Людмила Герасимова - Алмазы от нищенки
— Его вы видели в тот вечер? Это он выпрыгнул из окна?
— Я уверена, что видела его в тот вечер, но раньше. Он входил в подъезд, когда было ещё светло, где-то около пяти, то есть семнадцати, — поправила себя Зина.
— Так вы уверены, что это был не тот человек, который выпрыгнул из окна? — настаивал следователь.
— Я не могу сказать уверенно, что это был не он, как и утверждать обратное.
Зине дали подписать акт после понятых и провели в соседний кабинет, где и оставили одну до окончания процедуры. Она опустилась на стул перед пустым письменным столом. Проходили минуты ожидания. От нечего делать свидетельница приблизилась к окну. Ясное небо вверху и кусок пустого двора внизу разделили серебристые прутья решётки. Из соседнего кабинета доносился звонкий голос подруги:
— Пусть наклонятся вперёд! Так-так, ещё ниже! Теперь прижмите локти к бокам и наклоните голову! Повернитесь немного боком! Так, теперь замрите! — продолжала командовать Таня. — Вот если бы они пробежались, да негде…
Зина услышала «бу, бу, бу» — видимо, задавал вопросы следователь.
— Так я и смотрю! Что торопите? Я боюсь ошибиться. А можно, они ещё присядут? — не унималась Татьяна.
— Бу-бу-бу… — продолжил мужской голос, вдруг что-то за стеной грохнуло, послышался смех.
— А теперь встаньте, мужчины!.. Нет, не всё! Пусть ещё раз наклонятся. Локти прижмите к туловищу. Сделайте вид, что бежите! Нет, никого не узнаю, вот если только вот этот!
И опять «бу-бу-бу-бу-бу-бу». И звонкий голос Тани: «Он самый худой из всех». По всей вероятности, дальше было приказано мужчинам повернуться, так как Татьяна воскликнула: «Ну, вот видите: я угадала. Он в наручниках!».
Зина облегчённо вздохнула: наконец-то всё закончилось, и она сейчас будет свободна. Но не тут-то было. Действие в соседнем помещении, по-видимому, продолжилось. Было слышно, как передвигались стулья, скрипела дверь — выходил кто-то, переговаривались мужчины. Зина обеспокоилась: несколько минут не звучал голос подруги. Она прислушалась. С той стороны воцарилась тишина. Зина дёрнула ручку — дверь оказалась запертой.
— Вот и попалась! — с тоской произнесла она, почувствовав себя арестованной, и кинулась к окну: внизу, в центре двора, озиралась по сторонам Татьяна.
— Таня! Таня! — закричала в отчаянии Зиночка, ломая ногти о шпингалет, замазанный краской. Окно всё-таки открылось, и попавшая в ловушку что есть силы затрясла крепкую решётку, не переставая кричать: — Таня! Таня! Спаси меня! Меня не выпускают!
Татьяна услышала зов помощи и увидела в окне распятую на решётке подругу:
— Ты что там делаешь?
— Обо мне, наверное, забыли! Выручи меня! А то я с ума сейчас сойду!
— Стой там, не уходи! Я скоро! — выкрикнула на бегу Татьяна.
— Стой! Не уходи! — передразнила Зина. — С удовольствием ушла бы отсюда, если б могла!
Несколько минут одиночества в небольшом замкнутом пространстве казались ей пыткой, она металась между окном и стеной, пока в соседней комнате не послышались шаги и не распахнулась дверь. На пороге возник Кречетов, за его спиной маячила Татьяна. Пётр Иванович извинился за «головотяпство» коллег, пообещал наказать виновных. Зина не стала слушать его, а прошмыгнув мимо, почти бегом бросилась из здания, чтобы вдохнуть свежий воздух свободы. Следом летел голос подруги: «Не несись так, я на каблуках не успеваю».
На улице Зина наткнулась на группу мужчин, куривших у входа. Двое дружно хохотали, слушая рассказ третьего: «Она нам такое опознание устроила: то сесть, то встать, то в наклон. Санька сегодня с бодуна, так не удержался вприсядку, пытался ухватиться за что-нибудь и… ха-ха… грохнулся на спину вместе со стулом. Еле эту дамочку выпроводили, а то бы загоняла нас совсем!». Мужчины посторонились, пропуская запыхавшуюся девушку, и опять встали в кружок. И тут на них, как торпеда, налетела Татьяна.
Зацепившись каблуком за порог, падая, она инстинктивно выбросила руки вперёд, ухватив за грудки ещё улыбающегося рассказчика, с чёрной рубашки которого рикошетом отлетели все пуговицы, обнажив волосатую грудь, к которой по инерции и прижалась Татьяна. У пострадавшего оказалась хорошая реакция — падающая блондинка, подхваченная под локти, приняла вертикальное положение, выровнялась, встряхнулась, обвела взглядом оторопевших мужчин, слегка удивившись истерзанной рубашке, выразила всем искреннюю благодарность и продолжила движение подиумной походкой с гордо поднятой головой, заплетая ногами косы.
