Марина Серова - Покой и не снится
До решетниковской обители я добралась без приключений. Как оказалось, в столь раннее время Александр Михайлович уже спал. Я самолично убедилась в этом, поднявшись на второй этаж и приложив ухо к замочной скважине его двери. Сомнений быть не могло. Александр Михайлович относился к той категории людей, которые своим крепким сном не давали покоя другим. Проще говоря, он храпел. Теперь мне стало понятно, почему супруги Решетниковы спят в разных комнатах. Видимо, Анна Леонидовна, как человек сугубо творческий, не могла спокойно уснуть, когда под боком храпит благоверный, а это, бесспорно, нарушало естественный полет ее фантазии в области картинописания.
Чем занимается госпожа Решетникова, спит ли, бодрствует ли, меня не касалось, и потому я вышла в сад. Совершив вечерний обход и убедившись в отсутствии какой-либо опасности, подстерегающей моего клиента, посчитала свою работу выполненной и вновь заняла место перед телевизором.
Попивая кофе и просматривая фильмотеку Решетникова, я так и уснула на диване в гостиной.
Разбудил меня Александр Михайлович. Он осторожно тряс меня за плечо и звал по имени.
— Что случилось? — Я моментально вскочила с дивана, на ходу отметив по настенным часам, что нет еще и шести.
— Ничего, — виновато ответил Решетников, присев рядом со мной. — Просто я…
— Почему вы вышли из комнаты без моего ведома? — оборвала я.
— Я чувствовал себя виноватым.
— Виноватым? В чем?
— Я уснул вчера, хотя обещал накормить вас ужином по приезде.
— Не берите в голову, — поднялась я с дивана. — Простите, что эксплуатировала вашу гостиную.
— Ну что вы, — улыбнулся Решетников. — Я же вам говорил, чувствуйте себя как дома. Вы поздно вернулись вчера?
— Часов в десять или около того.
— Как наши дела? — поинтересовался он.
— Нормально, — буркнула я. — Все идет своим чередом.
Рассказывать Александру Михайловичу о том, что я тоже подверглась обстрелу со стороны Чифа и его коренастого дружка, я не посчитала нужным. Чего доброго, напугается еще больше.
— Хорошо, — кивнул он. — Тогда идемте завтракать. Ведь мы едем сегодня в клинику?
— Конечно, — уверила я его в том, что не бросаю слов на ветер.
За завтраком Решетников сказал:
— Вчера звонил Шубин.
— Да? — я насторожилась.
— Он спрашивал, почему я так рано уехал с работы.
— И что вы ему ответили?
— То же, что и всем. Сказал, что приехала племянница. Тем более что ему уже донесли об этом.
— Вот как? Интересно кто?
— Да кто угодно. — Александр Михайлович не придавал этому значения. — Новости у нас в клинике распространяются очень быстро.
— Ясно.
В половине восьмого Решетников понес завтрак жене. Я так и не видела Анну со вчерашней первой встречи. Ее визиты на первый этаж были, видимо, большой редкостью.
Пока мой клиент уговаривал жену ненадолго отвлечься от искусства и немного подпитать организм, я наметила для себя небольшой план действий.
Перво-наперво следовало еще раз поговорить с Людмилой Борисовной. Только в более спокойной обстановке. Вторым пунктом я определила знакомство с молодым врачом Алябьевым, о котором вчера упоминала Венская. Если я не ошибаюсь, его зовут Антон. Новый человек в уже сложившемся коллективе, личность интересная и яркая. Именно от таких, как правило, и следует ожидать непредвиденных выкрутасов. Так что пообщаться с ним будет нелишне.
Вернулся Александр Михайлович и предложил выпить еще по чашечке кофе. Я согласилась.
Пока мы кофейничали, я тщательно проинструктировала клиента, как ему следует вести себя на работе и что делать в непредвиденных обстоятельствах. Он пообещал исполнить все в точности.
Из дома мы вышли без пятнадцати девять. Не стоило нарушать годами устоявшийся график работы доктора, хотя меня так и подмывало выехать пораньше.
Добирались до клиники на такси. Александр Михайлович, конечно, заинтересовался, куда подевалась моя машина, и я довольно туманно разъяснила ему, что она дожидается нас у клиники и сделано это мною в интересах нашего общего дела. Он ничего не понял, но вдаваться в подробности не стал. И на том спасибо.
«Фольксваген» стоял на том же месте, где я и оставила его. Царапина на крыше совершенно не бросалась в глаза, да и пулевое отверстие в крыле, которое я не заметила вчера, тоже.
Прикрывая Решетникова своим телом, я проводила его до входа в клинику.
