Светлана Успенская - Черный фотограф
— Неужели задерживали?
— Представьте, задерживали и отправляли в отделение. Ну, не знаю, какими путями, но вышел он, не отсидев положенные пятнадцать суток, сами понимаете, связи, влияние, деньги.
— Так он и бродит каждый день по бульвару? — спросил смеясь Леня, представив себе комическую картину, как женщина тащит испуганного извращенца в отделение.
— Пока сигналов больше не было. Да ему-то что, он от всего откупится, денег куры не клюют, живет в шикарном «генеральском» доме на Соколе, торговая фирма в центре, около ГУМа — все самый шик, по высшему разряду. Я к тому, что у человека есть, кажется, все для полного счастья, а ему всегда чего-то не хватает.
— Он просто больной, — сказала Елена. — Я читала, что это болезнь, она даже лечится. Иногда бывает, что опухоль в мозгу так действует. Несчастный человек в принципе. Его, наверное, не на пятнадцать суток сажать надо, а лечить.
— Горбатого могила исправит, — категорически сказал Леня и, немного подумав, громко предложил: — Давайте выпьем за удачу. У меня сегодня удачный день.
— И за знакомство, — добавил Ольшевский.
— За удачу! Отличный тост, давайте за удачу! — пронеслось по комнате.
Бесчувственный Женька полулежал в кресле, опустив подбородок на грудь, и поддержал тост только легким сопением. Шампанское шипело в бокале и кололо язык иголочками.
— Настал психологический момент для танцев, — опустошив бокал, сказал Леня и слегка поклонился Елене: — Разрешите вас пригласить.
Танцевать было, в общем-то, негде. То и дело танцующие натыкались на стулья, на вытянутые ноги хозяина дома, мирно спавшего под уютное гудение музыки. Пришлось Лене сократить радиус танцевальных движений и крепче прижать к себе девушку. От нее исходил легкий уютный аромат, совсем домашний и милый, как будто давно знакомый, но со временем забытый. Это были даже не духи, это был романтический запах тихих летних вечеров на лоне природы, скошенной травы, речной сырости и лунного света. Светлые волосы Елены щекотали щеку, совсем как вечерний бриз. Леня совсем разнежился, и, наверное, поэтому он, обычно столь разговорчивый с женским полом, молчал, как десятиклассник, и сам стеснялся своего молчания. Ничего не шло на ум. Тогда пришлось взять быка за рога.
— Где вы живете? — спросил он. — Я вас провожу.
Девушка явно была удивлена, но сказала, слегка улыбаясь:
— Это у вас не займет много времени, я живу в соседнем доме. Мы с Женькой учились в одном классе. Я случайно сюда попала, зашла и угодила прямо на праздник.
— Мне опять, наверное, повезло — сегодня случай на моей стороне, — сказал Леня. — И повезет еще больше, если вы разрешите вас проводить.
Вечеринка явно шла к концу. Хозяин мирно спал, гости потихоньку начали разбредаться. Леня, Ольшевский и Елена вышли на улицу. Светила полная луна, под ногами хрустели замерзшие лужи. Лене страстно хотелось, чтобы Ольшевский ушел. Ольшевскому, вероятно, хотелось того же. Вслух они своих пожеланий не высказывали, поэтому воцарилось тягостное молчание.
Уже когда Елена, попрощавшись, зашла в свой подъезд, Ольшевский вдруг, бросив: «Ой, я кое-что забыл спросить», — ринулся за девушкой. Через пару минут он вышел довольный, пряча в нагрудный карман листочек с телефоном.
— С друзьями надо делиться, — сказал Леня, — По-братски. Даже телефонами симпатичных девушек.
— Э нет, приятель, здесь каждый старается за себя, — парировал Ольшевский. — Альтруизм нынче не в почете.
— Эх ты… Понимаю… Ладно, еще мой запиши, может, позвонишь, когда интересный материалец появится. Нас, репортеров, ведь ноги кормят.
— Многого не обещаю, а так, для разнообразия, пожалуй, если разрешат, могу подбросить парочку фактов.
