Диана Кирсанова - Созвездие Весов, или Рыцарь падшей королевы
– Она, что ли? – спросила не то у Вальки, не то у Эльвиры Марковны взъерошенная тетка с бледным жалостливым лицом.
– Она, – ответил Валентин.
И, нашарив за спиной рукав Арининой куртки, властно потянул ее прочь. Стоять в этой толпе дальше и тем самым привлекать к себе лишнее внимание и без того насквозь насыщенных любопытством женщин было бессмысленно. А им стоило кое-что обсудить.
Арина шла за ним, не сопротивляясь, – послушная, поникшая, тихая.
Конечно, он привел ее к себе домой.
– Ну, – сказал Валька, когда они вновь сидели на кухне и Арина машинально грела маленькие руки о большую бабушкину чашку с горячим чаем, – что ты об этом думаешь?
Она подняла испуганные глаза.
– Валька… Это ужасно… Представляешь – она придет домой, вот уже пришла, и узнает, что у нее в ванне нашли труп. Может быть, вот в эту самую минуту узнает…
– Да. Но ужаснее всего то, что в убийстве теперь могут обвинить именно ее.
– Что?! – Маленькие руки дрогнули, чашка опрокинулась, горячая жидкость пролилась на клеенку и с мерным стуком закапала на пол. Одновременно схватив со стола полотенце, они рванулись вниз, разумеется, не удержали равновесия, шлепнулись с табуреток и стукнулись лбами.
Неожиданное происшествие было так некстати, но оно, к счастью, несколько разрядило обстановку. Стало легче на душе – никто из них не мог объяснить, почему.
– Почему ты так думаешь? – спросила Арина уже спокойнее, комично морщась и потирая лоб крохотной ладошкой.
– Потому что хозяин квартиры автоматически становится первым подозреваемым.
– Нет! Я спрашиваю: почему ты так уверен, что произошло именно убийство? Убийство, а не несчастный случай?
Валька удивился. Встал с пола и поднял ее. Посадил обратно на стул.
– Разве это непонятно?
– Нет! – сказала она упрямо. Валентин был уверен, что она противится мысли об убийстве именно из упрямства – просто ей не хотелось, чтобы мелодраматическая, хотя и страшноватая история, которая, по Арининым планам, должны была завершиться скорой свадьбой, вдруг оказалась залита чужой кровью.
– Объясни! – сказала она требовательно и даже стукнула ножкой о табуретку.
Потом она сидела за кухонным столом, машинально сложив руки перед собой, сосредоточенно нахмурившись и не спуская с него вопрошающих глаз. Эта поза школьницы невольно соблазнила Вальку начать объяснение с несколько педагогической ноты:
– Что у тебя было по физике? В школе?
– Четверка… – ответила она удивленно.
– Считай, что ты получила ее за свои красивые глаза! Человеку, знакомому с электричеством хотя бы в рамках школьной программы, сразу стало бы ясно: включенный фен в ванне – это далеко не явная смерть.
– То есть как это?! – возразила Арина очень живо. Взгляд ее чуть затуманился, на секунду ушел в сторону, и Валька угадал, что сейчас перед Арининым воображением проносятся картины из американских фильмов, где упавший в воду фен вызывает фонтаны искр, моргание освещения, закипание воды, обугливание тела и прочие эффектные кинематографические штучки.
– Потому что ты забываешь про пробки! Если уронить в ванну электроприбор, я имею в виду вот так просто, случайно уронить, – разумеется, не высоковольтные провода, а именно фен или там электробритву, то произойдет банальное короткое замыкание, и в квартире моментально выбьет пробки! Они срабатывают даже не за секунды, а миллисекунды. Находящегося в ванне человека здорово тряханет, хорошего будет мало, приятного тоже – но в любом случае это не смертельный исход. Я так думаю, что, если бы тот мужик, которого нашли в Анниной квартире, сам, стоя или сидя в воде, нечаянно уронил в ванну фен – то рисковал умереть по другой причине, не от электричества, а от воды: из-за конвульсий сложно выбраться из ванны и можно банально захлебнуться. Но – и это все!
– Так ты думаешь… ты думаешь… Что он – утонул?
– Нет. Его все-таки убили.
Она моргнула.
– Кто?
– Ну Арин, ну откуда мне знать?! Я могу только надеяться, что не Анна!
– Это не Анна! – гневно отбросила она за спину косу.
– Допустим… Но его убили – это точно.