Оглянувшаяся на шум Зина стала свидетельницей странного братания подруги с тремя мужчинами, а затем её роскошного дефиле по двору прокуратуры. Татьяна, поравнявшись с ней, не сбавляя скорости, бросила на ходу:
— Посмотри, мужики ещё пялятся на меня?
— Они похожи на три соляных столба, — сообщила озадаченная Зина.
Оказавшись за воротами, Татьяна сложилась пополам и закатилась в хохоте. Зина, заразившись весельем, вопрошала сквозь слёзы: «Что? Что ты сме-ёшься?».
— Ой, не могу, ой не могу! Вот это оторвалась! Давно такого у-д-до-вольствия не по-о-луча-ала!
— Ну, расскажи, расскажи! — молила Зина.
Всхлипывая от смеха и глотая слова, подруга показала почти пантомиму, как во время опознания откровенно издевалась над мужчинами, как потом обнаружила перепуганную Зину за решёткой, как бежала за ней по коридору и на улице упала в объятия незнакомцев.
— Так это на тебя они жаловались? Это ты их так загоняла, что один упал?! И ты их ещё обняла на прощание?! — потешалась Зина.
Девушки двинулись вдоль дороги по тротуару, продолжая веселиться. Внезапно сзади завизжали тормоза, и Таню, шедшую с краю, ударом отбросило вперёд влево, где она и приземлилась на четвереньки. Зина бросилась поднимать подругу, вокруг собрались прохожие, и никто не догадался запомнить номер серебристой иномарки, скрывшейся за углом. В толпе предложили вызвать милицию и «скорую помощь». Но пострадавшая отказалась, решив, что отделалась лёгким испугом и счёсанными коленками и что «на сегодня достаточно общения с милицией, а то будет перебор». Кто-то остановил такси, и Зина отвезла подругу к свекрови, которая не на шутку переполошилась, всё причитала, смазывая зелёнкой раны на коленях снохи. Максимка стоял рядом с бабушкой и участливо спрашивал тоненьким голоском:
— Мамоська, осень больно?
Зина поздно возвращалась домой, когда в сумерках уже зажглись фонари. Грусть комком подступила к горлу: мимо проходили влюблённые пары, а она, как всегда, была одна. Во дворе на скамейках сидели люди, на площадке ещё играли дети. Не хотелось входить в пустую квартиру, но делать было нечего. Дома вдруг навалилась усталость. После стакана кефира, тщательно проверив, закрыты ли окна и двери, Зина рано засобиралась ко сну. В ванной, размышляя под душем над тем, был ли случаен наезд на Таню, услышала телефонную трель. Кто бы это мог быть? Если надо, перезвонят. Перезвонили тогда, когда Зина, тщетно стараясь уснуть, довела счёт баранов до трёхсот восьми. Уже поднимая трубку, она кожей почувствовала опасность, но вернуть её на место не хватило решимости. Глухой голос прохрипел:
— Девочки ходили в прокуратуру, и за это наказаны! Не остановитесь — будет намного хуже!
— Кто вы? — еле выдавила Зина. — Назовитесь!
Трубка ответила гудками.
Эта ночь тянулась бесконечно. Несмотря на усталость, уснуть Зина не смогла: страх мохнатой лапой сжимал сердце. Пытаясь отвлечься от дурных мыслей, она включила телевизор и сидела перед экраном, ничего не видя и не слыша, погружённая в раздумья об угрозах преступника и последних страшных событиях. Где, в каком месте они подошли так близко к разгадке, что всполошили убийцу?! И откуда он знает об их действиях?!
Она взяла лист бумаги и карандашом начертила три колонки. Слева написала «Света», посередине — «сестра-инвалид», справа — «Сергей Анатольевич». Под словами провела жирную черту и задумалась. Слева появилось «кафе», посередине «квартира» и справа — опять «кафе». Снова подвела черту. И ниже в том же порядке: «заколота», «задушена подушкой», «застрелен». Опять черта. И опять три слова на своих местах: «порог чужой квартиры», «своя квартира» и «свой кабинет». Красивая ровная линия. Зина полюбовалась и снова стала писать: «неизвестные мужчины» в двух первых колонках, в третьей поставила знак вопроса, сказав вслух: «Круг общения почти неизвестен». На следующей строке появились слова: слева «откуда деньги и наряды?», посередине — «в тайну сестры не посвящена» и справа «пропали деньги из сейфа». Что же ещё известно?
Зина встала, прошлась по квартире, везде включила свет. Как узнать круг общения всех троих?! Где пересекутся линии от них, в какой точке? И эта точка окажется убийцей или выведет на него. И кто говорит по телефону таким мерзким голосом? А кто зацепил Таню машиной? Это сам убийца? Интересно, чего боится этот телефонный мучитель? Ведь ничего ещё они не знают, или так им кажется?! Одни вопросы, вопросы… Скорей бы утро.
