Светлана Алешина - За тех, кто в морге (сборник)
– Ну как настроение? – наклонился ко мне Фима и погладил по руке. – Все переживаешь?
– Не очень, – призналась я. – Такое впечатление, что наш цирк на самом деле место темное и чреватое всякими гадкими неожиданностями.
– Во-во, – громко поддержала меня Маринка. – Домой бы сейчас, а на пару статей мы материала уже настрадали.
– Не без этого, – согласилась я. – Но придется досиживать до конца. Не хочу уходить, не поговорив с Аркадием Павловичем.
Собрание Магического круга затянулось за полночь, и когда наконец было объявлено о его завершении, я уже почти спала, положившись на Фимочку в прямом и переносном смысле этого слова. Маринке, так как она сидела рядом со мною, а не с Фимой, пришлось положиться на меня. Я просто расслабилась, а вот Маринка даже сумела уснуть – у нее это запросто – и во сне шептала что-то про покойников и еще несла какую-то херь.
Пока она бормотала все свои переживания, я ее не беспокоила – все какое-никакое развлечение, но когда в зале зажегся свет, я осторожно постучала пальчиком Маринке по лбу. Вот тут-то она и разверещалась, испуганно шарахаясь от меня на другого своего соседа – пожилого папашку с колючим взглядом. Папашка вздрогнул и, поморщившись, выругался. Маринка забормотала извинения и накинулась на меня с дурацкими обвинениями. Видите ли, я ее не так разбудила!
Не став объяснять своей забывшейся подруге, что я ей не будильник и не подушка, я встала и, повесив на плечо сумку, потребовала от Фимы, чтобы он вел меня к Аркадию Павловичу. Тот скривился, словно от приступа язвы желудка, и промямлил:
– А может быть, не нужно, Оль? И так уже нарисовались до безобразия… Я пиво проспорил…
– Далось же тебе это пиво! – не выдержав, возмутилась я. – Сама куплю тебе этот несчастный ящик, и не нужно держать меня за дурочку! Идем к Палычу!
– Ну идем, идем, мечта моя, – засуетился Фимочка, до которого вдруг дошло, что из-за своего занудства он может лишиться счастья общения со мною. По крайней мере на сегодня.
Такой перспективы Фима переживать не пожелал, поэтому, гордо задрав голову и расправив грудь, пошел впереди нас, раздвигая толпу, как ледокол. По крайней мере это ему так казалось, а я делала вид, что не замечаю, что его отталкивают и обругивают торопящиеся к выходу фокусники.
Мы вышли в галерею и, снова минуя те же знакомые коридоры, подошли к кабинету Аркадия Павловича. Кабинет быт открыт, но хозяина в нем не оказалось.
– Наверное, еще занят, – глубокомысленно заметил Фима. – Присаживайтесь, девушки, подождем.
Ждать нам долго не пришлось – дверь распахнулась, и в кабинет влетел Аркадий Павлович в весьма нехорошем расположении духа. Увидев нас, он нахмурился, но, не снижая темпа своего бега, зашел за стол и упал в кресло.
– Сумасшедший дом! – вздохнул он, доставая уже известную нам бутылку минералки. – Вы представляете? Вместо обещанных двух часов эти маги резвились три с половиной, и сейчас у меня все еще проблема их выпроводить, избавиться, так сказать, от дорогих гостей!
– А в чем проблема? – спросила Маринка. – Какая разница – два часа или три?
– Ну вы скажете! – возмутился Аркадий Павлович. – Во-первых, плата была внесена за два часа, во-вторых, сверхурочная плата персоналу была тоже рассчитана на два часа, а не на три! И всем хочется уже домой, и, простите, спать давно пора, а ведь завтра на работу, опять в этот дурдом, и, как всегда, утром.
– Да, – задумчиво проговорила я, – на работу нужно приходить или вовремя, или каждый день.
– Вот вы смеетесь, – укоризненно сказал Аркадий Павлович, – а мне лишние переживания на мою бедную старую голову. Как вам, кстати, выступление? Вы ведь в нем еще и поучаствовали. Понравилось?
– Нет! – резко сказала Маринка и отвернулась.
Я заметила, как у нее задрожали губы, и решила не тянуть больше время и брать быка за рога.
– Аркадий Павлович, – сказала я, – у нас есть для вас важное сообщение. Оно, правда, немного необычное.
Аркадий Павлович, поджав губы, взглянул на меня, потом на Фиму, тяжко вздохнул и покосился на настенные часы.
– Вся моя жизнь в вашем распоряжении, – с двусмысленной гримасой произнес он. – Правда, чувствую я, что ее остается все меньше и меньше. На этой работе… – он махнул рукой и налил себе в стакан минералки.
– Я слушаю вас, Ольга… простите, забыл ваше прекрасное отчество.
