Герберт Аллен - Только не дворецкий. Золотой век британского детектива
Рейсон прибыл днем. Фиделити встретила его на станции и подвезла. В тот день она была хороша, как ангел, и Рейсон поневоле обратил на это внимание. По дороге к Фермерскому дому они говорили о погоде, посевах и пчелах.
— Не желаете ли выпить чаю перед тем, как приступить? — спросила Фиделити.
— Нет, благодарю, — ответил Рейсон, и Фиделити вновь вздохнула.
Она проводила его в кабинет, показала грубо вскрытый сейф, следы ботинок на приоконнике[26] и прочие неотъемлемые признаки кражи со взломом. Рейсон несколько секунд изучал детали. Потом он кивнул и усмехнулся.
— Позвольте заметить: вы немного перестарались, мисс Доув, — произнес он спокойно. — Десять лет назад истоптанный приоконник выглядел бы убедительно, но сегодня грабители научились заметать следы.
В пустой комнате не было никого, кроме них.
— Пожалуйста, не обижайтесь, мистер Рейсон, — умоляюще произнесла Фиделити, и голос ее был нежен, как пение птиц в серебристых сумерках.
— Я не обижаюсь, — не переставая улыбаться, ответил Рейсон. — Напротив, мне лестно, что вы не стали себя особенно утруждать. Вы понимали, что я распознаю инсценировку в любом случае. Долгие ночи, что я пролежал без сна, размышляя о ваших методах, кое-чему меня научили. Вы в точности знаете, как работает управление, и строите свои планы соответственно. Вы знаете, что служебные инструкции обязывают меня относиться к произошедшему как к ограблению. Это и дает вам преимущество. Мы не можем сражаться с вами на равных, разум против разума. Полицию связывают устав и доказательное право. А ведь сколько раз я думал, что вы у меня в руках! Это помогло мне кое-что понять — в том числе и поговорку о кувшине, который повадился по воду ходить.
— И что будет, если кувшин разобьется, мистер Рейсон? — Ее идеальный голос чуть подчеркнул эти слова.
Рейсон замялся. Его ответ прозвучал немного скованно:
— Об этом я не думаю, мисс Доув. Моя работа — его разбить.
— Быть может, все-таки чаю? — вновь предложила Фиделити. — Я угощу вас медом из моих ульев.
— Сначала формальности, — произнес Рейсон, а потом устало добавил: — У меня будут неприятности, если я не пройду по всему списку. Не могли бы вы перечислить, что пропало из сейфа?
— Два золотых подсвечника, владенная на дом и окружающую землю, алтарная пелена, сотканная триста лет назад в Мехелене — весьма дорогая даже по мирским меркам, — а также экземпляр первого издания «Пути паломника»[27] и два медальона с портретом моего дедушки.
Рейсон записал предметы с сардонической усмешкой на лице. Потом он принял предложение Фиделити выпить чаю. Они вновь поговорили о погоде, природе и приплоде. В Лондон он вернулся последним поездом.
— Мы тут же сообщим вам, когда что-нибудь узнаем, — произнес он официальным тоном на прощание.
— Я уверена, что вы уже напали на след, — прошептала Фиделити, и золотой локон упал ей на щеку.
Три дня спустя мистер Стрэнек подъехал к Фермерскому дому с готовым договором в кармане. Фиделити сказалась больной. На следующий день он приехал вновь, но не застал ее дома. Позже он позвонил. Фиделити радушно его приветствовала.
— Ах, простите меня! — мелодично произнесла она. — Однако, боюсь, сегодня я не смогу вас принять, так как пригласила на обед викария и мистера Кларджеса, моего поверенного. Не могли бы вы прислать мне договор и заехать за ним завтра?.. О да, конечно, понимаю. Я попрошу гостей заверить мою подпись.
Фиделити едва успела повесить трубку, как прибыл викарий. За столом разговор, разумеется, перешел на неотвратимую гибель Своллоусбата.
— Говорят, — произнес викарий уныло, — что он не может провернуть свою махинацию, не завладев вашей землей, мисс Доув. Насколько я понял, она нужна ему для постройки… эээ… железной дороги.
— Мистер Стрэнек действительно просил меня продать дом, — сказала Фиделити. — И я, конечно, ответила ему так, как ответил бы на моем месте каждый. Мне было больно его разочаровывать. Бедняжка был просто раздавлен, но тем не менее вел себя вежливо.
— Вся эта затея — настоящая катастрофа, — сказал поверенный. — Леса! Долина! — Ему не хватало слов.
— Давайте не будем горевать, пока не грянула беда, — попросила Фиделити. — Если это вас успокоит, мои друзья, скажу без сомнения: глубоко в душе я уверена, что напасть обойдет нас стороной и это прекрасное место останется нетронутым.
