Федора Кайгородова - Лекарство доктора Сажина
Теперь уже Вика по-другому оценила тактичность своего бывшего директора. Она позвонила матери, чтобы та забрала сынишку из садика и поехала к Борису. Ей так сейчас нужен его оптимизм и трезвый взгляд на вещи.
Взяв билет на автобус, Вика сразу же задремала. Уж такая у нее была натура — чтобы ни случилось, в транспорте она всегда спала. Как по заказу, она проснулась, когда автобус мягко качнулся перед полуразрушенным зданием с громкой надписью «Автовокзал». «Почти приехала, — подумала еще дремлющая девушка, — сейчас пешочком километра два, а там высокий забор, за которым спрятался лагерь отдыха. Скоро я увижу Бориса!», как вдруг за автобусным стеклом мелькнуло лицо ее мужа. Он улыбался, пряча за спиной букет хризантем.
Вика проснулась и села. В мозгу все еще мелькали обрывки прежних мыслей о его внимательности и заботливости, но она уже понимала, что его напряженно ищущие глаза ждут не ее, она вспомнила, что он не знает о ее приезде. «Цветы? Да, он по-прежнему дарит мне цветы. Но у нас сейчас нет денег. Я даже пешком хотела идти до лагеря!» Вика вжалась в сиденье и осталась сидеть на месте. Она хорошо видела знакомую белозубую улыбку, которая осветила родное лицо ее мужа. Она всегда думала, что так улыбаться и пристально смотреть в глаза он может только ей.
Водитель удивленно оглянулся и посмотрел на застывшую Вику. И ей ничего не оставалось делать, как встать и деревянными ногами пойти к выходу. Память, между тем, запоминала такие несносные подробности! Вот он подает кому-то руку и протягивает цветы. Вот он, поигрывая натренированными бицепсами, берет под руку даму в цветном брючном костюме и ведет ее к стоянке такси. Вика отчетливо все видела, но понять смысл события не могла. Он, кажется, говорил, что встречает комиссию?
Девушка в брючном костюме, между тем, спокойно взяла букет и засеменила рядом в ее плечистым мужем — она была маленького роста и на высоких каблуках. Яркий набивной ситец выгодно подчеркивал тоненькую фигурку. Вика с сожалением подумала о своих полноватых по ее мнению бедрах и вышла следом. Ничего не замечая вокруг, парочка села в первое такси и укатила восвояси.
А Вика в оцепенении остановилась посреди площади. Потом пошла к маленькому скверику и села на садовую скамейку, за которой уютно свернувшись калачиком устроился местный бомж.
Борис часто отлучался, иногда поздно приходил, иногда общие знакомые на что-то многозначительно намекали, порой нарочито-заботливо спрашивали, как они живут. Словом, приметы интрижки на стороне имелись налицо. Но она не могла не верить его открытой улыбке, его убедительным словам. «Для меня не существует других женщин!» — уже сейчас Вика подумала, что Борис слишком часто это повторяет, словно себя убеждает.
Нет, она должна все знать до конца, иначе его белозубая и не ей предназначенная улыбка всю жизнь будет стоять между ними.
— Девушка, не хотите ли составить кампанию? — бомж выполз из своего убежища и протянул Вике грязную бутылку с остатками какого-то пойла.
Он встала и пошла, тихо, задумчиво, словно прогуливаясь. Летний день догорал, но она не боялась вечера. В мурманских сопках нередко ночью встретишь грибников или просто гуляющих парочек: в светлую июльскую ночь докучали лишь комары, страшнее которых в Заполярье зверя нет. Вика не заметила, как вышла из городка и теперь шла лесной дорогой. Она устала, попила из маленького родничка, легла на траву и долго смотрела на низко плывущие облака. Ей ничего не хотелось и ничего не было жаль, она уже не вспоминала потерянную работу, благодаря судьбу за то, что она привела ее сюда. Нет, не уличать Бориса она идет, она лжи боится, той лжи, с которой смирились многие семьи.
Недалеко от лагеря Вика сошла с дороги и побрела прямиком через лес. Услышав голоса, спряталась за дерево, она вела себя, как опытный разведчик, но делала это машинально, не задумываясь. Это были они. Девушка переоделась в синий комбинезон с большими карманами и что-то без умолку щебетала, Борис отвечал сердито и односложно.
— Грибок! Ой, какой грибок! — девица скакнула в ее сторону, и Вика чуть не заплакала от досады, что ее могут заметить. — Борюнчик! Посмотри же сюда! — надула губки незнакомка, и Вика порадовалась за себя: она знала, что ее мужа раздражала вульгарность.
