Петр Северцев - Пирамида Хакера
– Остановитесь же вы, ненормальная женщина! – почти закричал я.
– Пусти меня, – стала она вырываться и отталкивать меня.
Я схватил ее за плечи, потряс от души и спокойно спросил:
– Ну куда вы в таком состоянии? Врежетесь в первый фонарный столб...
Я еще раз с силой потряс ее за плечи. Она неожиданно перестала упираться, как-то обмякла, закрыла лицо руками и уткнулась мне в грудь, бормоча при этом:
– Они все спишут на меня, абсолютно все...
В мои планы не входило являться плакальной жилеткой для слез бывшей любовницы министра экономики, но повинуясь скорее эмоциям нежели разуму, я все же обнял ее. И более мягко сказал:
– Чи-чи, – я редко утешал плачущих женщин, поэтому эта идиотское междометие было похоже на то, как воспитательница в детском саду утешает плачущих детей. Но детка, плачущая у меня на груди, имела столь привлекательные и волнующие формы, была так беззащитна, настолько возбуждающе было исходящее от нее женское тепло, что моя „крыша съехала“.
Я взял ее лицо в свои руки, оторвал от груди и порывисто прижался к ее губам, чуть солоноватым от слез. На мое удивление, она ответила не менее страстно. Мы сплелись в объятиях прямо посередине зала. Дальнейшее я помню смутно.
Видимо, все происходило по стандартному в таких случаях сценарию. Под воздействием сексуальной мощи, видимо, возросла мощь мышечную, я подхватил отнюдь не маленькую Татьяну на руки и понес ее в спальню, совершенно забыв о том, как еще час назад я прикалывался по поводу маленьких шаловливых вертолетиков, приземлявшихся время от времени на этой двуспальной кровати.
Кстати, кровать оказалась очень удобной для сексуального времяпровождения: она была не мягкой (партнеры не „проваливались“), в то же время в меру жесткой и упругой (что приятно волновало во время эротических телодвижений). Я подумал, что в силу занятости Зимина покупала ее сама Татьяна, и отдал должное ее вкусу. Впрочем, я отдал должное и самой Татьяне. Эта женщина не только знала толк в технической стороне секса, она ценила и любила заниматься этим делом. При всем при этом она заботилась не только о себе, но и не забывала о партнере, чувствуя, в какой стадии эротического процесса он находится, старалась ускорить или замедлить свои ощущения. Кроме того, она была абсолютно неконсервативна и откликалась на самые смелые мои предложения. Ненасытность ее не знала предела, но это не было бедой, поскольку таким же она делала своего партнера.
Одним словом, Татьяна не разочаровала. Пожалуй, секс с этой женщиной был одним из самых приятных и неожиданных подарков судьбы в последнее время.
Когда же наконец после длительного с небольшими перерывами занятия сексом мы в изнеможении лежали на кровати, я подумал, что Зимин мог пойти на всевозможные должностные преступления, чтобы получить рычаги воздействия на Татьяну с целью сделать ее впоследствии своей любовницей. Я на своем опыте понял, что эта игра стоила свеч. Однако мне следовало констатировать, что я зашел несколько дальше чем предполагал в своих личных отношений с одним из участников данного дела, роль которого была еще далеко не ясна. К тому же, поскольку непосредственным заказчиком расследования являлся Передреев, я по долгу службы должен был бы сообщить ему о последних результатах моей работы. Раздумывая над этим, я взял пачку „Соверена“ и закурил. С выдохом в потолок струи сигаретного дыма, я для себя все же решил воздержаться с докладами. Как мне показалось, для этого у меня были некоторые объективные основания. Я, аккуратно, стараясь не рабудить заснувшую на моем плече Татьяну, попытался встать, но она все же проснулась. Накинув на себя простыню, она села на кровать и спросила:
– Ты уже уходишь?
Я сказал:
– Да, мне пора. Думаю, что тебе тоже. Олег, видимо, уже сильно волнуется.
– Он уехал, – быстро ответила она. – В очередной рейс.
Я усмехнулся и загасил сигарету в пепельнице, стоявшей на тумбочке рядом с кроватью.
– Татьяна, – обратился я к ней. – Я весьма благодарен тебе за проведенное время, но я ничего не могу тебе обещать в плане сокрытия полученной мной информации. Надеюсь, ты и не ждешь от меня иного. Я нанят конкретным человеком и обязан отчитываться перед ним о проведенном расследовании.
Единственное, что я могу сделать – как можно дольше сохранять это в тайне. Может быть, если обстоятельства позволят продвинуть это дело без раскрытия вашего с Зиминым секрета, тогда это останется тайной навсегда.
Татьяна оперлась подбородком на колени своих согнутых ног и стала медленно раскачиваться с закрытыми глазами. Это продолжалось несколько секунд, потом она открыла глаза и пристально глядя на меня сказала:
– Спасибо.
Я поцеловал ее, взял свою одежду и вышел из комнаты в зал.
Бросив взгляд на кухню, я заметил лежащую на столе записную книжку Зимина. Секунду поразмыслив, я шагнул в кухню, взял книжку со стола и положил в боковой карман своего пиджака.
Оглядев на прощание квартиру, я покинул ее.
По странному обороту судьбы наши с Татьяной автомобили были припаркованы у подъезда почти упершись друг в друга капотами. Я внутренне усмехнулся этому факту, завел свои „Жигули“ и, слегка сдав назад, объехал „Фольксваген“, направившись восвояси.
Уже дома, приняв душ и налив себе чаю, я отодвинул шкаф и вошел в нашу с Приятелем комнату. Общаться с ним я был намерен сегодня довольно долго, так как мне было необходимо сообщить ему все, что случилось в квартире на Трахова. О чем я, закурив „Соверен“, и поведал ему не спеша резидентно.
Я рассказывал ему обо всем как живому человеку и даже спросил его мнение. Однако эта металлическая скотина проявила бездушие и черствость: на вопрос
„МНЕНИЕ ПО ПОВОДУ ИНТИМНЫХ ОТНОШЕНИЙ С БУЛГАКОВОЙ Т.И.“ он ответил кратко и мерзко: „ХАКЕР ПРОЯВИЛ ГЛУПОСТЬ“.
„Да пошел ты!“, – сказал я, забыв, что звуковой анализатор не отключен. Приятель письменно разразился большим количеством известных и даже забытых мною ругательств, заложенных в него. Я не стал вступать с ним в дальнейшую перепалку, так как наверняка он помнил гораздо больше мерзких высказываний, чем сейчас может прийти на ум мне. Я просто набрал в командной строке:
„ПОСЛЕДСТВИЯ МОИХ ИНТИМНЫХ ОТНОШЕНИЙ С БУЛГАКОВОЙ Т.И.“
Приятель на удивление достаточно долго думал, но ответил так же кратко:
„ВЫ ПРОЯВИЛИ ГЛУПОСТЬ. НО СЕРЬЕЗНЫХ ПОСЛЕДСТВИЙ НЕ БУДЕТ“.
Заладил „глупость, глупость“ – не тебе об этом судить... Я на всякий случай отключил звуковой анализатор и общался с Приятелем письменно.
„МОИ ДАЛЬНЕЙШИЕ ДЕЙСТВИЯ?“ – спросил я.
Приятель думал секунду и выдал:
1. ВЫЯСНИТЬ ПОСЛЕДСТВИЯ СКАНДАЛА С ПЕРЕДРЕЕВЫМ П.В. ДЛЯ РЫБАКА А.С.
2. ПРОВЕРИТЬ АЛИБИ ЯРОВА О.Г.
Не знаю, ведомо ли компьютерам чувство ревности, но Приятель был сегодня на редкость сух и сказать, что он был не слишком некомплиментарен, означало смягчить ситуацию. Я выключил этого металлического зверя и пошел спать.
День прошел информационно насыщенно, а вечер к тому же и физически активно, поэтому я заснул быстро. Мне снился маленький черный „Фольксваген“, то приближающийся ко мне, то отдаляющийся от меня на улицах Тарасова. В погоне за ним я безбожно нарушал правила дорожного движения и создавал массу аварийных ситуаций. Старый особняк, покрашенный в ржавый цвет, из которого то появлялся, то обратно скрывался в нем Передреев, тряся какими-то бумажками у меня перед носом и что-то активно мне доказывая. Вдруг я увидел надвигающийся прямо на меня с огромной скоростью автомобиль „ГАЗ-24“ с характерными шашечками такси. Я уже готов был издать истошный вопль, как „Волга“ резко затормозила и из ее окна высунулась голова в таксистском многоугольном картузе.
– Ну и куда ты едешь? – насмешливо спросил меня Таксист.
С утра мне предстоял в Министерство экономики. Накануне поздно вечером я вспомнил о своих меркантильных интересах: дело засосало меня достаточно глубоко, а материальная компенсация была пока неадекватна затраченным усилиям. И я решил содрать со своего конкретного заказчика господина Передреева авансовый платеж в размере тысячи долларов, о чем и уведомил его по телефону вечером.
Жизнь Министерства экономики бурлила полным ходом, если судить по количеству припаркованных у здания автомобилей и их качественному составу. Преобладали „Мерседесы“ и БМВ отнюдь не самых старых моделей. Поэтому я припарковал свою старенькую „пешку“ еще дальше от входа, чем в прошлый раз, и с удовольствием обозрел выставку иномарок, пройдя мимо нее пешком.
Несмотря на ранний час, в приемной Передреева наблюдалось обилие посетителей. Татьяна, объяснявшая что-то одному из них, оторвалась на время от беседы, чтобы официально и сухо поздороваться со мной.
– Доброе утро, Валерий Борисович, – ответила она на мое приветствие. – Павел Викторович сейчас занят, подождите, пожалуйста.