Сегодня на регистраторском месте сидела уже третья девушка. Сколько же их тут всего? Она даже не взглянула на нас с Александром Михайловичем, и мы сразу же поднялись наверх.
По пути успела объяснить Решетникову, что хочу поговорить с Людой, и он не стал противиться.
Венская, естественно, дожидалась прихода главврача в его кабинете. Увидев меня, она слегка помрачнела, но виду постаралась не показывать.
— Как пациент из семнадцатой? — сразу спросил Александр Михайлович. Работоспособность закипела в нем вовсю.
Людочка стала что-то объяснять, но я их не слушала. Да и к чему, если медицина меня абсолютно не касается. Они делают свое дело, а я — свое.
Лишь когда все спорные моменты были выяснены и Александр Михайлович собрался на утренний обход своих подопечных, я слегка кашлянула, подавая ему сигнал и напоминая о нашей договоренности.
Он понял меня без слов.
— Людочка, — тут же обратился к своей медсестре, — будьте так добры, не откажите в любезности, уделите немного внимания моей племяннице, пока я не освобожусь.
— А как же обход, Александр Михайлович? — Видимо, Венская не была в восторге от такой перспективы.
— Ничего страшного, — твердо произнес Решетников. — Я вполне справлюсь самостоятельно. Хорошо?
Очаровательно улыбнувшись ей, он, не дожидаясь ответа, вышел из кабинета.
— Вижу, ты не очень-то склонна общаться со мной. Да? — обратилась я к оставшейся в полном смятении Людмиле.
— Нет, почему же, — она выдавила из себя улыбку. — Давай пообщаемся. Хочешь кофе?
— Не откажусь.
Она включила кофеварку, и мы уселись в кресла друг напротив друга.
— Вчера я впервые в жизни имела счастье лицезреть Анну Решетникову, — первой начала я разговор. — И мне сразу стало понятно, что ты имела в виду.
— Я, конечно, не психолог, но, на мой взгляд, жить с такой женщиной просто невозможно.
— Во всяком случае, не имея любовницы, — поддела ее я.
Она никак не отреагировала. Видимо, успела привыкнуть к моей манере лепить все в глаза.
— Он не думает с ней разводиться? Не знаешь?
— А почему ты у него не спросишь?
Венская была не так проста.
— Я спросила, но он промолчал.
— Ясно.
— А что он тебе по этому поводу говорил?
— А мы по этому поводу с ним не общались, — она закинула ногу на ногу и продолжила: — Он вообще не любит заводить разговор о своей жене. Разве ты не заметила?
— Заметила, — кивнула я. — Слушай, скажи, а много народу в вашу клинику пристроил сам Шубин?
— Я не считала, — ответила Люда. — Но точно знаю, что одна регистраторша и две медсестры. Все три — случайные люди. Что называется, с улицы. К медицине не имеют никакого отношения. Про других я просто не знаю.
— Понятно, — протянула я. — А доктор, о котором мы вчера говорили? Новенький.
— Алябьев?
— Да. Его не Шубин пристроил?
— Нет, — Люда покачала головой. — Это точно, нет. Антон, хоть и скользкий тип, но парень с образованием. Его Колапов рекомендовал.
— А Колапов это кто? — Я делала вид, что веду непринужденную беседу, однако не пропускала ни одного ее слова.
— Колапов — тоже хирург, как и Александр Михайлович. Работал раньше у нас в клинике. Они с Сашей вместе учились вроде. Серьезный человек. И к медицине относится очень серьезно. Так что случайного человека рекомендовать не стал бы.
— А сейчас он где работает? — поинтересовалась я.
— В Иркутске. Уехал отсюда года года три назад. Саша рассказывал, что дела у него там идут неплохо.
— Так Алябьев приехал из Иркутска? — уточнила я.
— Вроде, — ответила Люда. — Иначе откуда у него колаповские рекомендации?
— А не мог он каким-нибудь образом подделать бумаги от дядиного студенческого товарища? — предположила я.
— Не думаю.
В этот момент сварился кофе, и наша беседа вынужденно прервалась. Людмила достала из встроенного бара две пузатые чашки, наполнила их ароматным напитком. Мы придвинули кресла поближе к столику. В течение нескольких минут молча наслаждались вкусом кофе.
— А сегодня Алябьев на работе?
Людмила удивленно подняла на меня глаза.
— Конечно. А зачем он тебе?
— Интересно, что за человек…
— Сноб и карьерист! Об остальном судить не берусь… Сама знаешь — чужая душа потемки…
Спорить я не стала, и в комнате вновь воцарилось молчание. На этот раз первой нарушила его Людмила.
