Росс Макдональд - Омут. Оборотная сторона доллара. Черные деньги
— Значит, она пришла сюда не по каким-то личным причинам?
— Я не был ее любовником, — заявил он резким голосом. — Если вы на это намекаете. Я делал подлые вещи в своей жизни, но никогда не совращал юных девиц.
Он взглянул на висящие на стене дипломы в рамках. В его глазах появилось странное выражение, будто он вспоминает и не может вспомнить, где он их приобрел. Его мысли уносились все дальше и дальше, будто его сознание пошло странствовать во времени вплоть до самого начала его жизни.
Я вернул его к настоящему:
— Вы намеревались сказать мне, как найти Спилмена.
— Да.
— Если бы вы мне сообщили эти сведения вчера, вы бы избавили нас от многих неприятностей и, возможно, спасли бы жизнь.
— Вчера у меня не было этих сведений. Вернее, я не знал, что ими располагаю. Я наткнулся на них рано утром, когда просматривал карту медицинского обслуживания Спилмена. Около трех месяцев тому назад, 20 февраля, мы запросили копию данных его обследования у доктора Чарльза Парка в Санта-Терезе. Я сам не подписывал запрос — на бумаге стоят инициалы миссис Лофтин, а она не удосужилась сообщить мне об этом. Но, как я вам сказал, я наткнулся на них.
— А что вы искали?
— Я хотел проверить, насколько серьезно болен Спилмен. Он действительно был болен. Очевидно, болен и сейчас. Я позвонил в клинику доктора Парка, как только обнаружил медицинское заключение. Я его самого не застал, но старшая медсестра подтвердила, что Кетчел пациент доктора Парка. Очевидно, Спилмен использовал имя Кетчел в Санта-Терезе.
— Вы узнали его адрес?
— Да. 1427, улица Падре-Ридж.
Я поблагодарил его.
— Не благодарите меня. Между нами есть соглашение, и оно того стоит. Я хочу к нему добавить еще одну просьбу. Не говорите Лео Спилмену, что я навел вас на него.
Он боялся Спилмена. Страх слышался в его голосе. На пути на север, в Санта-Терезу, я остановился у своего дома и взял пистолет.
29
Город Санта-Тереза раскинулся на склоне, начинающемся на краю моря и поднимающемся все круче к прибрежным горам серией уступов. Падре-Ридж первый и самый низкий из них и единственный в пределах города.
Это весьма дорогостоящая территория, устоявшееся соседство хорошо содержавшихся старых домов, и при многих из них замечательные сады. Участок 1427 был единственным в этом квартале, выглядевшим неухоженным. Кустарник нуждался в стрижке. Колючая трава разрослась по всей территории.
Даже дом под красной черепицей показался мне необитаемым. Передние окна занавешены. Единственным признаком жизни был крапивник, преградивший мне дорогу на веранду.
Я приподнял колотушку в виде львиной головы и ударил ею, не ожидая ответа. Но послышались шаги с задней стороны дома. Дверь слегка открылась и вышла женщина средних лет в мокром голубом купальном костюме.
— Мое имя Арчер. Миссис Кетчел дома?
— Сейчас посмотрю.
Женщина вышла из лужи, образовавшейся на кафеле вокруг ее ног, и ушла в глубь дома. Я толкнул входную дверь, она распахнулась, и я вошел внутрь, ощущая под мышкой как приятную опухоль выпирающий пистолет.
В коридоре находилось несколько закрытых дверей и открытая дверь в конце. Через нее и через комнату со скользящими дверьми, я увидел голубую воду бассейна.
С Китти текла вода, когда она переходила комнату, оставляя следы на ковре. На ней был белый эластичный купальный костюм и белая резиновая шапочка в форме шлема, что делало ее похожей на амазонку.
Она увидела меня в дверях.
— Вы немедленно отсюда уберетесь, иначе я позову полицию.
— Конечно, вызывайте. Они прочесывают штат в поисках Лео.
— Он не сделал ничего плохого, — окрысилась она, — в последнее время, по крайней мере.
— Я хочу это услышать от него.
— Нет, вы не сможете с ним говорить.
Она вышла вперед и хотела запахнуть за собой дверь, но сделала это так резко, что налетела на меня. Она оперлась руками на мои плечи, чтобы сохранить равновесие, и отпрянула, будто обожглась. Она, вероятно, ощутила пистолет у меня под мышкой под пиджаком. Страх к ней вернулся. Ее лицо передернулось, будто она проглотила яд.
— Вы пришли сюда, чтобы убить нас, так что ли?
— Мы уже с вами говорили на эту тему. У вас, по-видимому, убийство все время на уме.
— Я видела их очень много… — Она остановилась.
— Видели, как умирают люди?
— Да, в автомобильных катастрофах и в случаях, подобных этому. Она пыталась придать себе облик невинности. Без косметики и со скрытыми под шапочкой волосами она выглядела моложе и естественнее, но отнюдь не невинной.
— Чего вы хотите от нас? Денег? У нас нет денег.
— Не вертите, Китти. Это же головное заведение денежной фабрики.
— То, что я говорю, истинная правда. Этот кот, который называл себя Мартелем, удрал со всей нашей наличностью, и мы не можем реализовать наши вложения.
— Как он ухитрился наложить лапу на вашу наличность?
— Предполагалось, что он привезет деньги Лео. Я не верила с самого начала, а Лео поверил.
— Мартеля застрелили вчера в Лос-Анджелесе. Еще один инцидент для вашего дневника. У него с собой была только сотня тысяч долларов.
— А где же они?
— Я думал, что могли бы быть здесь. Это были «черные деньги», не так ли, Китти?
Она взмахнула руками как пьяная, прижав кулаки к плечам, затем снова опустила руки.
— Я ничего не признаю.
— Настало время говорить правду, вы не думаете? Есть такая вещь, как возможность купить за счет информации освобождение от ответственности, особенно если это касается налогов.
Хотя в комнате было не холодно, она начала дрожать.
— Попасть за решетку по делу об убийстве, — сказал я, — это так просто. Но вы не можете себе позволить молчать. Это Лео или один из его молодцов вышли на Мартеля?
— Лео не имеет ничего общего с этим.
— Если имел, а вы знаете, что имел, лучше скажите мне об этом. Если вы не хотите попасть вместе с ним за решетку.
— Я знаю, это не его дело. Он не покидал этот дом.
— Но вы выезжали.
Она задрожала еще сильнее.
— Послушайте, мистер, я не понимаю, почему вы преследуете нас?
— Вы сами себе это сделали. То, что вы сделали другим, вы сделали себе — это обратная сторона «Золотого правила», Китти!
— Я не понимаю, о чем вы говорите.
— Три убийства. Мартель вчера, Мариэтта Фэблон за день до этого, когда вы по совпадению оказались в Монтевисте, и Рой Фэблон семь лет до того. Помните вы его?
Она быстро кивнула.
— Скажите мне, что случилось с Фэблоном. Вы там были.
— Дайте мне одеть что-нибудь. Я замерзаю. Я была с Лео в течение часа.
— Он у бассейна?
— Да, занимается с физиотерапевтом. Не говорите ничего в ее присутствии, хорошо? Она не надежная женщина.
Китти стянула с головы свою резиновую шапочку. Ее рыжие волосы рассыпались. Когда она открыла одну из запертых дверей, я успел заметить женскую спальню с зеркалом на потолке над большой, королевского размера, кроватью.
Я вышел наружу. Среди мебели у бассейна стояла инвалидная коляска. Женщина в голубом купальном костюме находилась по грудь в воде с мужчиной на руках. У него было круглое, вялое лицо и дряблое тело. Только в его глазах блестела какая-то доля сознательной жизни.
— Хэлло, мистер Кетчел!
— Я скажу ему «хэлло», — сказала женщина. — Около трех месяцев назад у мистера Кетчела был небольшой инсульт, и с тех пор он не говорит. Так ведь, дружок?
Его печальные черные глаза ответили ей. Затем он с опаской перевел их на меня. Он униженно улыбался. Из угла рта текла слюна.
Китти появилась у скользящей стеклянной двери и поманила меня внутрь. Она одела штаны в обтяжку с блестками, которые вызывающе сверкали, ангорский свитер с высоким воротником, кое-как наскоро намазанное лицо обрело бессмысленную маску. Было трудно сказать, что она приготовила для меня.
Она провела меня в небольшую комнату в передней части дома, подальше от бассейна, и отодвинула шторы. Она стояла у окна, и один ее вид дополнял раскинувшуюся за окном картину. Паруса на море выглядели нарядно и отрешенно, как белые петухи на салфетках, разложенных на голубой выцветшей скатерти.
— Вы видели, что я теперь имею на руках? — спросила она, вытянув руки. — Совершенно больной старик. Он не может ходить, не может говорить, он не может даже написать свое имя. Он не может мне сказать, где все находится. Он не может защитить меня.
— От кого вам нужна защита?
— Лео всю жизнь наживал себе врагов. Если бы они знали, что он беспомощен, то за его жизнь ничего нельзя дать. — Она щелкнула пальцами. За мою также. Тогда почему мы прячемся здесь, в камышах?
«Для нее, — подумал я, — зарослями является любое место, не находящееся на линии Чикаго-Вегас-Голливуд».
