Роберт Ладлэм - Протокол Сигма
Как Бен и рассчитывал, охранник вошел в комнату, чтобы посмотреть, что в ней происходит. Двигаясь быстро, словно атакующая кобра, Бен ударил охранника рукоятью пистолета по затылку, и тот, не издав ни звука, осел на пол.
Бен снова закрыл за ним дверь, приложил пальцы к шее стража и почувствовал биение пульса. Живой, но без сознания и останется в таком состоянии надолго.
Он снял с лежавшего на полу человека кобуру, вынул из нее "вальтер ППК", а затем стянул с охранника белую униформу.
Скинув свою липкую одежду, он облачился в униформу.
Она оказалась великовата ему, но, в общем, годилась. К счастью, ботинки точно подошли по размеру. Откинув большим пальцем защелку, он вынул из пистолета обойму. Все восемь медных патронов находились на месте.
Теперь у него было три пистолета - целый арсенал. Он проверил карманы вновь обретенной одежды, но не нашел ничего, кроме пачки сигарет и магнитной карты-ключа, которую взял с собой.
Переодевшись, Бен вышел в коридор, задержавшись лишь для того, чтобы убедиться, что в поле зрения больше никого нет. Вскоре он очутился возле раздвижных стальных дверей лифта, казавшихся совершенно неуместными в этом древнем здании. Он нажал кнопку вызова.
Послышался звонкий щелчок, и двери тут же раздвинулись, открыв кабину, обитую зеленовато-серой материей. Бен вошел внутрь, окинул взглядом панель с кнопками и сразу понял, что кабина не сдвинется с места, если не вставлена ключ-карта. Он вставил в щель карту охранника и нажал кнопку первого этажа. Двери быстро закрылись, лифт плавно, но быстро пошел вверх и через несколько секунд остановился в совсем ином мире.
Это был ярко освещенный, отделанный по последней моде коридор, который можно увидеть в штаб-квартире любой преуспевающей крупной компании.
Полы были устланы ковровым покрытием нейтрального серого цвета, стены не выставляли напоказ старинную каменную кладку, как этажом ниже, а прятались под гладкой белой плиткой. Мимо прошли двое мужчин в белых халатах, вероятно, врачей или клиницистов. Каждый толкал перед собой металлическую тележку. Один из них взглянул на Бена, но, похоже, даже не заметил его.
Бен целеустремленно зашагал по коридору. Возле открытой двери, за которой, как успел заметить Бен, помещалось нечто вроде лаборатории, стояли две молодые женщины с азиатскими лицами, тоже в белых халатах. Они разговаривали на языке, который Бен не узнал, и, поглощенные беседой, не обратили на него никакого внимания.
Затем он оказался в большом атриуме, ярко освещенном мягким рассеянным светом ламп и янтарными лучами предвечернего солнца, падавшими сквозь высокие окна, напоминающие окна готических соборов. Было похоже, что роскошный парадный холл замка умело и по-настоящему искусно перестроили, создав современный вестибюль. Наверх уходила изящная каменная лестница. В стенах вестибюля имелось множество дверей. Каждая была помечена белой табличкой с черными цифрами и буквами; в них могли входить только обладатели карт-ключей. За каждой дверью начинался коридор.
В просторном холле Бен увидел десяток или полтора людей, которые входили в коридоры или выходили из них, спускались или поднимались по лестнице, направлялись к лифтам. Почти все облачены в белые лабораторные халаты, широкие белые штаны, белые ботинки или тапочки. Только охранники, которых сразу можно было узнать по теплым комбинезонам, были обуты в черные ботинки, похожие на обувь десантников. Один из мужчин в белом халате, проходя мимо двух азиаток, что-то негромко сказал им, и они поспешно удалились в лабораторию. Очевидно, этот человек был каким-то начальником.
Два санитара пронесли через холл носилки, на которых неподвижно лежал старик в бледно-голубой больничной пижаме.
Затем через холл, выйдя из коридора 3-А и направляясь в коридор 2-В, прошел еще один пациент в больничной пижаме. Это был энергичный и моложавый на вид мужчина лет пятидесяти. Он хромал; вероятно, у него болела нога.
Что, черт возьми, все это могло значить?
Если Анна действительно здесь, то где именно?
Клиника оказалась гораздо больше, чем он ожидал увидеть; в ней кипела энергичная жизнь. Что бы здесь ни делали - какой бы цели ни служили те кошмарные экспонаты в подземелье, если они вообще имели какое-то отношение к проводимой здесь работе, - в эту деятельность было вовлечено множество людей: и пациенты, и врачи, и исследователи.
Она где-то здесь, я это знаю.
Но не угрожает ли ей опасность? Жива ли она? Позволят ли они ей остаться в живых, если она выяснит, что здесь и в самом деле творится что-то ужасное?
