Лилиан Браун - Кот, который гулял по чуланам
— Кто вас нанял — Джуниор Гудвинтер? — обратился Квиллер к одному из них, чувствуя себя виноватым из-за того, что сам не позаботился об уборке заднего двора. — Пришлите счёт мне, но прежде ответьте на один вопрос: что будет дальше с этими громадными кучами?
— Завтра мы придём опять. У нас кончились мешки, — ответил один из рабочих. — Сегодня просто сумасшедший день. Все торопятся избавиться от листьев до снега.
— А вдруг вечером поднимется сильный ветер и опять разнесёт листья по двору, что тогда?
— Нам придётся потратить ещё один день, а вы получите ещё один счёт, — с хохотом ответил парень.
Молодые люди с шутками снова принялись за работу, а Квиллер, загребая ногами и шурша листьями, что сразу навеяло на него воспоминания о далеком и беззаботном детстве, зашагал по двору. Вдруг боковым зрением он заметил, что кто-то продирается сквозь кусты, отделяющие его двор от соседнего. Он уже приготовился закричать «Прочь!», но тут же узнал сына поверенного. Строгим голосом Квиллер спросил его:
— Что вам здесь нужно, молодой человек?
Тимми Вилмот поднялся с земли.
— О'Джей не у вас?
— Не имею чести знать никого, кто носил бы это имя.
— Это наш кот. Огромный рыжий кот. У него плохо пахнет изо рта.
— Ему бы лучше здесь не околачиваться! — сказал Квиллер с угрозой в голосе.
— А вдруг его всосало в пылесос, которым убирают листья? — Мальчик тревожно оглядывал задний двор Квиллера. — Да вот же он! О'Джей! — Тимми помчался по газону к куче листьев, на которой, умело используя приемы маскировки, развалился кот цвета апельсинового конфитюра. Схватив ошеломленного кота поперек брюшка, мальчишка потрусил назад, к своему двору, оранжевый хвост котяры при этом болтался между его колен, а четыре оранжевые лапы растопырились в разные стороны. Мальчишка добрался до живой изгороди и пролез под ней на свою территорию.
В вестибюле Квиллера встретили сиамцы. И в волнении стали его обнюхивать. Их носы, подобно тому, как счётчик Гейгера определяет источник радиации, обследовали каждый квадратный дюйм его одежды, а усы как бы регистрировали то, что они учуяли, — недавний контакт с собачьим доктором.
Пройдя осмотр, он выложил сиамцам на тарелку жареную говядину и костистого голавля, принесенных из ресторана Дели Тудл, поставил её у кухонного стола и включил радио, намереваясь услышать прогноз погоды, но вместо него услышал объявление совершенно иного содержания:
«Завтра вечером, в канун Дня Всех Святых, на улицах Пикакса могут появиться ряженые. В соответствии с решением городского муниципалитета хождение по домам разрешается в течение полутора часов, от шести до семи тридцати. Маленькие дети без сопровождения взрослых появляться не должны. А дети постарше не должны ходить поодиночке, только группами не менее двух человек. В целях безопасности рекомендуется выполнять следующие указания: ходить только по тротуарам; не выбегать на проезжую часть улиц; не заходить в дома, куда вас будут приглашать; не одевать долгополые одежды, чтобы не запутаться в них и не упасть; не есть предложенных угощений, пока их не проверили родители или другие ответственные лица. Булочки и пирожные должны быть только в упаковке. Счастливого Хеллоуина!»
Квиллер повернулся к кошкам, которые умывались после трапезы:
— Вы слышали? Думаю, мы более приятно проведём время, если останемся дома и займёмся какими-нибудь домашними делами.
В субботу вечером, прослушав обращение к горожанам в третий раз, он отправился на Тудл-базар и купил бушель яблок. Вернувшись домой, он услышал телефонный звонок и в подтверждение этого увидел, как Коко мечется взад-вперёд, вспрыгивая при этом на стол.
— Всё, всё! — успокоил его Квиллер. — Я слышу и знаю, в чём дело.
Из трубки послышался голос Джуниора:
— Где ты ходишь в такую рань? Или ты не ночевал дома? Я тебе звоню уже в четвертый раз.
— Я выходил купить яблок для ряженых.
— Яблок?! Ты часом не спятил? Они швырнут яблоки тебе в лицо. Да ещё побьют стекла!
— Ну, это мы ещё посмотрим, — мрачно ответил Квиллер. — Какое у тебя ко мне дело? Ты уже на работе?
— Нет, пойду попозже, а сейчас хочу предложить тебе небольшую поездку. Как ты на это смотришь?
— А куда?
— На кладбище Хилтоп. Там вчера похоронили бабушку. Тихо, без шума и помпы.
— Почему так?
— В своём последнем завещании, которое хранится в конторе Вилмота, она изъявила желание не устраивать ей пышных похорон и обойтись без плача и стенаний, без цветов и волынок.
— Её последнее пожелание — прямо-таки удар, нацеленный в самое сердце Энди Броуди, — сказал Квиллер.
Для шефа полиции не было большего удовольствия, чем поиграть на волынке во время свадебных и погребальных церемоний.
— Это бабушкина месть полиции за бесчисленные штрафные талоны, которые, впрочем, она никогда не оплачивала.
— А почему ты решил отправиться на кладбище сегодня утром?
— Просто потому, — ответил внук усопшей, — что присутствие при погребении только лишь братьев Динглберри и экскаваторщика, закопавшего могилу, не очень почтительно по отношению к бабушке. Так ты поедешь? Я сейчас буду!
— Да, я прихвачу с собой пару яблок, — пообещал Квиллер.
Кладбище Хилтоп образовалось ещё во времена пионеров, когда семейства Гейджев, Гудвинтеров, Тривйльенов и других поселенцев хоронили своих родных в могилах по обе стороны от гребня холма. Силуэты памятников над их могилами вырисовывались на фоне неба по мере приближения к кладбищу.
По дороге Джуниор сообщал Квиллеру новости.
— Пикакс вчера снова проиграл матч Локмастеру всухую, пропустив четырнадцать мячей.
— Нам бы следовало бросить играть в футбол и заняться выращиванием картофеля, — резюмировал Квиллер.
— Ну, что чуланы в доме Гейджев? — поинтересовался Джуниор.
— Коко снова выволок из одного из них атрибут человеческой жизнедеятельности, каковой я в последний раз видел в фильме Фреда Астера. Этот кот постоянно что-то раскапывает в чуланах, а потом, пыхтя и надрываясь, тащит добычу под кухонный стол, где хранит свою коллекцию. Похоже, цель его жизни — постепенно очистить все чуланы.
— Их, конечно, надо рано или поздно очистить, — заметил Джуниор.
— Осторожней! — резко вскрикнул Квиллер.
У Джуниора была манера во время разговора смотреть в лицо собеседнику, из-за чего сейчас они едва не сбили оленя, неожиданно выскочившего на дорогу из кукурузных зарослей.
— Смотри за дорогой, Джуниор, а то как бы нам самим не переселиться на кладбище Хилтоп. — Они ехали мимо ферм и полей, и Квиллер спросил Джуниора, не знает ли он фермера-картофелевода по имени Гил Инчпот.
— Лично его — нет, а вот его дочь была моей постоянной партнершей на школьных вечеринках. Она единственная из девушек подходила мне по росту.
— Ну, теперь-то ты не коротышка, Джуниор. Теперь ты, скорее всего, тот, кого называют образцовым мужчиной в смысле роста.
— Вот спасибо. После твоих слов я чувствую себя так, словно во мне роста — все шесть футов.
Они вылезли из машины и, поднявшись на холм, подошли к гранитному обелиску, на котором было высечено имя семейства Гейджев. Со всех сторон обелиск окружали маленькие надгробия, среди них и возвышался прямоугольный холмик свежей земли, пока ещё безымянный и не обложенный дерном.
— Вот тут сейчас моя бабушка, — сказал внук, — я должен был переправить во Флориду её книги, но, честно говоря, закрутился с семейными делами. Теперь же твердо обещаю, что заупокойную службу я закажу именно такую, какую она просила.
— Её завещание уже огласили?
— Ещё нет, ждут приезда Джека и Паг. Брат сейчас в Лос-Анджелесе, а сестра в Монтане. Бабушка несколько раз переписывала свое завещание после того, как перебралась во Флориду. Она хранила завещание в сейфе администратора парка. Завещание было перевязано красной ленточкой и запечатано восковой печатью. Интересно, какие изменения она вносила?
— Помнится, ты говорил, что ты её единственный наследник.
— Да, она частенько говорила это, но подозреваю, она просто хотела расположить меня к себе, чтобы попросить о какой-либо услуге. В таких делах ей не было равной.
— Когда Паг и Джек приедут, приходите все трое отобедать со мной, — пригласил Квиллер.
— О! С огромным удовольствием!
— Хочешь яблоко?
Некоторое время они молча жевали яблоки; Джуниор, не отрываясь, смотрел на бабушкину могилу, а Квиллер озирался по сторонам.
— Хороший вид отсюда, — заключил он.
— Могильщики всегда с большой неохотой хоронят здесь. Нет нормальной дороги, и им приходится издалека тащить гроб на руках, поднимаясь по крутой тропинке… Жаль, я не взял с собой цветов положить на могилу.
— Давай зароем сердцевинки от яблок. Они прорастут и, став деревьями, будут цвести каждую весну.
