Виктор Рябинин - Каждый умирает в своем отсеке
Через несколько секунд токсичная газовая смесь, основу которой составляет газ фреон, начала поступать в седьмой, накрывая сверху вниз плотной шапкой пылающий отсек. Фреон уничтожает кислород, вследствие чего прекращается и горение. Но было уже поздно. Доброта и человечность командира вышли боком. Поскольку вспыхнувшей электродугой пережгло трубопровод воздуха высокого давления в седьмом отсеке, пожар был обречен перекинуться в шестой. Через несколько секунд и туда хлестнула огненная струя. Остановили правый турбогенератор. Левый заглох сам. Сработала автоматическая защита реактора, и замер гребной вал. Атомная подводная лодка потеряла ход.
Лишиться хода на глубине, когда под тобой толща воды в несколько километров, - что может быть опаснее? У лодки, не имеющей хода, исчезает подъемная гидродинамическая сила, а это означает, что субмарина может провалиться в бездну. Это хорошо понимали все, кто был в центральном посту. Пока в шестом восемь обожженных подводников вели борьбу с начавшимся пожаром, в центральном посту Батя, командир, механик и главный боцман Сан Саныч Воробьев, сжимавший "пилотский" штурвал рулей глубины, отчаянно пытались заставить всплыть в надводное положение 110- метровое тело субмарины.
Удалось. Вопреки и с помощью всех законов гидродинамики. На воле, на опыте, на мужестве и удаче они сумели спасти атомоход...
...Батя вызвал Андрея в центральный пост, когда был продут балласт и лодка уже раскачивалась на волне. Повышенная загазованность ЦП, несмотря на отдраенный верхний рубочный люк, и бледные лица штурманов, вычислителей, метристов и иного подводного люда свидетельствовали о пережитой трагедии.
— Сынок, — комдив даже в этот ответственный и напряженный момент, инструктируя своего "протеже", обращался к Андрею по-отечески, — пока помощь подоспеет, много времени уйдет. Пойдешь в разведку в шестой, вытащишь тех, кто еще жив. С ними нет связи, думаю, бились с огнем до последнего... В седьмой, приказываю, не ходить. Нет там уже никого...
В разведку ходят не только за линию фронта. Идти разведчиками в аварийный отсек кроме Андрея вызвались еще два офицера и вездесущий Сан Саныч. Главный боцман даже возмутился, когда пришлось объяснять командиру, почему он добровольно желает еще раз рискнуть жизнью и здоровьем: "А куда я Андрюху одного отпущу? Он же мне как сын. Вместе пойдем".
Перешли в четвертый отсек. Там обстановка была сносной, хотя витал крепкий запах гари. Уже в пятом пришлось надеть маски и включиться в ИПы (изолирующие противогазы. — АВТ.). Вошли в шестой. Там дела были плохие - зрелище не для слабонервных. Когда полыхнуло пламя, на моряках загорелась одежда. Живые факелы тушили и отсек, и друг друга. Везде валялись использованные красные коробки ПДУ-2 (портативное дыхательное устройство. — АВТ.), позволяющие подводнику в случае аварии до включения в ИДА выполнять первичные мероприятия по борьбе с пожаром и безопасно дышать 10 минут. Когда четверых парней вывели из отсека, то оказалось, что не одежда, а кожа свисает с их обгоревших рук лохмотьями.
Андрей и Сан Саныч вернулись искать остальных. Три скрюченных и сильно обгоревших трупа они обнаружили в кормовой части у переборки. По всему было видно, что ребята не успели включиться в ИДА. По левому борту у выгородки лежал еще один подводник. Резина маски дыхательного аппарата на его лице была расплавлена, но показалось, что тот еще жив. Андрей пощупал пульс. Удивительно: по прикидкам, баллоны в его "идашке" должны были уже быть пусты, но тоненькая ниточка едва пульсирующей жизни вселила надежду и заставила действовать быстро.
— Саныч, давай, — жестом приказал Андрей, не сомневаясь, что тот его сразу же понял.
Могучий боцман поднял на руки еле живого парня, а Андрей тем временем быстро снял расплавленную маску с лица подводника и надел на него свою. Перевешивая на шею боцмана и свой ИП, мельком взглянул на обгоревшего коллегу. Показалось, что это Федя Горохов. Подумал:
"Дыши, дорогой, ты должен остаться жить. Ты не умер в этом аду, ты принял удар на себя, выдержал и сделал все правильно. Живи..."
Сильно загазованная атмосфера отсека жгла глаза. Задержав дыхание и сделав несколько шагов вслед за Сан Санычем, Андрей успел заметить, что боцман быстро несет обмякшее, но еще живое тело Гороха к межотсечному люку. Да, это точно Горох, хотя самого Федора узнать было непросто: расплавленная резина скальпом снялась с лица и головы подводника вместе с кусками кожи и волосами.