Нужно идти. Нужно разобраться со всем этим.
Деловитым шагом Бен пересек атриум. На его лице застыло суровое выражение - вряд ли у охранника могут найтись причины для проявления эмоций. Остановившись у входа в коридор 3-В, он вставил в щель ключ-карту, надеясь, что она откроет ему дверь.
Замок щелкнул. Бен вошел в длинный белый коридор, который мог бы находиться в любой больнице любого уголка мира.
Среди людей, попавшихся ему по дороге, оказалась одетая в белую форменную одежду женщина, возможно, медсестра, которая вела на ремне, напоминавшем поводок, маленького ребенка.
Вид у нее при этом был такой, будто она выгуливает большую, послушную собаку.
Бен более пристально всмотрелся в ребенка и, заметив его высохшую и похожую на бумагу кожу, его морщинистое увядшее лицо, понял, что это маленький мальчик, оказавшийся жертвой прогерии. Он был очень похож на ребенка с фотографий в квартире несчастного отца, которую Бен совсем недавно посетил. Он также походил на детей, хранившихся в формалине в той кошмарной подвальной комнате.
Мальчик шел так, как ходят дряхлые старики, судорожно передвигая широко расставленные ноги и все время следя за равновесием.
Изумление, овладевшее было Беном, сменил ледяной гнев.
Мальчик остановился перед дверью и неподвижно застыл на месте, пока сопровождавшаяся его женщина отпирала замок при помощи ключа-карты, висевшей у нее на шее. Сквозь стеклянную стену, в которой была проделана дверь, Бен увидел все, что происходило с той стороны.
Длинную комнату за стеклом можно было бы принять за палату детской больницы, если бы не то, что все, находившиеся там, были прогериками. Семь или восемь маленьких изможденных детишек. С первого взгляда Бену показалось, что они тоже привязаны, но, присмотревшись, он понял, что у каждого и каждой к спине была прикреплена длинная прозрачная пластмассовая трубка. Вторым концом каждая трубка соединялась с блестящей металлической колонкой. Все это выглядело так, будто детям делают непрерывные внутривенные капельные инъекции. Ни один ребенок не имел бровей или ресниц, головы у всех были маленькими, с морщинистой дряблой пористой, серой, как грязная бумага, кожей. Те немногие, кто двигался, волочили ноги, словно настоящие старики.
Некоторые сидели на полу и спокойно возились с какими-то играми или головоломками. Двое играли вместе; их трубки спутались. Маленькая девочка с длинным белокурым париком на голове просто бесцельно бродила по комнате и неслышно то ли говорила сама с собой, то ли пела.
Фонд Ленца.
Каждый год в клинику приглашают несколько детей-прогериков.
Никакие посещения не допускаются.
Это вовсе не было каким-то подобием летнего лагеря, не было приютом последнего милосердия. С детьми здесь обращались, как с животными. Они были - не могли быть никем другим - объектами какого-то эксперимента.
Дети, которых хранят в формалине в подвальном этаже. Дети, с которыми обращаются, как с собаками.
Частный санаторий.
Теперь он был твердо уверен, что это вовсе не санаторий и не клиника.
Тогда чем же это было? Какую "науку" здесь создавали?
Чувствуя, что его подташнивает, Бен повернулся и пошел дальше по коридору, пока не добрался до конца. Слева находилась красная дверь; она была заперта, и открыть ее можно было только ключ-картой. В отличие от большинства других дверей, мимо которых он проходил, в этой не имелось окошка.
Не было на ней и таблички с номером. Бен почувствовал, что ему обязательно нужно выяснить, что же скрыто за ней.
Он вставил ключ-карту охранника, но на сей раз замок не сработал. Очевидно, для этой двери требовался иной уровень доступа.
Но как только он шагнул назад, дверь распахнулась.
Оттуда вышел мужчина в белом халате, из кармана которого свисал стетоскоп, и с большим блокнотом в руке. Врач. Человек равнодушно взглянул на Бена, кивнул и придержал дверь открытой. Бен прошел внутрь.
Оказалось, что он был совершенно не готов увидеть то, что там находилось.
Он очутился в большом, как баскетбольный зал, и столь же высоком помещении. Сводчатый каменный потолок и высокие стрельчатые окна с витражами - похоже, от первоначальной архитектуры не осталось больше ничего. Судя по плану, этот огромный зал изначально был замковой часовней, не уступавшей по величине иному собору. Как ни был Бен озабочен своими проблемами, он все же не мог не спросить себя: не здесь ли располагался главный цех часовой фабрики? На глаз, зал имел более сотни футов в длину, до сотни в ширину и около тридцати футов в высоту.
