Марина Серова - Опасная связь
Действовать надо было нежно, но непреклонно, осторожно двигая рукой.
Словно соблазнитель малолетних, добирающийся до трепещущего лобка своей жертвы.
Клац — и все дела.
Дверь слегка приоткрылась, как будто приглашая меня покинуть место заключения.
Я осторожно выглянула в гостиную.
Вроде никого.
Тихой змейкой проскользнув через комнату, я выбралась в коридор.
Меня слегка шатало.
Как от голода, так и от недавнего удара по голове.
В глазах рябило даже от тусклого света бра, развешанных вдоль по стенам.
Уводящая вдаль ковровая дорожка показалась мне неким пресмыкающимся, по спине которого мне предстоит идти.
На затылке явно вспухала шишка.
Черт, они мне за это заплатят!
Вот только доберусь до Павла Алексеевича…
Впрочем, зачем далеко ходить?
Сквозь щелку в двери показалась спина коридорного.
Меланхолично жуя жвачку, он медленно, вразвалочку направлялся к своему столу.
Коридор был пуст.
Словно обезумевшая рысь, я прыгнула ему на шею.
Вцепившись рукой в его шелковистые волосы, я задрала его голову назад до отказа.
Кажется, я тогда даже зарычала от ярости и чересчур сильно сдавила пальцами его кадык.
Парень настолько ошалел от неожиданности, что даже не пробовал сопротивляться.
— Это не я… — прохрипел он, увидев мои выпученные от ярости глаза.
— Как это не ты? — удивилась я.
— Не я вас… — пояснил он с трудом.
— Тогда кто? — настойчиво спросила я, надавив на его горло посильнее.
— Марков… Пустите… — извивался коридорный, словно уж перед смертью.
— Будешь кричать — шею сверну, — пообещала я жутким шепотом.
И одним четким ударом ребра ладони за ухом отключила его от реальности.
Минут тридцать он будет валяться без сознания.
А значит, не помешает мне обследовать пространства борделя.
Но возлежать, раскинув руки, посреди коридора ему явно не следует.
Придется заняться переноской тяжестей.
Поднатужившись, я втащила его в комнату номер восемь.
Утерев пот, доволокла бесчувственную тушу до спальни и возрузила на кровать, еще хранившую углубления, оставленные моим телом.
Теперь меня интересовала комната номер шестнадцать.
Осторожно пробираясь по коридору к лестнице, ведущей на второй этаж, я остановилась и прислушалась.
Из-за двери с номером четыре доносились чьи-то сдавленные хрипы.
Может быть, там расправляются еще с какой-нибудь жертвой?
Я подергала за ручку, но дверь не подалась.
Ключа в скважине не было.
Тогда я нагнулась и заглянула в продолговатое отверстие.
Только коричневые шторы со стилизованными драконами на окнах.
В нерешительности я прикусила палец.
Что же делать?
Крики между тем усиливались.
Даже по коридору раздавалось их слабое эхо.
Эхо?
Стоп.
Откуда здесь эхо?
Да еще такое странное…
Как будто стереоэффект.
Я обернулась в сторону слабого отражения звука.
Оказывается, он исходил от стола коридорного.
Заинтригованная загадочным акустическим эффектом, я подошла поближе.
И таинственный феномен разрешился сам собой.
Стол коридорного был довольно неплохо оборудован для маленького зачуханного райцентра.
Здесь находился пульт наблюдения за всем, что происходит в номерах.
Небольшой динамик на панели оказывал звуковую поддержку изображению в миниатюрном телевизоре.
Телевизор был цветной, и, несмотря на малюсенький экран, сексуальную жизнь борделя можно было наблюдать в подробностях.
Сейчас был включен тумблер с цифрой четыре.
Я наклонилась к экрану и слегка покраснела.
И как это люди до такого додумываются?!
Нет, конечно, если двое совершают по взаимному согласию что им вздумается — никаких проблем.
Даже если это согласие выражается в определенной сумме…
Но такого я еще не видела.
Моя новая знакомая Аглая сидела верхом на медведе.
Девушка ела мед из трехлитровой банки, запуская туда ладонь и облизывая каждый палец по очереди.
При этом она стонала так, словно ее пытали в гестапо или НКВД.
Присмотревшись к медведю, я обнаружила, что это была всего лишь шкура.
В нее был облачен мужчина, лица которого я не могла разглядеть.
Зато его разнообразные члены и органы были видны очень хорошо.
Об остальном я предпочитаю умолчать.
Я решила проинспектировать все номера, дабы знать, где находятся сейчас Алла и Альбина.
Номер один и два были пусты.
В третьем какой-то негр мрачно и яростно совокуплялся с Аллой.
За этим действом, попивая кока-колу, меланхолично наблюдал бородатый старичок.
Номер четыре представлял собой довольно странное зрелище.
Обнаженная Альбина сидела в кресле, поджав ноги, и читала вслух «Преступление и наказание», как pаз ту сцену, где Раскольников и Соня читают о воскpесшем Лазаpе.
А ее клиент, пожилой дядечка в малиновом пиджаке, валялся по ковру.
При этом он бился головой об пол, бормоча что-то невнятное.
В пятом и шестом номерах царили мрак и пустота.
Щелкнув тумблером с цифрой восемь, я с удовлетворением получила возможность взглянуть на выведенного мной из строя коридорного.
Юноша лежал на кровати, запрокинув голову и разбросав руки в стороны.
Его правый башмак попирал шелковое покрывало.
А в девятом номере невообразимо толстая девица с двумя розовыми бантиками в косичках брызгала из пульверизатора на своего клиента.
Существенное добавление: клиент был обнажен и стоял на голове.
А в пульверизаторе был отнюдь не одеколон, а дешевый портвейн «Анапа», котоpый девушка пеpиодически добавляла во флакон из бутылки.
Ну и вкусы в этом городке!
С первым этажом было покончено.
Быстро вспомнив, какой номер называл коридорный, когда извещал Маркова о прибытии клиента, я нажала тумблер с цифрой шестнадцать.
На экране высветился Павел Алексеевич Марков.
Он был занят разговором с человеком, который сидел спиной к экрану.
— И все же, я не понимаю, чего вы от меня хотите, — протяжно говорил Марков, ласково поглаживая свою правую руку.
Не ушиб ли он кулак, когда бил меня по затылку?
Павел Алексеевич приблизил руку ко рту и слегка подул на тыльную сторону ладони.
— Вы же отказались сотрудничать со мной? — Марков снова взглянул на собеседника.
Тот сидел потупившись.
— Так зачем вы сюда пришли? От работы меня отрываете, просите, чтобы я вводил в заблуждение милицию… — лениво проговорил Павел Алексеевич.
— Мне тоже есть, что рассказать милиции, — глухо возразил его собеседник.
Марков невозмутимо развел руками.
— Пожалуйста! Если этого требует ваш гражданский долг — почему бы и нет. Вот только поверят ли вам… Уж больно вы уязвимы.
Сидевший спиной к экрану человек вскочил и в ярости шарахнул кулаком по столу.
— Когда… когда вы предлагали мне шантаж, предлагали мне видеокассету с этими мерзостями, я мог бы раздавить вас, как насекомое…
Он схватил со стола коробку спичек и с силой сжал ее в кулаке.
— Вот так!
Марков невозмутимо достал свою пачку болгарских сигарет и, тяжело вздохнув, полез за зажигалкой.
— Но вы этого не сделали, — ответил он, как бы упрекая собеседника. — Значит, это было не в ваших интересах. И знаете почему?
Он откинулся в кресле и с наслаждением выдохнул сигаретный дым.
— Потому что у вас были свои планы, не так ли?
Человек в бессильной злобе швырнул скомканный коробок за спину.
Как на грех, он умудрился угодить прямо в объектив замаскированной камеры.
Изображение чуть дернулось, но тут же выправилось.
И я смогла наконец рассмотреть лицо собеседника Павла Алексеевича.
Должна признаться, что я слегка опешила.
Это был Глеб Богданович Устинов.
Глава 8 Удавшееся покушение
— Каковы мои планы — не ваше дело, — мрачно заявил вдовец.
— Очень даже мое, судя по вашему предложению, — ехидно поправил его Марков.
Прильнув к экрану и затаив дыхание, я следила за происходящим.
Так вот как проводит свой рабочий день Глеб Богданович Устинов.
— Вы ведь просите ни много ни мало обеспечить ваше алиби, — с притворным ужасом произнес Марков. Павел Алексеевич с довольным видом откинулся в кресле и положил ноги на стол. Подошвы его ботинок отстояли от лица Глеба Устинова самое большее — на двадцать сантиметров.
Господин Марков явно наслаждался положением хозяина ситуации.
— Когда вы предлагали припугнуть Раису и потребовать от нее отказа от единоличного владения предприятием, вы вели себя по-другому, — сказал Устинов.
В его глухом голосе чувствовалась плохо скрываемая угроза.
