Александра Кравченко - Ее последняя роль
Был конец октября, рано начинало темнеть. Свет фонарей дрожал в маленьких лужицах, которые Юля старательно обходила, чтобы не вымазать новые ботинки. Иногда ветер бросал ей под ноги пожухлые листья, иногда с деревьев падали холодные капли, и Юля досадливо отряхивалась. Почему-то сейчас ее раздражало буквально все: осенняя промозглость, толкотня вечно озабоченных прохожих, гудки и визг несущихся сплошным потоком машин, назойливое мелькание реклам. Юля, всегда так любившая суету столицы, внезапно почувствовала свою растерянность перед могучим холодным городом, в котором она так пламенно мечтала утвердиться. Первой ступенькой был дом Голенищевых, но в нем Юлю, естественно, хотели видеть только домработницей. Второй ступенькой оказалось знакомство и связь с Жоржем Фалиным, обещавшим сделать се театральной актрисой. До недавнего времени Юле казалось, что она уже прочно утвердилась на этой ступени, но вдруг, после возвращения Жоржа с летних гастролей, что-то стало ломаться. Второй месяц Фалин под разными предлогами избегал встреч с Юлей, перестал составлять ей протекцию для участия в маленьких эпизодах на сцене «Нового Глобуса». Девушка терялась в догадках, что было причиной внезапного охлаждения: новое увлечение Фалина или, может, клевета какой-нибудь злопыхательницы типа Эльвиры Бушуевой. Эта прима хоть и делает вид, что в упор не замечает Юлю, но наверняка ненавидит ее, как и всех, кто моложе, красивей, да, к тому же, нравится ее прежним мужьям и любовникам.
Сегодня Юля точно знала, что Жорж дома, потому что полчаса назад созвонилась с ним и заявила истерическим тоном, что устроит скандал в театре, если Фалин вновь попытается избежать объяснения.
Торопливо приближаясь к его дому, она едва ли не вслух произносила негодующий монолог: «Старый самовлюбленный дурак! Он воображает, небось, что я без него жить не могу, умираю от любви. Да если бы у меня была хоть какая-то возможность пробиться самостоятельно, без его помощи, — стала бы я ему звонить, унижаться! На кой черт он мне сдался, потасканный кобель? Но не могу же я всю жизнь прислуживать в доме у Голенищева, а в свободное время еще и раздеваться перед дружками его доченьки — благодетельницы моей Светочки. Нет уж, надо стиснуть зубы и все вытерпеть, лишь бы зацепиться за столичный театр. Иначе — прозябание, немногим лучшее, чем в родном Средневолжске. Или уж бросить совсем этого Жоржа и подумать о чем-то другом? Но в модельный бизнес Светланкина мама меня не пустит, а приличного замужества на горизонте не видно. И потом, положа руку на сердце, разве меня тянет к чему-то, кроме театра и кино? Значит, надо пойти на все, чтобы снова попасть под крыло к Жоржу».
Впрочем, в своем негодовании Юля немного обманывала себя. Нельзя сказать, что Жорж Фалин был ей совсем уж противен. Какое-то теплое чувство она к нему все-таки питала — конечно, не любовь, но смесь уважения, симпатии и благодарности.
Прежде, чем позвонить в дверь, Юля взглянула на себя в зеркальце: слава богу, ресницы не потекли от дождевых капель, да и вообще выглядит она на все сто. Что же этому старому козлу еще надо?
Жорж открыл дверь сразу, словно только и ждал ее звонка. Он был одет в растянутый спортивный костюм, неэстетично утолщавший еще довольно стройную, несмотря на полувековой возраст, фигуру актера. С шутливым поклоном пропустив Юлю вперед, он помог ей раздеться, но не обнял, а только взял под локоток и провел в гостиную. Юля чувствовала к нему почти ненависть, но вынуждена была это скрывать под маской простодушной радости.
— Наконец-то я опять у тебя дома! — воскликнула она, прокружившись по комнате и схватив Фалина за руку.
Он жестом остановил ее порыв и, указав гостье на диван, уселся в кресло. Юля с непонятным ей самой злорадством отметила, какие глубокие морщины пролегли по импозантному, породистому лицу актера, как портят его тяжелые мешки под глазами и землистый оттенок кожи. Наверное, опять был в запое. Об этом свидетельствовала и гора пустых бутылок, валявшихся в углу вперемешку со старыми газетами и консервными банками. Боже мой, и перед таким алкашом она вынуждена ломать комедию, притворяться влюбленной! Но ничего не поделаешь: этот деградирующий тип — все-таки очень известный и талантливый актер, имеющий за плечами и славу и связи в театральном мире.
— Что происходит, дорогой? — спросила Юля, растерянно уставившись своими большими зелеными глазами в подпухшие серые глаза Жоржа. — Я так больше не могу. Нет ничего хуже неопределенности. Мне надо знать, что ты ко мне чувствуешь. В конце концов, мы больше полугода с тобой встречались, были близки. Имею я право знать, почему ты меня избегаешь?
Жорж отвел от Юли взгляд и выдержал паузу, словно на сцене. Девушка молча ждала. Наконец, по-прежнему не глядя на нее, он сказал:
— Прости меня, Юлия, по нам надо разбежаться в разные стороны. Нашей близости пришел конец.
