Пол Клеменс - Заговор богов
– Что вам известно об Оракуле? – понизил голос Ангерлинк.
– Я видел его в сейфе, – он скорчил лицо честного человека. – Зрелище неважное. О судьбе Оракула мне не известно ничего. Оракул находился в подвале, но после атаки на особняк… не знаю.
Это был отчаянный риск. Прожженный физиономист, Ангерлинк мог пресечь его ложь без особых трудностей. Но Анджей напрягся, призвал на помощь все свои актерские способности. Очень хотелось иметь в проигрышной игре хоть один козырь.
– Замойский перед смертью ничего не говорил об Оракуле? – мрачно спросил Ангерлинк.
– Не говорил… – Раковский придал лицу задумчивое выражение. – Я думал об этом, господин Ангерлинк. Об Оракуле не было ни слова, ни звука. Была мысль, что пану Кажимежу удалось спрятать болванчика, в противном случае он не стал бы отмалчиваться. Думаю, Замойский недооценил свое состояние, считал, что сможет перебороть действие яда, полагался на медицину…
Ложь, похоже, прокатила. Ангерлинк сосредоточенно поигрывал позолоченной зажигалкой.
– Позвольте вопрос, господин Ангерлинк, – нарушил молчание Анджей. – Имеет ли смысл после пропажи Оракула заниматься сбором остальных статуэток?
– Имеет, – очнулся от задумчивости Ангерлинк. – Условно будем считать, что ничего не было. В обозримом будущем мы совершим поездку в Варшаву, попробуем восстановить события рокового дня и, думаю, справимся с логической задачкой. Но данное мероприятие состоится в будущем. Разорваться, к сожалению, мы не можем.
– Будем ждать, пока нас разорвут другие? – спросила Ружана.
Со строптивостью и ужасным характером этой маленькой химеры Ангерлинк, похоже, научился мириться.
– Если оппонентам не достался Оракул – а он, уверен, не достался, в противном случае не стали бы они сидеть и дальше в засаде, – то уже и не достанется, – глубокомысленно изрек Ангерлинк. – Первый уровень они не одолели, хотя настырно лезут на второй. А в чем правила игры, Анджей? На следующий уровень можно попасть, только перебив всех конкурентов на предыдущем. По счастью, они этого не сделали. А теперь о светлом и радостном, – Ангерлинк располагающе улыбнулся. – У вас имеется шанс оставить с носом противника и подняться на новый уровень.
– Я просматривал Библию, – поморщился Анджей. – «И будут последние первыми, а первые – последними…» Вы любите дергать за ниточки, господин Ангерлинк, совершенно не думая, как относятся к этому ваши марионетки. У меня по-прежнему нет альтернативы?
– Есть, – глухо произнесла женщина.
– Ценю ваш черный юмор, – кивнул Анджей.
– Не обижайтесь, мой друг, – сказал Ангерлинк. – Не стоит вспоминать о правах человека. Двадцать второго числа, фактически уже завтра, вы вылетаете в Каир. Запомните номер, – Ангерлинк продиктовал цифры. – Это прямая связь со мной. И забудьте все остальные номера. Можете звонить в любое время суток, но… лучше не затем, чтобы в очередной раз пожаловаться на жизнь.
«А сами уходят в глубокое подполье, – подумал Анджей. – Не желают лишний раз светиться. Он чувствует, что вокруг организации происходит нездоровая возня, и не понимает, с чем это связано».
– Не стоит нервничать, Анджей, – тихо сказал Ангерлинк. – Скоро вас доставят обратно в гостиницу. Надеюсь, вы простите нас за это ночное… мероприятие. При свете дня возможны осложнения, поэтому мы выбрали темное время суток. А пока располагайтесь удобнее, обсудим некоторые технические и финансовые детали дела. Ружана, спасибо большое за присутствие, дальше мы справимся без тебя. Отдохни.
– Хорошо, фрейграф, – смиренно склонила голову Ружана…
В районе трех часов ночи черный автомобиль с мигающим голубым огоньком над рулевой колонкой доставил его до гостиницы. Анджей угрюмо смотрел, как автомобиль будто растворяется в черноте. Совсем отбили сон. Фрейграф… Он подавил непроходящий зубовный стук и спустился в питейное заведение Янки Комарковой. По уверению Здены, оно работало до последнего посетителя и открывалось по первому зову случайного прохожего. Заведение, как ни странно, работало. Уютный погребок с оленьими рогами и бочками, чистенькие столики, одинокий посетитель в дальнем углу, сидящий неподвижно, обхватив голову руками. «Не шпик, – подумал Анджей. – Кто же знал, что я сюда завалюсь?» Девушка в переднике мыла пол ультрасовременной, оснащенной рычажками и кнопками шваброй. Над стойкой возвышался мускулистый субъект с лоснящимся черепом (неужели Янка Комаркова?).
