Роман Добрый - Гений русского сыска И.Д. Путилин
– Похоже?
– О да! Это он. Нужно вам сказать, что этот господин мне всегда казался большим чудаком. Придет, возьмет напрокат этот костюм, заплатит десять рублей, а наутро обратно его приносит. Теперь время не маскарадное, куда, думаю, ему этот костюм? Раз спросил его: для чего, дескать, он требуется. Господин поглядел на меня странно как-то и ответил: «А вам не все равно?»
– Он брал костюм не каждый день?
– Нет. С перерывами. Дня через два, через три. Я ему опять сказал: да не лучше ли вам купить его? Вы ведь за прокат больше переплатите. Да вот, если вы интересуетесь, господин Путилин, этим человеком, так вы можете его сейчас почти у нас повидать.
– Как так?! – вырвалось у Путилина.
– Он сегодня обещал опять взять костюм. Сейчас должен быть. Прошло с полчаса. Путилин занимался рассматриванием костюмов. Наконец дверь отворилась, и в костюмерную вошел средних лет человек.
– Костюм, мой! – резко бросил он управляющему.
– Пожалуйте, пожалуйте… Сейчас только пуговицу пришью. Отрываются они часто у вас.
Путилин впился взором в странного посетителя. Длинные волосы, по плечи… Бритый подбородок… Густые брови. Для Путилина достаточно было взглянуть только один раз, чтобы сразу определить, что волосы, усы и брови поддельные.
Таинственный незнакомец тут же, в нише за костюмами, стал переодеваться. Поданную ему треуголку он спрятал под длинный черный плащ, в который задрапировался наглухо.
– Вот вам десять рублей! – небрежно швырнул бумажку на конторку. – Завтра утром.
Глаза его горели. Движения были порывисты, суетливы. Он горделиво кивнул головой и вышел из костюмерной.
– Видели? – рванулся к Путилину управляющий. Сильнейшее любопытство, видимо, одолевало его.
– Видел. Спасибо. До свидания.
И Путилин быстро последовал за черным плащом. Управляющий остался с широко раскрытым ртом.
Глава VII. Последний ужас москвичей. Легенда. Борьба на крыше башни
Я сидел и разговаривал с В., который почти все время дежурил в номере Путилина.
– Я убежден, что дело это настолько темное, что раскрыть его не удастся Ивану Дмитриевичу… – говорил он мне.
Путилин быстро вошел в номер как раз при этих словах.
– Если угодно, господа, еще раз посетить Сухареву башню… Мы вскочили.
– Мне надо еще кое-что осмотреть. Торопитесь. Путилин пошел из номера.
Мы бросились за ним следом.
…Опять эта тьма, этот отвратительный спертый воздух; эта страшная лестница; эти кирпичи, обрушивающиеся под ногами.
И опять это хлопанье совиных крыльев, писк разъяренных крыс.
– Для того, господа, чтобы вы мне не мешали в исследованиях, я должен вас спрятать.
Голос Путилина звучал резко, повелительно. Так всегда он говорил накануне генеральных сражений.
Перед входом с лестницы в комнату-склеп башенки находились две ниши: одна – справа, другая – слева.
– Вы, В., будьте добры стать здесь, а ты, доктор, здесь. Прошу вас хранить, господа, полное молчание. Что бы вы ни увидели, что бы ни услышали, будьте немы, как рыбы.
– А где же вы сами будете, Иван Дмитриевич? – спросил начальник московских сыщиков.
– Тут же, около вас.
Наступила мертвая тишина. Еле заметная полоска лунного света тускло пробивалась через оконце башенки. Обманутые вновь наступившим безмолвием, совы и крысы ворвались в свое мрачное жилище. Сколько времени прошло – я не знаю. Но вдруг протяжный скрип-стон достигнул наших ушей. Я вздрогнул, насторожился, замер. По лестнице кто-то поднимался. Слышалось прерывистое, взволнованное дыхание и тихое бормотание.
– Я здесь опять… здесь мое царство…
Говоря откровенно, я чувствовал себя далеко не спокойно. Я слышал, как билось тревожно-пугливое мое сердце. Около меня, совсем сдавив меня, стоял Путилин. Большая черная фигура быстро прошла мимо нас. Невольно я схватил Путилина за руку.
– Тсс!… – еле слышно прошептал он. Блеснул слабый огонек крошечного фонаря. Высокий призрак снял с себя плащ-мантию.
Путилин слегка отодвинулся от меня, стараясь ближе придвинуться к комнате-склепу. А то, что там происходило, было действительно странно, необычайно, казалось какой-то грезой, каким-то кошмаром, больной фантазией. Посередине пола на коленях стояла высокая фигура призрака – офицера петровских времен! Он вынимал кирпич за кирпичом и теперь уже громко говорил, говорил… Великий боже, как он говорил! Это был безумный, восторженно-экзальтированный крик, то плачущий, то хохочущий:
Знаю я башню, знаю одну,
Клад вековечный в ней я найду!
