Василий Ардаматский - Бог, мистер Глен и Юрий Коробцов
Моя комната небольшая, но очень светлая и уютная. Возле мягкой и чистой как снег кровати стоит черный чудо-аппарат. Стоит снять трубку, и я слышу ласковый девичий голос: «Пожалуйста». Назвав цифру семь, я слышу голос мистера Джона Глена. Это когда он в отеле, в своем номере на втором этаже. Но его часто нет дома. Тогда он сам звонит мне из города, чтобы сказать, когда мы будем обедать или что будем делать вечером.
Каждый день теперь для меня праздник. И ванна, в которой можно нежиться перед сном. И эта прекрасная комната. И легкий, удобный красивый костюм. И разноцветные рубашки, и шляпа, к которой я долго не мог привыкнуть, и даже возможность смотреть из окна на площадь…
Вокруг меня была безмятежная, веселая, красивая жизнь. Помню, как первый раз мы с мистером Гленом ужинали в ресторане нашего отеля. На столиках уютно светились лампы с цветными абажурами. Они освещали веселые лица мужчин и женщин. Все свободно и легко разговаривали, громко смеялись. А когда начинал играть оркестр, вставали и танцевали в центре зала. А в это время на сцене, где сидел оркестр, очень красивая девушка пела про любовь. Все это было похоже на какую-то дивную сказку, в которой я сам живу, упиваясь ее веселым и беспечным счастьем.
Теперь-то мне ясно, зачем мистер Глен поселил меня в эту сказку. Ему нужно было угостить меня такой жизнью, чтобы я почувствовал ее сладость и в дальнейшем к ней стремился. А от действительности я был отрезан наглухо. Мне ведь не давали даже читать газеты.
— Все местные газеты заврались, и нечего тебе засорять голову их брехней, — сказал мистер Глен.
Все же один раз мой праздник был омрачен.
Утром мы с мистером Гленом позавтракали, и он уехал, предупредив, чтобы я никуда не отлучался, так как он будет скоро звонить. Он всегда это говорил, и без него я из гостиницы ни разу не выходил. Разве что спускался в вестибюль посмотреть, как приезжает и уезжает множество разных людей.
Я сидел в своем номере и читал. Это была очень интересная книга о приключениях храброго шпиона, действовавшего в таинственном Китае.
Услышав звонок телефона, я взял трубку и услышал:
— Говорит портье, вас здесь спрашивают… Господин… — Он назвал незнакомую мне фамилию.
Я не знал, как нужно поступать в таких случаях, замялся, но потом попросил портье пригласить господина зайти ко мне в номер.
Вскоре дверь приоткрылась, и я увидел так хорошо знакомое мне доброе лицо отца Кристиана. Он был не в рясе, а в мешковатом черном костюме и в шляпе. Я бросился ему навстречу, втащил его в номер и крепко-крепко обнял. Он тоже был очень рад, но, когда уселся в кресло, посмотрел на меня, а потом молча, серьезно стал рассматривать комнату.
— Ты в коллеже больше не учишься? — спросил он.
— Почему? Мне предоставлены дополнительные каникулы.
Я рассказал правду, ведь именно так сказал мне мистер Глен, когда предложил поехать с ним в город, чтобы получше отдохнуть, или, как говорил он, проветриться.
Не сводя с меня тревожного взгляда, отец Кристиан спросил:
— Кто же платит за отель?
Я не знал, что ему ответить. О деньгах я за всю свою жизнь никогда не думал. Помнил только, как в Ростове, когда я шел в школу, мама давала мне деньги на завтрак, а я покупал на них мороженое. В приюте и коллеже деньги были для меня понятием отвлеченным. И здесь я ни за что не платил, все покупки делал мистер Глен, я даже ни разу не держал в руках денег.
— Так кто же платит за отель? — снова спросил отец Кристиан.
— Не знаю, очевидно, мистер Глен.
— Этот красивый господин, с которым ты всегда бываешь? Третьего дня я видел тебя с ним в магазине готового платья.
— Да.
— Позавчера и вчера я пытался увидеться с тобой. Дело в том, что оба номера записаны за мистером Гленом. И, если бы не помог портье, я бы тебя так и не нашел.
— Вы приехали в город специально, чтобы найти меня? — удивился я.
— Нет, мой мальчик. Я уже давно живу и работаю здесь.
— Ах, вот почему вы не ответили на мое письмо!
— А ты писал? Да, я сделал глупость, что, уезжая из приюта, не навестил тебя. Это моя вина, мой мальчик…
Его перебил звонок телефона. Я взял трубку и услышал голос мистера Глена:
— Хелло, Юрий! Сегодня обедаем в шестнадцать. Что ты там делаешь?
— У меня дорогой гость — отец Кристиан из приюта.
Я услышал в трубке резкий щелчок и гудки. Положив трубку, я ждал, что мистер Глен снова позвонит.
— Он больше не позвонит, — сказал отец Кристиан, вставая. — И мне надо уходить.
— Останьтесь, отец Кристиан. Я хочу познакомить вас с мистером Гленом. Он замечательный человек.