Закусив губу, Арина хмуро смотрела на него и ждала продолжения. Он вздохнул и продолжил:
– Помнишь, Эльвира Марковна говорила, что, когда она подошла к щитку, то он был весь черный, оплавившийся и распространял вокруг себя запах горелой резины? Пробки, даже перегоревшие, так пахнуть не могут – они сделаны не из резины, а из неплавящегося материала. Значит, кто-то – а этот «кто-то» и был убийцей – сумел заменить пробки на толстые резиновые «жуки», чтобы они продержались как минимум минут десять и не размыкали электрическую цепь, пока обреченный мужик в Анниной ванне умирал от ударов током. По этой же причине, по причине избыточного напряжения, погас свет и перегорели электроприборы у соседей.
– Убийца переменил пробки на эти… как ты сказал? Резиновые «жуки», затем дождался, когда жертва залезет в ванну, вошел в квартиру и бросил в воду включенный фен, так?
– Получается, так.
– Тогда он должен был знать, что застанет жертву именно в ванне? Да? Ну и откуда у него могла быть такая уверенность? Ведь Анна жила в квартире одна!
– Не знаю, Ариш… Если убитый был ее любовником – то Анна первая, на кого падет подозрение. И именно потому, что в своей квартире она жила одна!
Они смотрели друг на друга молча – Валентин в растерянности, Арина в немом отчаянье. Из приоткрытого по случаю теплого осеннего дня окна донесся приглушенный рокот моторов: пожарная машина и «Скорая помощь» выезжали со двора. Милицейская «канарейка» еще стояла у Анниного подъезда, и недоброе предчувствие не успело даже кольнуть молодого человека в бок, как Арина вскочила с места и чуть ли не по пояс высунулась в окно, с грохотом откинув прочь задребезжавшую двойными стеклами раму:
– Валька! Смотри!
Он смотрел. Сверху милицейский «уазик» казался почти что спичечным коробком, но все же было отлично видно, как двое людей в серой форме, выйдя из подъезда, подсаживали в этот «коробок» Анну – осторожно, с преувеличенной вежливостью поддерживая ее под локоток, предупредительно распахнув дверь – если бы не эта серая форма и не канареечные цвета машины, можно было подумать, что два молодых человека просто ухаживают за понравившейся им женщиной!
Анна сохраняла самообладание. Отсюда, сверху, им не было видно ее лица, но оба они заметили, с какой легкостью женщина запрыгнула на подножку «уазика», придерживая полу зеленого пальто, одним наклоном головы отвергнув помощь своих конвоиров.
Оба милиционера погрузились в машину следом, и «уазик», оставляя за собой легкий смерч из пыли и клубившейся в ней листопадной трухи, с ревом выехал со двора.
– Они увозят! Валька, они увозят ее! – прошептала Арина. Резко обернувшись к нему – так резко, что коса, зацепившись за оконную ручку, петлей обхватила ее шею, Арина смотрела на него расширенными от ужаса глазами, и в них уже подрагивали слезы.
– Они увозят ее! – повторила она сдавленным голосом, который вот-вот грозил сорваться в рыдания. – Увозят Анну! Анну Витальевну! Что это значит? Что ее арестовали? Арестовали за убийство?! Но, Валька, она же ни в чем, ни в чем не виновата!!!
«Откуда тебе это известно?» – должен был спросить он, потому что, рассуждая логически, у них не было никаких оснований для уверенности в Анниной непричастности. Но он тоже не верил. И все, что мог поделать, – это одной рукой обнять уже плачущую навзрыд Арину, а другой машинально захлопнуть окно, оборвав тем самым шум улицы, в котором можно было разобрать стрекотание удаляющегося «воронка».
– Но она же не виновата! Валька, она же не виновата – ни в чем, ни в чем!
Арина рыдала у него на плече, а Валька гладил ее по вздрагивающим плечам, рукам, спине. И неизвестно, как так получилось, это было так некстати, он не хотел этого – но губы сами нашли ее теплый висок, а ладонь осторожно коснулась мокрого шелка гладкой щеки…
* * *– А где же ваша дочь? В институте? – спросила Ада тоном поддерживающей вежливый разговор светской львицы.
Макс был поражен и не счел нужным это скрыть:
– Да… То есть наверно… вообще-то ей уже следовало прийти, Арина в это время обычно уже дома… А откуда вы…
Максим, конечно, хотел спросить, откуда Ада знает про то, что у него есть дочь, но тотчас прикусил язык. Ведь минуту назад его назвали эстетом и интеллектуалом. Мог ли он после этого не посоревноваться с Адой в умении выстраивать логическую цепочку из несущественных на первый взгляд деталей?
– Что ж, попробую угадать, откуда вы в самом деле знаете, что у меня есть дочь! Конечно, если вам об этом не сказала главный редактор «Нострадамуса».
– Нет, она ничего не говорила, – чуть нагнув голову, Ада взглянула на Макса с веселым интересом.
– Тогда так… Входя ко мне в квартиру, вы наверняка заметили в прихожей что-нибудь из женских вещей. Обручального кольца у меня на руке нет, и…