– May I come in? – поинтересовался Анджей.
– Конечно, – на дикой смеси польского и чешского сказал работник. – Проходите, располагайтесь. Вы польский турист-профессор, который поселился в «Марготе»?
Анджей ответил кривой улыбочкой. Если скоро вся Прага будет знать, что «турист-профессор» поселился в «Марготе»…
– Чего изволите, профессор? У нас имеются пятнадцать сортов чешского пива, коньяк «Мартелл», «Реми Мартин» из Шампани, виски «Джек Дэниэлс», «Чивас Регал», шотландский скотч, текила «Сауза», «Херенсия»… А может, по ночам вы предпочитаете шампанское? Тогда к вашим услугам имеется нежнейшее Moёt & Chandon, «Вдова Клико»…
– Всего понемногу, дружище, – вздохнул Анджей. – Начинаем с малого и вперед – до полной победы над здравым смыслом…
Он понял, что такое организация Ангерлинка. Проклятая эрудиция, куда от нее спрячешься?.. Судебные тайные общества впервые возникли в германской империи после изгнания Генриха Льва. Середина XIII века. Самым зловещим из тайных образований было тайное судилище в Вестфалии: Vehm-Gerichte – священное судилище. Императорский суд уже не заседал, власть императора теряла влияние, безобразничали феодалы. Функции карающего меча переходили к тайным судам, никем официально не разрешенным. Принимались к «сведению» все преступления против христианской религии, Евангелия, десяти заповедей. У посвященных имелся тайный язык, шифрованные письма. Согласно мифам, за обедом члены судилища узнавали друг друга по вилкам, острие которых обращали к центру стола. Посвященные приносили клятву: «Клянусь в вечной преданности тайному судилищу, клянусь защищать его от самого себя, от воды, солнца, луны, звезд, всех живых существ, поддерживать его приговоры и способствовать приведению их в исполнение…» Стартовала судебная процедура с обвинения, которое делалось Вольным заседателем. Названному лицу предписывалось предстать пред судом и лично председателем фрейграфа, пред которым на столе лежали обнаженный меч и ивовая веревка. Не являлся – приговаривали заочным решением, соответственно законам, изложенным в «Саксонском Зерцале». Приговор приводился в исполнение немедленно. Изгнание, разжалование, смерть. Шея приговаривалась к веревке, тело – к съедению птицам и зверям, имущество – к конфискации. Судилище внушало людям такой суеверный ужас, что вызова к вестфальскому Вольному графу боялись больше, чем к императору. Суды ликвидировали, последний – во Франции, в 1811 году. Но только формально. Священные судилища продолжали существовать – скрытно от глаз. Из уст в уста передавались страшные подробности приведения в исполнение «справедливых» приговоров: жертву спускали в подземелье, приказывали целовать гигантскую статую Святой Девы. Когда осужденный прикасался к святыне, она раскалывалась пополам, обнажая полость, утыканную гвоздями и лезвиями. Жертва с помощью механизмов втягивалась внутрь, дверцы закрывались. Несчастного пронзали гвозди и ножи. Через минуту разверзался пол, жертва падала вниз. Под люком крутились шесть больших, попарно расположенных барабанов. Каждый барабан был снабжен острыми клинками. Расстояние между барабанами сужалось по вертикали. Под страшным аппаратом имелось отверстие, в котором слышался плеск воды. Жертва – изувеченная, с выколотыми глазами – пролетала между барабанами и в виде мелко нарезанного фарша уносилась протекающим под «плахой» ручьем. Следов экзекуции не оставалось…
Анджей был клиентом беспроблемным. Никого не оскорблял, не бил посуду, мебель, персонал. К рассвету благодарный работник заведения вывел подгулявшего клиента из кабачка, поднял на поверхность и заботливо перевел через дорогу.
– Всего хорошего, мистер.
Он не был всмятку пьяным, невзирая на чудовищное количество выпитого. Ноги подкашивались, но голова оставалась ясной. Раковский взобрался на крыльцо, вошел в гостиницу. На подоконнике дремал швейцар Збышек. Здена Тарантова сидела с распущенными волосами за стойкой и говорила по телефону. Анджей побрел через вестибюль.
– О, да, пан Голота, я понимаю, вы хотите бронировать наш отель… – подобострастным тоном ворковала Здена. – Не извольте сомневаться, к утру, когда вы прилетите из Нью-Йорка, все будет готово…
«Ничего себе, бронировать отель, – лениво думал Анджей. – Из пушек будут расстреливать?»
– Пан Раковский? – изумленно сказала в спину Здена.