Отец Кристиан улыбнулся:
— Вряд ли он хочет этого знакомства. Я ухожу, мой мальчик. Мой долг сказать тебе немногое: твой новый друг… мне он не нравится. Я не знаю, кто он и почему так заботится о тебе. Но будь настороже, мой мальчик. Однажды за твою жизнь здесь тебе придется расплатиться. Смотри, чтобы цена не оказалась слишком дорогой. Да сохранит тебя господь…
Отец Кристиан перекрестил меня и быстро ушел.
Я подошел к окну, открыл его и заглянул вниз. И сразу увидел светло-серый «оппель» мистера Глена. Он затормозил на такой скорости, что машину занесло, и она передними колесами уперлась в тротуар. Тотчас распахнулась дверца, и выскочивший из машины мистер Глен побежал к дверям отеля. Он чуть не сбил с ног выходившего на улицу отца Кристиана. Я ждал, что отец Кристиан оглянется, и поднял руку, чтобы помахать ему, но в это время сильный рывок отбросил меня от окна. Я чуть не упал. Передо мной стоял запыхавшийся мистер Глен.
— Где эта черная ворона? — спросил он, тяжело дыша.
— Отец Кристиан?
— Отец, черт, дьявол! Где он? — заорал мистер Глен.
— Он ушел, — тихо сказал я, не понимая гнева мистера Глена: я еще никогда не видел его таким.
Он подошел к окну и захлопнул его. Постояв немного, он обернулся, и я увидел его обычное лицо.
— Извини меня, Юрий, — сказал он и пошел к креслу. — Садись.
Я сел напротив.
— Понимаешь, Юрий, меня разобрала дикая злость: это черное воронье столько лет калечило, отнимало у тебя человеческую жизнь и теперь снова добирается до тебя.
— Отец Кристиан очень хороший человек. Он меня любит.
— Ну, извини, извини, — чуть раздраженно сказал мистер Глен и, закурив сигарету, спросил уже совсем по-доброму: — О чем же вы с ним говорили?
— Он спрашивал, откуда у меня деньги.
— Так. Что еще?
— Говорил, что мне придется расплачиваться.
— Так. Еще?
— Больше ничего. Тут как раз позвонили вы.
— Не иначе, бог меня надоумил, — улыбнулся мистер Глен. Он сжимал и размыкал пальцы сцепленных рук и внимательно смотрел, как это получается, а потом сказал: — Вот и хорошо, сейчас мы все и выясним, все равно это надо когда-нибудь сделать… Да, я сейчас оплачиваю твои расходы, но это не мои деньги. Они принадлежат одной благородной организации, которая помогает людям, оторванным, как ты, от своей родины. Наша цель — хоть как-нибудь заменить этим людям родину. И только поэтому уже теперь, когда мы, по существу, еще ничего для тебя не сделали, тебе с нами лучше, чем с черным вороньем. Или, может, я ошибаюсь, Юри? Там тебе было лучше?
— Нет, мистер Глен, мне с вами очень хорошо.
— Ну вот и прекрасно! Я хочу, чтобы ты знал — в самое ближайшее время ты начнешь учиться и получишь настоящее всестороннее образование. Только это и будет твоей расплатой.
Он смотрел на меня своими светлыми красивыми глазами и ждал, что я скажу.
— Большое спасибо, мистер Глен.
— И ты пойми, Юри, как бы ни любил тебя этот священник, он служитель церкви, а это значит, что и ты ему нужен тоже для церкви. А я хочу навсегда оторвать тебя от этого. Я люблю тебя как человека и доказываю это каждый день. Словом, все ясно, по-моему. Сегодня мы обедаем раньше, а вечером идем в театр. Я спущусь к себе переодеться, жди моего звонка.
Он ушел, а я сидел и думал. И должен сознаться, что я согласился со всем, что сказал мистер Глен. Уже не так-то легко поколебать мою веру в него. Он был не богом, а человеком, с которым мне было хорошо.
2
Вскоре мистер Глен отвез меня в Западную Германию.
— Будешь там учиться, как все нормальные люди, — сказал он. — Тебе нужно образование, а не ряса священника…
И вот уже почти год я живу в большом старинном городе Франкфурте-на-Майне. Двухэтажный особняк, в котором меня поселили, находится на далекой окраине города, там, где с Франкфуртом почти сливается другой город — Оффенбах. Эти города, разрастаясь, как бы шли навстречу друг другу. И, пока они еще не сдвинулись вплотную, здесь было просторно и много зелени.
Особняк стоял в глубине такого густого фруктового сада, что с улицы не был виден. Мне рассказали, что он принадлежал большому чиновнику гестапо и после войны был реквизирован американцами. Теперь в нем размещалось какое-то американское полувоенное учреждение. Из окна своей комнаты я видел, как в главный подъезд входили военные и штатские люди. Моя комната находилась в маленькой одноэтажной пристройке, и в главном здании я еще ни разу не был. Даже сад возле пристройки был отделен плетеной металлической сеткой, и я мог ходить только здесь.