Камень за камнем стану снимать,
Клад драгоценный в недрах искать.
Уныло-страшно звучал плачущий напев…
– Найду, найду! Я постиг, я разгадал тебя, Сухарева башня! Я узнал твою заповедную тайну… Ха-ха-ха… Они меня считают безумцем! О проклятые, слепые палачи! Я говорил им, что здесь, в этой вот башне, зарыт клад… Жигули, аи Жигули! Сухаревка, ай Сухаревка!
Безумный человек вскочил. Он хохотал, размахивая руками.
– Я царствую здесь! Эй, совы, крысы, вы мои верные друзья, ко мне на помощь! Прогрызите скорее вашими острыми зубами последние камни, откройте мне клад заповедной башни!…
Машут крыльями совы, злобно визжат крысы.
– И там яхонты, самоцветы, жемчуга белопенны. О-го-го-го!…
Сверлит нож, выбрасывая искры, старые камни старой башни… А безумный голос покрывает шум совиных крыльев, писк крыс, сверлящий звук ножа.
– Был красавец один офицер молодой, офицер молодой, офицер удалой. Полюбил он красавицу всею душой, всею душой до доски гробовой! Поженились они… А уж скоро жена – изменила, проклятая, мужу она!…
Прежде чем с «милым» своим убежала,
Мужа обкрала и здесь зарывала.
После хотела сокровища взять,
Чтоб с полюбовником вволю гулять.
Поет страшный призрак. Нудно, жалостливо… Холодный пот выступил у меня на лбу. Вдруг «призрак» выпрямился, насторожился. Чего он испугался? Уличный шум еле слышно донесся сюда в эту старую дряхлую башню.
– А-а?! Караулят меня? Не хотят, чтобы я достал заповедный клад? О, подлецы, я вас перехитрю! Я покажусь вам, как страшный грозный призрак, стерегущий склепы, башни. Вы побледнеете, вы затрясетесь от ужаса! Ха-ха-ха-ха!… Я спасу мое сокровище от вашего нашествия!
Высокий призрак, «Петр Великий», бросился к стене. Он продолжал петь безумным голосом свою песню:
Но муж обманутый не дал гулять:
В башне, ах, ночью, стал поджидать.
Деньги найду я, что скрыла жена,
И надо мною будет качаться она.
– Наверху, на болту… Повешу, повешу! – И с обезьяньей ловкостью, точно сомнамбула, призрак стал карабкаться по стене.
Минута – и он достиг окна. Вскарабкался – и через окно выскочил на крышу.
– Ну, теперь пора! – возбужденно проговорил Путилин, выходя из своей засады.
Я еле переводил дух. В. был в таком же состоянии, что и я.
– Видели вашего страшного призрака, коллега? – насмешливо обратился Путилин к В.
– Вы бог сыска, дорогой Иван Дмитриевич! – заплетающимся языком пробормотал тот.
Путилин пошел к стене.
– Ради Бога, И. Д., да неужели ты хочешь лезть за ним? – воскликнул я, страшась за участь моего гениального друга.
– Как видишь… – усмехнулся Путилин и вскарабкался на стену.
– Но ведь это – безумный риск, Иван Дмитриевич! – поддержал меня В. – Мало ли что может случиться там, на крыше?…
– Что бы ни случилось, я не имею права оставлять безумца на такой огромной высоте. Спускайтесь вниз, голубчик. Берите тех людей, которых я оставил в проезде башни, захватывайте лестницу и сейчас же идите все сюда. Лестницу поставьте у окна. На верхней ступеньке пусть стоит кто-нибудь, в случае, если понадобится подать мне помощь и взять «призрака».
Путилин полез по стене и, подобно страшному «духу» Сухаревой башни, быстро выскочил из окна.
Ночь была на редкость светлая, лунная.
И вот тут-то случилось то, что повергло людей в еще больший ужас.
Теперь они увидели на башне не одного, а двух призраков!
Тот, первый призрак, офицер – «Петр Великий», стоял, держась одной рукой о крышу башенки, а другой – подбоченясь. Поза была вызывающе-горделивая. Бледное лицо с безумно горящими глазами кривила страшная усмешка.
– А, проклятые?! Я, я перед вами! – шептал призрак.
Но второй призрак был в диковину. Он стоял за выступом башенки. Весь в черном, с седыми бакенбардами.
– Господи… Господи, сохрани, помилуй!… – в ужасе шептали москвичи, случайные зрители страшного видения.
Нога Путилина поскользнулась. Этот легкий шум был услышан «Петром Великим». Он порывисто обернулся и на одно мгновение как бы застыл, замер. Но это было именно только одно мгновение. В ту же секунду яростный вопль бешенства вырвался из груди безумного человека.
– А-а?! Пришел?! Нашел?! Подкараулил?! Ты, злодей, отнявший у меня жену… клад?! Я… я рассчитаюсь с тобой…