Приятели распрощались. Ольшевский уехал на подлетевшем пустом автобусе, туманно светившемся запотевшими окнами, а Леня зашагал быстрым шагом к метро. Он шел и раздумывал над тем, как бы ему половчее выпросить у Женьки телефон Елены, о том, что ему почему-то импонировал спокойный рассудительный Ольшевский, хотя до сих пор отношения с милицией у Лени складывались не совсем гладко. Ему вообще нравился сегодняшний, а точнее, уже вчерашний, бесконечный день с неожиданными встречами, странными происшествиями и интересными знакомствами. За ним в темно-синем небе бежала луна, прячась за деревьями и темными домами. Город уже спал.
Пробуждение было тяжелым. Сказывалось напряжение прошедшего дня. Вставать не хотелось.
«Может, не идти сегодня на работу? — сквозь зыбкий сон думал Леня. — Я ведь вроде бы болею».
И, повалявшись еще минуту, набрал номер Женькиного телефона.
— Проснись, красавец мой, проснись, — пропел он в трубку, когда в ней зазвучал сонный голос друга. — Открой сомкнуты негой взоры…
— Слушай, ты что, задался целью не дать мне выспаться? — проворчал Женька. — Второй день подряд с утра пораньше поднимаешь. Что, опять труп откопал? Это к братцу моему, он специалист в этом деле.
— Нет, помнишь, девушка у тебя вчера была?
— У меня много девушек вчера было… — ворчливо сказал Женька, громко зевая.
Леня в глубине души удивился, он не заметил особого изобилия женского пола на вечеринке. Ну, крутилась там пара невзрачных созданий, но никакого сравнения с Еленой они не выдерживали, теряясь на заднем плане вчерашнего вечера.
— Одноклассница твоя была, из соседнего дома, ее, кажется, Еленой звали.
— А, Ленка, что ли? Так бы сразу и сказал. Что, клеишься к ней?
— Да вот обещал позвонить, а телефон потерял. Ты не знаешь?
Через минуту Леня уже крутил диск.
7
Большая любовь требует больших жертв. В том числе и денежных. Цветы, мороженое, пирожные, поездки на такси и в общественном транспорте — все требовало наличных средств. Двести долларов, полученные Леней от неизвестного кавказца, таяли, как весенний лед на мартовском солнце. Широкая душа влюбленного не знала ограничений. За пять дней бурного романа от казавшейся большой суммы остались только сладкие воспоминания.
«Надо что-то делать, — мучился Леня. — Так жить нельзя. Я не могу достойно ухаживать за девушкой, не имея в кармане даже денег на шоколадку. Придется идти на панель побираться».
И он поехал в редакцию.
— Влада Петровна, как скоро вы меня осчастливите выдачей гонорара за мертвую голову? Неужели вам не понравилась голова?
— Голова хорошая, спору нет, — ответила редакторша. — Только вот куда ее деть, ума не приложу. На стенку, что ли, повесить…
«Портрет неизвестного» совместными усилиями был водружен на гвоздик, так что вошедшему в комнату он сразу бросался в глаза.
— Влада Петровна, мое молодое, не окрепшее после посещения морга тело нуждается в дополнительных витаминах, — уверял начальницу Леня.
— Напишите заявление на разовую материальную помощь в профком, может быть, пройдет.
Добрый профком выдал небольшую матподдержку «на нужды фотолаборатории». Леня тут же решил на свалившуюся с неба сумму пригласить Елену в ресторан. Денег хватило только на «Макдональдс».
Они сидели в уютном зале около окна и глядели на расплывающиеся в ранних сумерках деревья и памятник Пушкину, на голове которого застыли нахохлившиеся мокрые голуби.
— Интересно, — сказал Леня, нарушив молчание, — как поживает наш общий знакомый Ольшевский. Он тебе не звонил?
— Нет, — ответила Елена. — Меня же целыми днями не бывает дома, а вечерами я встречаюсь с тобой. Может быть, конечно, он и звонил…
— Значит, я просто опередил его. Ведь он тоже строил в отношении тебя какие-то планы.
— Надеюсь, не матримониальные.