– Неважно, просто Ольга, – кисловато улыбаясь, сказала я. – Мы бы хотели с вами поговорить по поводу как раз того номера, в котором пришлось участвовать мне с Мариной…
– Это не ко мне, это не я, это Сикамбр, – быстро сказал Аркадий Павлович. – Его инициатива, вот пусть он сам и разгребает. Мое дело – обеспечить нормальное функционирование всех служб, что я и делаю. С грехом пополам.
– Аркадий Павлович! – Я не выдержала и повысила голос: – В вашем цирке, во время вашего дежурства произошло убийство. Убит Сикамбр!
Аркадий Павлович открыл рот и растерянно посмотрел на меня. Я быстро рассказала ему все, вплоть, конечно же, до похода Аяврика и пропажи трупа.
– Аяврик ничего не нашел? – медленно спросил Аркадий Павлович.
– Нет, не нашел, – подтвердила я. – Очевидно, убийца спрятал труп.
Аркадий Павлович, забыв про стакан, побарабанил пальцами по столешнице и осторожно спросил:
– А вы уверены, что он смотрел в том же самом… хм… помещении, где вы якобы увидели… хм… труп?
– Уверены, но мы видели его не якобы, а своими собственными глазами! Причем четырьмя!
Аркадий Павлович откинулся в кресле назад и с прищуром осмотрел меня с Маринкой.
– Сегодня полнолуние, – задумчиво произнес он. – Вы знаете, что в такие ночи увеличивается количество галлюцинаций?
Я даже рот приоткрыла от неожиданности. Надо же, такой солидный человек и вдруг погнал ту же пургу, что и Аяврик! С ума сойти! Сегодня точно глюковатое полнолуние, и доказательство этого сейчас сидит передо мною!
– Вы только не волнуйтесь, девушки, – Аркадий Павлович истолковал мой пристальный взгляд неправильно и бросился меня успокаивать, словно я в этом нуждалась. – Ведь помимо полнолуния с вами случилось и еще нечто неприятное. Эта дурацкая сетка, подвал, вам было страшно… Я все нормально понимаю! Как только Сикамбр появится, я ему все выскажу и обяжу извиниться перед вами. Это же черт знает что! Вы абсолютно правы – такие фокусы без предварительного согласования недопустимы! Тут не только захочется исполнителя зарезать… хе-хе-хе, – Аркадий Павлович хрипловато рассмеялся и привстал. – Девушки, вы уж извините меня, но мне очень и очень некогда. – Аркадий Павлович встал и, тараторя какие-то слова, побежал к выходу из кабинета. – Я посвятил вам все свободное время, которое у меня было. Добро пожаловать в наш цирк. Всегда рад, но увы, еще раз извините, сейчас я убегаю!
С этими словами Аркадий Павлович пожал руку Фиме, поклонился нам с Маринкой и выскочил за дверь. Мы с ней переглянулись и пожали плечами.
– Ты что думаешь по поводу всей этой истории? – спросила я у нее.
– Не знаю, – ответила Маринка. – Мне кажется, я уже начала сомневаться… Может быть, действительно…
– Что действительно?! – буквально взревела я. – Что – действительно?!
– Девочки, девочки! – Фима вскочил и умоляюще поднял обе ладошки вверх. – Давайте взаимно успокоимся и поедем домой. Все равно, вы же сами видите, что ничего сейчас не получится и уже на самом деле поздно, всем нужно отдохнуть.
Я едва не скрипнула зубами от досады, но как-то сумела сдержаться, поняв, что тут криками делу не поможешь. Мы вышли из кабинета Аркадия Павловича и направились к выходу из этого ненормального здания, с которым вот уже сутки меня связывали всяческие неприятности.
Фима рулил нашим отходом и до того дорулился, что мы благополучно попали не к тому выходу, через который заходили. Это был один из служебных выходов из цирка, чуть ли не тот самый, возле которого разгружали «КамАЗ», так некстати подвернувшийся нам сегодня с утра.
Мы вышли на улицу. Шел снег. В любой другой день, только не в сегодняшний, меня бы это обрадовало, потому что бесснежная зима уже надоела хуже маргарина, но сейчас, похоже, ничто не могло бы произвести на меня впечатления.
– Ну, где твое зеленое чудушко? – неприязненно спросила я у Фимы, словно он один был виноват во всем случившемся.
Фима, вытянув шею, повертел головой и не очень уверенно ткнул пальцем влево:
– Там… кажется. Ну, в общем, найдем.
Маринка хмыкнула, я проворчала что-то, и мы пошли в обход здания цирка, каждый грустно думая о своем.
Через десяток метров мы наткнулись на высокие металлические ворота в стене здания, которые начали раскрываться, когда мы к ним подходили. Чтобы в довершение ко всем радостям, уже обрушившимся на нас, не получить воротиной по лбу, нам пришлось остановиться. Ворота раскрылись, и из них выехали «Жигули» шестой модели. Как только машина оказалась на дороге и повернула, чтобы выехать на улицу, из ворот раздался крик:
