.
— Смотрите не простудитесь, — насмешливо сказала я дамочке. Этими словами я и начала выводить врага из равновесия.
Женщина поспешно смылась.
— Что, собственно говоря, случилось, Таня? — неверный супруг дрожащими от пережитых волнений руками на ходу застегивал брюки.
Я прошла на кухню, присела на табуретку и сообщила:
— На меня напали.
— Сочувствую, конечно. Только при чем тут я? — Он сел напротив.
— Именно после этого нападения я пришла к мнению, что нам действительно необходимо поговорить. Вы ведь тоже этого хотели.
— Очень мило с вашей стороны. Приветствую такое решение. Только в столь неурочный час да еще с эдаким шумом — по меньшей мере некорректно.
Пришлось перед ним извиняться.
— Игорюша, я, пожалуй, пойду. Это, видать, надолго. — Дамочка стояла в проходе уже одетая.
Хозяин квартиры сразу бросился к ней, увел в комнату. О чем они там совещались, не знаю, но на кухню после этого пришли вместе.
Брюнетка, потупившись, прошла в дальний угол, села и притихла, а Игорь Игоревич занялся кофе. Наверное, это давало ему возможность собраться с мыслями. Повисла гнетущая тишина.
Наконец, он повернулся и, оценив мой фонарь по достоинству, посоветовал:
— Примочки камфорным спиртом делайте. Быстрее пройдет. Только ведь вы не консультироваться пришли. Так?
— Именно так. Я пришла вам сказать, что факты указывают на то, что вы убили свою дочь, как и нескольких других девочек нашего города. И постарались подставить моего клиента.
Игорь Игоревич побледнел как мел. Джезва с кофе вывалилась из его рук, шмякнувшись вновь на плиту. Горячий кофе выплеснулся длинным языком и ошпарил ему руку.
Брюнетка тут же кинулась спасать возлюбленного.
— Больно?
Тот досадливо отмахнулся, достал с полки бальзам Шостаковского и намазал им руку.
— Что вы такое говорите? Это абсурд, — он устало опустился на табуретку.
— Вы пришли с работы, застали Таню в обществе Харламова. Сначала вы выяснили, кто этот человек. Узнали, что он психолог и последняя его работа — «Психология убийцы». Вы испугались, что Таня узнает в этом портрете вас. Хотя, быть может, убили из ревности. Вы ведь мечтали затащить ее в постель, не так ли? Этот вариант я тоже допускаю. А уж харламовский психологический портрет убийцы, по вашему мнению, точно не должен был увидеть свет.
Его затрясло мелкой дрожью:
— Нет!!! Это не правда! У вас нет доказательств. Я не убивал Таню! Я любил ее, как свою собственную дочь. Леночка, не верь ей. Я не убивал, — и он заплакал, как ребенок, размазывая слезы по щекам.
— Что не правда? То, что, убив ее, вы выскочили из дома так, что едва не сбили с ног соседку, даже не заметив ее? Или то, что, строя для себя алиби, вы потом спросили у нее про время? Или то, что вы специально поволокли с собой в квартиру соседа, чтобы заиметь свидетеля? При этом ключи, которые вы якобы забыли дома, вывалились у вас из кармана.
Произнося эту тираду, я смотрела на него в упор, в точку на лбу чуть повыше глаз, совершенно точно зная, что это производит неприятное впечатление: вроде бы вам в глаза смотрят, а взгляд поймать невозможно. Это я недавно где-то вычитала. И теперь вот решила проверить на практике.
Слезы продолжали катиться из его глаз, лоб покрылся испариной. Он резко поднялся, схватил с полки пачку «Астры», попытался закурить, но руки "его не слушались, и спички ломались одна за другой.
Я любезно поднесла ему зажигалку и, закурив сама, продолжила атаку:
— Изобразив при Эдуарде Иосифовиче безутешного отца, вы вызвали милицию.
Его опять прорвало: во все стороны полетели слюни, сопли и слезы.
— Да? Все вы уже решили, все постановили. А что ж, по-вашему, тогда я с ее другом сделал? Ведь она ж не одна была, друг ведь мог за нее вступиться. Да любил я ее, понимаешь ты, любил! А ты об убийстве говоришь. Убирайся прочь отсюда!
— Дудки, уважаемый! Сначала я скажу все, что хотела, а потом мы с вами в милицию пойдем. Харламову вы подсыпали наркотик в кофе. А уж когда он отключился, занялись девочкой. Один удар в висок — и делай, что хочешь. Ведь вы, с вашего позволения, врач. Куда лучше ударить, знаете. Только вы не учли одного обстоятельства: убивал девочку правша — это установлено экспертизой. А мой клиент — левша, хоть и переученный. И надеюсь, что повторная экспертиза докажет его невиновность. Такой вот расклад получается у нас с вами…
Брюнетка молча, с расширенными от ужаса глазами смотрела поочередно то на меня, то на Игоря.
Он опять попытался что-то вставить, но я не позволила, решив дожать его, раздавить всеми имеющимися у меня фактами:
— После убийства вы сфотографировали погибшую и отослали фотографию невесте Харламова, узнав каким-то образом, что она собралась обратиться ко мне и решив так вот убедить ее в виновности Алексея. Вы также попытались запугать меня и не дать мне взяться за это дело.
— Таня, послушайте…
Но меня уже несло по всем кочкам — я сама себя распалила. Мне было просто необходимо высказать ему все, что я о нем думала.
— А поняв, что вы дали маху, отослав фотографии — ведь по часам Алексея можно понять, что фотография сделана за час до приезда милиции, — вы залезли в квартиру Натальи и все перерыли в поисках снимка. А кроме того, именно вы были в квартире Харламова и подкинули ему вот эти фотографии, сделав из него маньяка-убийцу, который любит снимать на память свои «подвиги». Но, к счастью, я тоже была тогда в той самой квартире и видела, как вы положили их в книгу.
