Светлана Алешина - За тех, кто в морге (сборник)
– А что толку?! – с надрывом воскликнул Фима и, вздохнув, словно он взгромоздил на себя всю печаль мира, пожелал мне спокойной ночи.
– Я тебе завтра позвоню! – пообещала я.
Фима только кивнул и ничего не сказал.
Я вышла из машины и помахала вслед зеленой «Ауди», подмигнувшей мне, когда она выезжала со двора.
– Ну ты, сестрица Аленушка, – Маринка зевала во весь рот и, покачиваясь у подъездной двери, смотрела на меня, – кончай это кино к чертовой матери! С утра перестрелка, потом покойники, раскатывающие на машине, а в конце главная героиня, пускающая слезу на задний бампер машины своего адвоката! Пошли домой, мне еще голову мыть, а я и не ужинала!
Я промолчала, хотя романтика уже и так была опошлена грубой прозой жизни, и, пройдя мимо Маринки, быстро поднялась на свой этаж.
Весь следующий час мы занимались всякой ерундой, в основном делили ванную и пили чай – для кофе было слишком позднее время, а потом, когда все необходимые подготовительные процедуры для завтрашней красоты были совершены, Маринка решила посвятить несколько оставшихся перед сном минут глубоким аналитическим размышлениям. Мы легли спать в большой комнате на соседних диванах.
– Все ясно как дважды два, – заявила она, косясь на мою сигарету, но закурить не решаясь – она же не курит. – Это Палыч, старый жулик, убил Сикамбра и, сообразив, что мы его раскусили, решил покончить жизнь самоубийством. Во, блин! – вскрикнула она и даже ударила себя по коленке от восторга перед самой собой. – Ведь старый же, лысый, никому не нужный, можно сказать, пердун, а посмотри-ка, сумел умереть самым модным способом – подорвался в машине!
– Ты считаешь, он сам себя подорвал? – с сомнением спросила я.
– Как будто ты считаешь по-другому, – с сарказмом произнесла Маринка. – Это же очевидно! О-че-вид-но! Понимаешь ты это или нет?
– Нет, не понимаю! – упрямо сказала я. – Ты вспомни, как он торопился уехать и с какими нервами забежал обратно в гараж, когда его позвали! Это не похоже на самоубийство! Его убили, убили как раз в тот момент, когда он пытался спрятать концы в воду, то есть увезти куда-то труп Сикамбра, избавиться от него!
– Избавиться! – повторила Маринка. – Ты так расписываешь, словно уже знаешь, кто это сделал. Ну и кто же? Чеченцы?
– Понятия не имею! Но догадываюсь. – Я поняла, что пока уснуть не удастся, и села на своем диване, поставив пепельницу на колени.
– Ну и кто же, кто же? – Маринка тоже приподнялась и села по-турецки.
– Аркадия Павловича убил тот же человек, который убил и Сикамбра! Вот это уж действительно ясно как дважды два. Нужно найти того, кому выгодно было устранить Сикамбра. Так мы найдем и убийцу Палыча.
– «Кому выгодно»! – насмешливо повторила Маринка. – Как ты это будешь определять? А если завтра узнаешь, например, что его не любила половина магов-волшебников? И кстати! Кстати! – Маринка подпрыгнула и взмахнула руками. – Нас с тобой тоже можно заподозрить! Он же нас в сетку закатал и не вытащил! А мы с тобой его встретили в подвале и зарезали за это! В состоянии аффекта!
– А потом стали кричать, что нашли труп, чтобы сбросить с себя подозрения! – закончила я, внимательно посмотрев на Маринку.
Маринка взглянула на меня и нахмурилась:
– Ну ты это брось, я в тюрьму не хочу! Не докажут!
– Может быть, и не докажут, – согласилась я, затушив сигарету в пепельнице, – а может быть, и наоборот. По крайней мере, мне кажется, что можно надеяться на то, что судмедэксперты не определят по той обугленной головешке, что осталась от Сикамбра, что он умер за час до…
– До своей смерти! – весело закончила Маринка. – Умница! Никто и не подумает!
– Ага, если только Аяврик с Марго не скажут, – я поставила пепельницу на пол. – Иди выключай свет, а потом я тебе еще одну вещь скажу.
– Какую? Про Аяврика? – настороженно спросила Маринка. – А что, если я попрошу Аяврика не говорить в милиции, что мы нашли труп Сикамбра, а?
– Тогда ему придется уговорить на это Марго, и все равно в их глазах мы будем убийцами или Сикамбра, или обоих – и Сикамбра, и Палыча. Ты свет будешь выключать или как?
Маринка сползла с дивана и, прошлепав до выключателя, щелкнула им и в темноте вернулась на свое лежбище.
– Ну? – сказала она.
– Что «ну»? – я не поняла, да и вообще поразительно быстро стала засыпать.
– Ты хотела мне еще что-то сказать, – напомнила Маринка. – Говори. Гадость какую-нибудь, да? Я уж поняла.
– Нет, не гадость, – слабым голосом сказала я. – Я хотела пожелать тебе спокойной ночи.
– Вот блин! – возмутилась Маринка. – Прикололась, что ли? Ну и тебе в то же самое место!
На этих любезностях мы и заснули, по крайней мере я больше ничего не помню. Может быть, Маринка что-то и еще говорила, но можно смело утверждать, что меня рядом с нею уже не было…
Утро началось по скверной традиции, постоянно возобновляющейся, – с телефонного звонка. Протерпев несколько его визгливых вскриков, которые только по дурацкому недоразумению называются звонками, я рухнула с дивана на пол и поползла в поисках источника беспокойства. Трубка телефона нашлась лежащей почему-то на полу в коридоре – не понимаю, как она туда спрыгнула, да это и неважно. Нажав кнопку, я простонала:
– Да!
– Ольга Юрьевна Бойкова? – услышала я незнакомый гнусавый голос, непонятно кому принадлежащий, мужчине или женщине. Ну да в тот момент мне это было и неважно.
– Да, это я, – вздохнула я в трубку. – С кем имею честь?
– Вы главный редактор газеты «Свидетель»? – уточнил голос, и тут уже я начала просыпаться, потому что заподозрила что-то нехорошее.
Сев на пол поудобней, я бросила беспокойный взгляд на входную дверь. Убедившись, что она вроде заперта, я осторожно сказала:
– Да, это я, а с кем я говорю? Что вам нужно?
– Обратите внимание на Аяврика, он очень не любил Сикамбра, – произнес голос и тут же отключился.
Прослушав резкое «пи-пи-пи», я тоже нажала на кнопку. Утро началось с намека на убийцу. Надо признаться, что начало оказалось не самым скверным. Вчерашний вечер у того же Сикамбра выдался гораздо хуже, так что не стоит жаловаться.
Я, кряхтя, встала с пола, добрела до кухни, посмотрела, сколько натикало, оказалось, что уже достаточно, и, открыв дверь в ванную, крикнула Маринке:
– Хватит дрыхнуть, подруга! Все начальство уже давно проснулось, а что ты себе позволяешь?!
– А нормальные люди в начальство не идут, – пробубнила явную чушь Маринка и натянула одеяло на голову.
Я не стала с ней спорить и решила для начала привести себя в порядок, ну а там и поругаться можно будет для поднятия тонуса. Когда я выскочила из ванной, готовая к подвигам и скандалам, Маринка уже скучно сидела в кухне и помешивала кофе в турке.
– Кушать подано, мадемуазель, – зевнула она на меня. – А если захочешь бутербродов, сварганишь их сама.
Что мне оставалось сделать? Только сказать «спасибо» и пойти намазывать масло на хлеб и тушь на ресницы. Как я давно уже говорила: если утро наступило, то с этим ничего не поделаешь.
После быстрого завтрака мы, обе повеселевшие и бодрые, вышли из квартиры и, спустившись вниз, направились ловить такси, чтобы доехать до места работы. Я сегодня была без машины, потому что вчера какие-то невоздержанные хулиганы ее немножко прострелили.
В редакцию мы приехали в самое нормальное время – около одиннадцати часов – и сразу же попали чуть ли не в объятия всего нашего дружного коллектива. Ребята уже начали волноваться – по радио они услышали про смерть Аркадия Павловича и Сикамбра и подумали: если мы с Маринкой были приблизительно в это время в цирке, то, возможно, какая-то часть неприятностей перепала и нам.
– Есть о чем порассуждать вслух, – многобещающе сказала я и протянула Виктору отщелканную вчерашнюю пленку.
– Здесь гвоздь всего нового номера, – объявила я, – мне удалось сфотографировать взрыв машины буквально в ту же секунду, как он произошел.
– Как же вам это удалось? – тихо спросил Сергей Иванович. – Вас заранее предупредили?
– Еще хуже, – вмешалась Маринка, отгоняя Ромку от кофеварки. – Уйди, несчастный! Хуже, Сергей Иванович, – мы это дело, можно сказать, несколько раз репетировали!
– Как это «репетировали»? – спросил Ромка.
– Она шутит, – ответила я за Маринку. – А ты думай в следующий раз, что говоришь. Слухи еще потом пойдут. Как говорит Фима: «Нам это надо?»
– Не-а, не надо, – ответила Маринка и тут же поправилась: – Хотя как сказать! Кое-какие слухи девушке не повредят!
Закончив варить кофе, Маринка поставила кофеварку на поднос, Ромка нагрузил туда же чашки-ложки-блюдца, и мы все перешли ко мне в кабинет. Поговорить действительно было о чем.
Взяв слово, я не торопясь начала рассказывать о событиях прошедшего вечера. Меня никто не перебивал, и все внимательно слушали. Приблизительно в середине рассказа появился Виктор, проявивший пленку, но он почти все успел услышать из перечисленных мною событий, так как рассказывала я все подробно и с расстановкой.
