Петр Северцев - Хакер хочет в Тамбов
И вот теперь связь с Ольгой стала его наиболее уязвимым местом.
Буквально за уши вытащив девчонку из грязи, Иван крепко к ней привязался, но страх, что кому-нибудь станет известным ее прошлое, не давал ему как прежде спокойно наслаждаться жизнью.
Ведь узнай кто-либо о том, что несколько лет назад его нынешняя подруга ложилась под каждого, кому вздумается -его неформальный «рейтинг» резко упадет вниз, практически до нуля, а этого Иван никак не мог допустить.
Я не стал акцентировать его внимание на том, что здесь он противоречит сам себе.
Ведь если ему так уж плевать на окружающих, – в самом хорошем смысле, разумеется, – то почему его так заботит возможная огласка связи с бывшей проституткой? Не логичнее ли пренебречь общественным мнением?
Но такими элементарными вопросами Иван, как ни странно, не задавался.
Меня, разумеется, интересовали не его мировоззренческие позиции, а господин Воронцов. И тут Иван предподнес мне неожиданный подарок.
– Ольга направила этого шизика ко мне, – удивленно поведал мне Сурин. – Я снимаю квартирку тут неподалеку, получердак-полумансарду в разваливающемся особняке. Туда-то и заявился Воронцов после того, как Ольга с Харитонычем сыграли с ним в дурачка.
Сначала Сурин пытался сагитировать Сергея Воронцова в духе своей жизнестроительной программы, но быстро понял, что тут ему ничего не светит.
– Ну и шизики у вас в Тарасове, – пожаловался Иван. -Этот, которого ты ищешь, никого кроме себя не слышит, хотя и вопросы задает. А вот была у меня еще баба оттуда, так с ней вообще – караул! Вздумала, что я живу как-то не так и решила перевоспитывать. Замучила меня своим рационализмом, пришлось резко с ней обрывать.
По словам Ивана, Воронцов производил впечатление очень любопытного, пронырливого человека, – поэтому он и стал излагать ему свои взгляды, – но любопытство его было особого рода.
– Про шпану, про мафиози, про шваль всякую выспрашивал, – раздраженно вспоминал Сурин. – Будто какой-нибудь твой коллега, только уж больно наивный. Криминальный туризм, -вот как он определил свой визит в Тамбов. Но это уж не по моей части, увольте...
Иван недоуменно развел руками.
– Может, псих, а может – чего и задумал, – резюмировал он свои впечатиления от Воронцова. – А когда стал деньги предлагать, чтобы я его в притон сводил, пришлось послать подальше.
Я начинал всерьез испытывать беспокойство.
Информация о Воронцове пополнялась, но не качественно, а количественно. Все, видевшие его люди в один голос говорили одно и то же – Воронцов интересовался здешней криминальной средой, интервьюируя каждого встречного, казался немного не в себе и не был стеснен в деньгах.
Эти три наиболее существенных момента момента мне очень не нравились.
Ни сами по себе ни тем, что я не мог найти им должное истолкование.
Мысленно пожалев, что со мной нет Приятеля, я продолжил задавть свои вопросы.
– А этот... Федор Николаевич Гончаров – он что -местный авторитет? Бандит, бизнесмен?
Выслушав поток брани по адресу Гончарова, я смог выяснить, что сей господин более известен как Гончар, что он скорее мой земляк, чем Ивана, что Гончар занят отмыванием своих и чужих денег и контролирует несколько поволжских банков.
– Ты рассказывал про него Воронцову? – нащупал я тоненькую ниточку.
– Разумеется, – кивнул Сурин. – Гончар фигура заметная. Но он лишь один из многих...
«Но именно он пришел ко мне», – думал я, продолжая слушать Сурина.
И именно Гончаров хотел узнать, чего мне надо в его владениях, хотя мог бы встретиться со мной и в Тарасове. Гончаров знаком с Левой Охотниковым, сердит на него, озлоблен, по-моему, находится в замешательстве и пытается как-то просянить для себя ситуацию.
Еще два немаловажных момента: Гончаров думает, что меня послал Лева, и ему известно о существовании Лилии Воронцовой.
Сдается мне, что пора звонить домой, Воронцовой и ее спонсору. Хотя бы для того, чтобы выяснить – живы ли еще мои клиенты.
Впрочем, есть еще один способ связи – но это уже для Приятеля.
– Вот еще что, – наморщил лоб Иван. – Этот... шизоид приезжий говорил, что у него тут жена проживает. На Тельмана, если я не ошибаюсь. Оставлял адрес для связи, если я все-таки захочу его сводить в притон или на малину. Вот болван!
– Что-о? – удивился я.
Неужели Воронцов двоеженец? Или они не расписаны с Лилией?
Да нет, ведь Рита Попова по телефону говорила мне, что была свидетелем у Воронцовых на свадьбе, – значит, и в ЗАГСе тоже.