— Но как же так?.. — Юля захлопала ресницами, на которые уже начали наворачиваться слезы. — Почему вдруг так сразу?.. Я не готова!.. «Мой милый, что тебе я сделала?» Разве ты забыл, что «мы в ответе за тех, кого приручили»?
— Ну, вот! — Жорж развел руками и криво усмехнулся. — Ты ведь очень умная и начитанная девушка. Как ты к месту процитировала и Цветаеву и Экзюпери. Я думаю, что ты и без меня не пропадешь. Да и зачем тебе такая развалина? Ведь я же старше тебя на тридцать лет.
— Почему же, когда мы только сблизились, ты об этом не говорил? — воскликнула Юля, и прилив негодования даже высушил слезы у нее на глазах. — Зачем ты меня увлек, приручил, наобещал с три короба? Ты ведь знал, что у меня нет никакой защиты, что я должна сама себе пробивать дорогу. Но не посчитался с этим: афишировал наши отношения, испортил мне репутацию, задурил голову пустыми надеждами. Наконец, разбил мое сердце! Ведь ты же был у меня первым мужчиной!..
— Ну, не совсем, — скептически хмыкнул Жорж.
— Подлец! — вскричала Юля и замахнулась, чтобы ударить его, но он вовремя вскочил с кресла и отбежал в угол комнаты. — Подлец, я тебе доверилась, а ты…
Девушка плакала, уронив голову па руки, а Жорж смотрел на нее издали, и в глазах у него была боль и страх загнанного животного. Наконец, не выдержав, он подошел к Юле и, присев перед ней па корточки, тихо сказал:
— Прости, ты замечательная девушка, но я тебе не пара. Поверь. Когда-нибудь ты все поймешь. Мне трудно от тебя отказаться. Но иначе не могу. Нам нельзя быть вместе.
Юля всхлипнула, вытерла глаза и, посмотрев сверху вниз на коленопреклоненного Жоржа, робко спросила:
— Ты даешь мне понять, что никогда не сможешь на мне жениться?
Внезапно его лицо исказилось и, вскочив на ноги, он стал ходить из угла в угол, быстро поглядывая на Юлю и бросая ей в лицо:
— Да о женитьбе и речи быть не может! Пойми, я даже на роль заштатного любовника не гожусь! Забудь меня, девочка! Уходи прочь и не унижайся. Все, баста, финита ля комедия!
Юля несколько секунд молчала, а потом с порывистым жестом вновь обратилась к Фалину:
— Жорж, если ты даешь мне понять, что стал импотентом, то поверь: для меня это не главное. Я люблю твой талант, а не потенцию. Если ты по какой-то причине не можешь или не хочешь на мне жениться, то и это я могу понять. Но почему, объясни, мы не можем остаться друзьями? Ты как-то обмолвился, что не веришь в дружбу мужчины и женщины. А вот я верю. Это возможно. Особенно, если мужчина и женщина — творческие люди. Ты волен оставить меня как любовницу, но не оставляй как актрису.
Услышав эту просьбу, Фалин язвительно рассмеялся и воскликнул:
— Вот, наконец-то ты добралась до сути! Тебя во мне интересует не мужчина, а покровитель, импресарио! Что ж, все правильно, так и должно быть… Но есть одна загвоздка, милая Юленька: актриса ты неважная. Так, на уровне клубной самодеятельности. Для настоящего театра это не годится.
— Что?!. — Юля на миг потеряла самообладание, вскочила с места и едва не бросилась на Жоржа с кулаками. — Ты же сам поддерживал меня, говорил, что я талантливая!
— Да, каюсь, поддался нежным чувствам. Мне казалось, что ты просто не сразу можешь раскрыться. Но за полгода я убедился, что настоящей актрисы из тебя не выйдет. А быть всю жизнь на третьих ролях — зачем тебе это?
Юля снова заплакала от бессильной ярости. Увы, она опять была вынуждена смирять свой гнев, чтобы окончательно не испортить отношения с этим человеком, не нажить в его лице врага. А Жорж, расценив ее слезы по-своему, вновь принялся утешать девушку:
— Успокойся, милая, это же не конец света. Ну, не станешь ты великой актрисой, — так ведь не каждому дано, это редкий дар. И лучше сразу об этом узнать, чем всю жизнь терзаться и завидовать другим. К тому же, ты вполне можешь быть прекрасной ведущей в каком-нибудь телешоу — и получишь свою долю славы и успеха. Да и в наших телефильмах теперь среди молодых актрис редко встретишь умеющую профессионально играть. А уж внешностью ты их почти всех превосходишь. Это и не удивительно. Сейчас там все держится на спонсорах, а те дают деньги на раскрутку своих детей, жен, любовниц. Ну, а настоящие актрисы или хотя бы красавицы заполняют экраны в двух случаях: либо при тоталитарном режиме, либо при цивилизованном рынке. Из первого мы уже выбрались, а ко второму пока близко не добрались. Так что, девочка, в телефильмах ты еще имеешь шанс заблестеть. Почему бы тебе не обратиться за помощью к Голенищеву? Телевидение — это по его части.