Викарий и поверенный, которые знали о Фиделити лишь то, что она молода, необычайно красива и любит Своллоусбат так же сильно, как и они, казалось, несколько утешились, однако продолжали размышлять о том, зачем Стрэнеку понадобилась железная дорога.
На следующий день в десять часов утра мистера Стрэнека проводили в кабинет Фермерского дома. На письменном столе времен королевы Анны лежал договор, передававший собственность Фиделити в его распоряжение.
— Доброе утро, мисс Доув. Вы закончили наше дельце? Очень любезно с вашей стороны. Дайте-ка гляну.
Мистер Стрэнек пробежал глазами по документу. Глаз у него был в этих делах наметанный. Подпись Фиделити Доув, засвидетельствованная викарием и поверенным, передавала в его имущество земли, которым на рынке цена была десять тысяч, а для него и все пятьдесят — и всего за жалкие три тысячи! Повезло же ему наткнуться на эту дурочку!
— Да, думаю, все верно. Осталось лишь получить от вас подтверждение оплаты. Деньги у меня с собой, в банкнотах.
— Я уже все подготовила, — сказала Фиделити, протянув ему расписку.
Стрэнек проверил и расписку, нашел ее подходяще составленной и достал бумажник.
— Раз, два, три, четыре по пять сотен — две тысячи — и еще одна тысяча. Итого — три тысячи. Сумма немаленькая, мисс Доув, но, не будь вы настоящей леди, мне пришлось бы заплатить сотен на пять больше.
— Ах, вы мне льстите, — скромно потупившись, произнесла Фиделити. — Я лишь пытаюсь жить честно и молюсь, чтобы мой пример вдохновил других людей.
— И я тоже, — отозвался мистер Стрэнек. — И я тоже. А, вот еще что. Вы, конечно, поняли из этого документика, — он помахал актом продажи, — что передали мне в немедленное владение, вместе с землей и домом, мебель и прочие пожитки. Так когда вы намереваетесь съезжать? Пару недель я вам дам, но ровно на пятнадцатый день мои люди начнут копать.
— Все уже подготовлено, — ответила Фиделити. — Я покину дом завтра.
К концу недели мистер Стрэнек вывез мебель. К концу месяца дом был взорван динамитом, а рабочие вовсю готовились прокладывать узкоколейку.
Примерно через месяц после того, как Фиделити покинула Своллоусбат с тремя тысячами фунтов мистера Стрэнека в своей глубокой серой сумке, она сидела в приемной своего адвоката, сэра Фрэнка Роутона, и горько плакала. Она плакала две или три минуты. Сэр Фрэнк уже собирался прибегнуть к нюхательной соли, когда Фиделити наконец смогла связно объясниться.
— Фермерский дом! — всхлипнула она. — Мой прекрасный домик в Своллоусбате!
— Да? — спросил сэр Фрэнк, пытаясь разглядеть, на самом ли деле влажны глаза Фиделити: ведь в прошлом его прекрасная клиентка не раз и не два давала ему поводы крепко задуматься. — Что случилось с вашим домом?
— Он разрушен! Его сровняли с землей! Мои милые лужайки разрыты и перекопаны!
Недоверие на лице сэра Фрэнка сменилось испугом. Он попытался выудить из нее подробности, но тщетно. Фиделити не могла — или не хотела — рассказать ничего больше, так ее переполняли чувства. Сэр Фрэнк проводил ее до машины и пообещал немедленно во всем разобраться. А раз уж сэр Фрэнк был адвокатом Фиделити, то, значит, свое дело он знал великолепно.
К ленчу он успел выяснить, что Фиделити продала все свое имущество мистеру Стрэнеку. Извинившись перед адвокатом Стрэнека за доставленное беспокойство, сэр Фрэнк задумался о том, как получилось, что Фиделити забыла упомянуть незначительный факт продажи ею Фермерского дома, всей мебели и пожитков, а также семи акров земли. Намереваясь это выяснить, он направился к телефону.
— Но это ложь! — всхлипнула она. — Я бы ни за что не стала продавать эту собственность. Я ее люблю — в той мере, в какой благочестивый человек может любить собственность.
Сэр Фрэнк издал неопределенный звук.
— Ах, я начинаю понимать! — воскликнула Фиделити. — Вы помните то ограбление? Владенная была среди украденного. Может быть, в этом все дело, как вы думаете?
Сэр Фрэнк так не думал.
— Человек, купивший вашу землю, практически миллионер, — пояснил он. — Он очень богат и не стал бы покупать собственность у кого ни попадя. Тем не менее я попытаюсь разобраться, в чем тут дело. Что-то здесь, несомненно, не так.
Сэр Фрэнк начал с самого очевидного. Адвокат мистера Стрэнека, весьма озадаченный таким оборотом дела, показал сэру Фрэнку договор и расписку Фиделити на три тысячи фунтов.