– Ты тот листок часом не выбросил? – спросил я с тревогой.
Иван Сурин порылся в кармане и вытащил свернутую вчетверо бумажку, на которой было начератно карандашом по диагонали:
«Наташа Воронцова. Ул. Эрнста Тельмана, десять».
Фамилия Воронцова было аккуратно зачеркнута и сверху вписано буквами помельче:
«Кузьмина».
– Наверное, его первая жена, – произнес я задумчиво. – Могли бы и предупредить.
Про себя я уже предвкушал, как устрою по телефону разнос Лилии Воронцовой.
Просил же ее рассказать о родственных связях мужа как можно более подробно. Но она лишь ограничилась биографиями родителей, к тому же давно умерших, да рассказывала про какую-то тетку из Семипалатинска. А о первой жене умолчала. Или не знала сама? Ох уж эти клиенты! Только и знают, что сваппить...
Как бы там не было, нужно турбиться, пока я в материале.
Да и Иван за время нашей беседы несколько раз посмотрел на часы, – наверное, спешил к Ольге.
– Да, – добавил Сурин, – Ольга мне еще говорила, что видела Сергея на другой день вместе с худющей бабой.
Глядите-ка! Еще одна женщина! Да у Воронцова их тут целый батальон!
– В выставочном зале музея, где сейчас «митьков» повесили. Ольга была на открытии и видела там Серегу, который вился хвостом возле этой бабы. Ольга прошла мимо, думала -клеит, а он ей что-то про подслушивающие устройства заливает, представляешь? Такая мымра в юбке с драконами, как Ольга описала, – припомнил Сурин. – Она, вроде, в «Гурмане» работает, есть тут такой магазинчик для нуворишей. Так что поинтересуйся, если приспичит.
– Обязательно, – заверил я его и спросил напоследок. – – Скажи, а что, по-твоему, произошло с Харитонычем? Кому мог помешать старик?
– А хрен его знает, чем он помешал Гончару! – тут же вскипел Иван. – Голову даю на отсечение – его братва постаралась.
– Откуда такая уверенность? – поинтересовался я, косясь на дикофон за репродукцией Шишкина, – не закончилась ли кассета?
– А кому же еще? – удивился Сурин. – Да я могу прохронометрировать как это происходило!
По словам Вани, он с Ольгой прогуливался у сквера, когда к ним приблизился довольный Харитоныч – старик собрал сумму, которой на два пузыря хватало и чуть-чуть на хлебушек еще оставалось.
Опасливо косясь в сторону на отогнавшую его подальше от лотка с мороженым продавщицу, – Сурину с его подругой тоже досталось от голосистой бабы, – инвалид поведал Ване с Ольгой, что к нему только что докалывались два типа в кожаных плащах.
Всмотревшись в маячившие неподалеку фигуры, Сурин тут же распознал людей Гончара.
По словам Харитоныча, они слегка задели на ходу его тележку и тот тип, что с кривой челюстью, поцарапал себе итальянский ботинок, за что со всей силы двинул старика по шее.
Ваня с Ольгой расстались, он задержался на минуту в двух шагах от сквера у витрины с видеокассетами и пошел по своим делам. Остальное он знает по ее рассказу.
Ольга не спеша двинулась к набережной, а Харитоныч, задержавшись под елочкой, чтобы справить малую нужду, – у старика были свои хитрости в обращении с собственный искалеченным телом, – остался в скверике.
И когда тележка инвалида обогнала Ольгу, она заметила кровавые капли, тянущиеся по пути Харитоныча, тележку, несущуюся по спуску и бросилась за ним.
Возле трупа несчастного старика и состоялась наша с ней встреча.
В принципе, кто угодно мог полоснуть Харитоныча бритвой по шее, воспользовавшись его беззащитностью, но Ваня был уверен, что это подручные Гончарова сорвали на инвалиде свою злость и клялся смешать их с навозом при первом же удобном случае.
История, в общем-то, казалась правдоподобной, но меня не оставляло чувство, что тут что-то не так.
Мы простились в холле. Иван повернул направо и побрел по улицам, а я вернулся в номер, извлек из-за картины диктофон и с удовлетворением обнаружил, что его крохотные бобины продолжают свое вращение.
На выходе из гостиницы я поймал краем глаза удивленный взгляд администраторши, брошенный мне вдогонку.
Ах да! За мной ведь гонорар!
Я вернулся в предбанник и молча вручил своему информатору причитающуюся ему сумму.
Пятьдесят тысяч рублей были приняты дамой за стойкой столь же молчаливо – с благодарностью и чувством собственного достоинства.
Уже на пороге отеля я разыскивал взглядом телефонную будку – в номер возвращаться не хотелось, а на «сотке» я решил чуть-чуть сэкономить.