Девица была совсем не хороша собой, несмотря на изящную фигуру. Но главное, она была глупа. Борис как шел по тропе, так и шел, даже не ответив на кокетливые призывы. «Они идут купаться!» — догадалась Вика, заметив перекинутое через плечо полотенце. Вика повернула к лагерю, и вскоре перед ней предстали запертые на замок ворота. Странная тишина царила среди пустых корпусов. Застыли качели, замерли флаги. Идя вдоль забора, девушка заметила выломанные прутья забора и перелезла через каменную кладку, очутившись возле лазарета. Окруженный большой верандой домик стоял на отшибе. Подергав за несколько дверей, Вика убедилась, что они заперты. А дальше заметила придвинутую к одной двери садовую скамейку. Зачем? Отодвинув мебель в сторону, девушка обнаружила незапертую дверь и вошла. Внутри было пусто, чисто, пахло лекарствами. В изоляторе стояло две незастеленных кровати с пустыми сетками.
Придвинув стул к окну, Вика села на него и стала смотреть в окно. Лагерь выглядел безжизненным. Лишь однажды выползла древняя старуха с клюкой. Вика знала: ее муж работает здесь сторожем, и они неотлучно живут в лагере, охраняя его даже зимой. Старуха прошлепала в столовую и вернулась, держа в руках маленькое ведерко с водой.
Вскоре появился и Борис со своей пассией. Та уже щебетала поменьше, но зато увлеклась хозяйственной беготней между маленькой избушкой и столовой. Вот она пробежала с босоножками в руках. Вот понесла вазу и вернулась с цветами. Вику на минуту охватила злость: дома денег нет, а он этой дуре цветы покупает!
Один раз на узкой дорожке встретились девушка и сторожиха. Старушка долго смотрела ей вслед, опираясь на свою толстую клюку и осуждающе мотая укутанной в платок головой.
Бориса не было видно, он не выходил из столовой: он всегда готовил сам. Он вообще слыл оригиналом. Так, для жилья он выбрал не современный просторный корпус, а деревенского вида домик, где никто не жил. В нем было несколько комнат, длинный коридор с двумя выходами в разных концах.
Вскоре все затихло. Тем же путем Вика выскользнула из лазарета и пошла к административному корпусу. Окна Борисовой комнаты были зашторены, но форточка открыта. Она села на завалинку под окном и тихо, бездумно смотрела на синеющие вдалеке сопки, на красное солнце, зацепившееся лучом за горизонт. Она знала, что он там и знала, что с ней. Она слышала музыку, смех и звяканье посуды. Потом донеслась возня и стоны девицы. Вика понимала, что ей надо уйти, но продолжала сидеть, словно прикованная.
«Завалинка разрушенных надежд!» — горькая ирония не ослабила душевной боли. Она сидела на ней, оглушенная огромным непоправимым горем, и ей казалось, что она здесь целую вечность и целую вечность жалеет себя.
Глава 12
Саша Кузьмичев со всей страстью исследователя взялся выполнять поручение Стаса. Со своей крыши, вернее с Сажинской, он видел, как вернулась Ирочка в сопровождении молодого человека. Он сразу узнал Сергея, но не торопился спускаться вниз. Потом он ушел, а Ирина с Александром Степановичем отправилась в кухню. Он слышал через открытое окно, что они повздорили, но сам их не видел: выступ приходился на спальню.
С Сергеем они учились в разных школах, хоть и жили неподалеку. Сажины переехали в этот район, когда сыновья были уже в старших классах, поэтому они доучивались в старых школах. А вот с Леночкой Саша учился с первого класса вместе. Кажется, совсем недавно все ребята со двора увлеклись бегом, потом футболом, особым шиком считалось искупаться как можно раньше. Тут уж соперничество перешагивало все рамки благоразумия. Любимцем фортуны, конечно же, был высокий спортивный Сергей, а не Саша. Но заводилой в их кампании всегда была Леночка. Это она утром раньше всех выбегала во двор.
— Саша! Соня-засоня! Вставай! Утро какое чудесное! — потихоньку говорила она, вставая под балкон, где спал Саша.
Но мальчик ничего не слышал: ни шумевшей мусоровозки, ни дворничьих скребков, ни ее тихого голоса. Сашу будила мама, и он шел в комнату, закутавшись в толстое одеяло, а Леночка тихо смеялась, глядя на его нескладную высокую фигуру.
— Вот звоночек! — говорила мама и уходила на кухню готовить завтрак.
Ленка бегала лучше всех, заплывала дальше всех, а в воду лезла еще когда льдины по реке плыли. Никто из знакомых девчонок не стал бы играть в футбол. А она играла — да еще как: нападающим. Конечно, мальчишки ей уступали. Когда через час Леночка в нарядной блузке с большим ранцем уходила в школу — никто бы в ней не узнал утреннюю забияку.