Подняв чей-то уже распакованный ПДУ-2, Андрей попытался немного подышать с его помощью. Практически бесполезная попытка. Постепенно перед глазами все поплыло, и Андрей стал проваливаться в небытие. Успел подумать: неужели конец? Как-то все буднично получилось...
ЧАСТЬ ВТОРАЯ.ЗА БОРТОМ
9. "ЦВЕТЫ И КОНФЕТЫ Я НЕ ПЬЮ"
Солнечный зайчик на белом потолке весело прыгал и резвился. Пахло стерильными бинтами и йодом, а на фоне зашторенного окна возвышалась стойка капельницы с перевернутой вниз горлышком стеклянной банкой. Где-то неподалеку неугомонный Сан Саныч с кем-то громко спорил, монотонно доказывая свое:
— А я вам, девушка, говорю, что мне туда можно. Он меня услышит и сразу же придет в себя... Ведь мы с ним из одного экипажа!
— Где это я? — подумал Андрей, но сил уточнять и развивать данную мысль не было никаких.
Тем временем женский голос у изголовья радостно объявил: "Наталья Николаевна, зовите врача, больной открыл глаза!"
— Какой, на фиг, больной, — прислушался Андрей. — А где же лодка, где отсек? Я, получается, в госпитале нахожусь?
Опять крики, недовольные возгласы, возня и сопение и, наконец, зависшая над кроватью радостная физиономия Сан Саныча, которого кто-то упорно пытался оттащить в сторону:
— Андрюха, дорогой ты мой! Очнулся! Наконец-то! Ну, теперь все будет нормально, я побегу сейчас Бате звонить. Вот наши мужики обрадуются! — слегка дрогнувшим голосом скороговоркой пролепетал главный боцман.
Упиравшегося изо всех сил Сан Саныча медсестры все-таки выдворили восвояси. Вскоре появился и врач. Приподняв веко и заглянув Андрею прямо в беззащитный глаз, он, очевидно, остался доволен:
— Ну что я вам, коллеги, скажу... Он молодец. Выкарабкался. Еще дня три в реанимации пусть полежит, и можно переводить в палату.
Через неделю Андрей уже находился в одной из палат нейрохирургического отделения главного флотского госпиталя, где кроме него чинно и благородно возлегали на своих широких койках трое пациентов: штурман с большого противолодочного корабля "Адмирал Харламов" Сергей Акелов, борт-инженер "Ту-95" Саня Кащеев и подводник с дизельной лодки класса "Варшавянка" Олег Сорокин.
От желающих навестить Андрея не было отбоя. Первым, кто прорвался к нему в палату, был, конечно, вездесущий Сан Саныч. Он-то и рассказал, чем завершился тот злополучный выход на глубоководное погружение...
...После того как боцман вынес Гороха, он тотчас вернулся назад. Но, как это нередко случается, благое дело обернулось дополнительными проблемами. Разведчики, выявляя обстановку и спасая людей, несколько раз переходили в шестой отсек, куда через межотсечный люк проник воздух, и процесс горения возобновился. Верный Сан Саныч отыскал Андрея под грудой тлеющих ящиков, свалившегося от качки ЗИПа, с разбитой головой, обгоревшего и без признаков жизни. Позже очевидцы рассказали Андрею, как, вынося его на руках из отсека, главный боцман бежал и, словно раненый белый медведь, ревел во всю силу своих легких, немедленно требуя доктора и помощи.
Андрея удалось спасти. С трудом, делая искусственное дыхание, вкалывая стимуляторы сердечной деятельности и просто благодаря Его величеству Провидению. Когда Андрей сделал первый вздох, боцман, все время находящийся рядом, издал победный клич и смачно расцеловал доктора - молодого и прыщавого выпускника Военно-медицинской академии имени Кирова, громогласно пообещав лейтенанту, мол, тот заслужил от него в подарок ящик коньяку. Но в сознание Андрей не приходил. Вертолетами шестерых раненых доставили во Флотоморск. Самыми тяжелыми были Андрей и Федя Горохов. Их сразу же поместили в реанимационное отделение. Горох оклемался уже через день, а Андрей долго находился в коме. Пока врачи сражались за жизнь подводников на берегу, атомоход в сопровождении кораблей охраны водного района был препровожден в родную базу. Из седьмого выгрузили шесть сильно обгоревших и обезображенных мертвых тел.
— Итого, значит, мы потеряли девять своих товарищей...Троих — в шестом и шестерых — в седьмом...Царство им небесное и подводное да вечная память... А ты, Андрюха, будешь жить долго, коль с того света вернулся, — подытожил свой рассказ Сан Саныч и заботливо поправил подушку. — А еще я тебе хочу сказать вот что: если бы ты тогда Гороху свой ИП не отдал, помер бы Федька. Не успели бы мы его вытащить. Как пить дать, помер бы!
