Михаил Черненок - Жестокое счастье
Антон показал на яркие пачки «Мальборо»:
— Откуда у Ирины эти сигареты?
Тюменцева вздрогнула:
— Не знаю, она всегда такие курила…
— В райцентре их продают?
— Да… откуда мне знать… — неопределенно ответила Тюменцева и вроде бы смутилась: — Сама я не курю…
— А Вася Цветков курит?
— Нет, кажется… Иногда за компанию с Иркой вроде баловался.
— Он на вашем мотоцикле позавчера днем никуда не ездил?
— Позавчера я весь день дома не была — отпуск оформляла. Ирина тоже со мной ходила. Вернулись после шести, вскоре Вася пришел… Тут они и сцепились с Иркой.
— А вообще Цветков умеет управлять мотоциклом?
— Не знаю.
— Какие драгоценности были у Ирины?
Мутноватые глаза Тюменцевой заблестели:
— Ой, дорогие!.. Перстень с бриллиантами за три тысячи сто пятьдесят шесть рублей с копейками ей муж подарил в день бракосочетания, и еще Ирка носила красивую золотую печатку, а на шее — цепочку с крестиком. Тоже золотые…
— С этими украшениями Крыловецкая и ушла на танцы?
— Да! Она даже на ночь никогда их не снимала. Берегла, наверное.
— Следователь показывал вам труп Ирины для опознания?
— Показывал… Но я, честное слово, кроме лица, ничего не разглядела.
Исподволь рассматривая во время разговора обставленную полированной мебелью комнату, Бирюков подумал, что Тюменцева чистоплотная хозяйка. Это несколько противоречило ее теперешнему растрепанному, полупьяному виду. И еще одно бросалось в глаза: вместительный импортный сервант до отказа был заставлен хрустальной посудой, а полки книжного шкафа, входящего в состав комнатного гарнитура, пустовали. Лишь на одной из них красовались сидящие как на смотринах нарядные дорогие куклы и лежали друг на дружке две колоды игральных карт: верхняя основательно потрепанная, нижняя — совершенно новая, в упаковке.
— Сейчас, Галина Петровна, пригласим понятых, и я заберу у вас чемоданчик до выяснения причины смерти Крыловецкой, — сказал Бирюков.
— А мне все равно… — с внезапной апатией проговорила Тюменцева. — Забирайте, если надо.
На формальности, связанные с изъятием «дипломата», потребовалось совсем немного времени. Выйдя от Тюменцевой, Бирюков зашел к ее соседу шоферу Исакову, который помогал Галине катить к дому угнанный мотоцикл, и без труда выяснил, что никакого свертка из хлопчатобумажной материи у Галины в то время не было.
«Этого и следовало ожидать…» — мрачно подумал Антон, глянул на часы и попрощался с Исаковым. Рабочее время близилось к концу, а надо было сегодня же зайти в контору райпо.
Директор объединения розничной торговли принял Бирюкова очень любезно. По-спортивному стройный, он, несмотря на жару, был при галстуке, в новеньком замшевом пиджаке. Едва Антон заговорил о краже из зареченского магазина, директор сразу признался, что завмаг Тоня Русакова сообщала ему о неисправности охранной сигнализации, но он замотался в повседневной текучке и забыл своевременно принять меры. Теперь сигнализация уже налажена.
Проведенным срочно учетом в магазине выявлена недостача четырехсот восьмидесяти рублей. Иными словами, воры похитили всего только коробку с «лордовскими» золочеными запонками да еще какую-то пятирублевую пустяковину, вроде спортивной сумки. Стоимость припрятанной завмагом бутылки коньяка «Камю» в недостачу не включена, так как магазин — не место для хранения личных ценностей.
— Этот коньяк меня особо интересует, — сказал Антон. — В свободной продаже его не было?
Директор поправил галстук:
— Нет, конечно. Случайно к нам на базу всего десять бутылок попало.
— Можно узнать, сколько из них осталось?
— Попробуем. Сейчас приглашу товароведа…
Вскоре в кабинет вошла белокурая молодая женщина. По ее словам, из десяти бутылок «Камю» семь находятся до сих пор на складе.
— Где три остальные? — строго спросил директор.
— По фактуре отпустила центральному гастроному, — быстро ответила товаровед.
Директор хотел что-то сказать, но Бирюков опередил его:
— Кто купил эти три бутылки? — И, чтобы не тянуть время, добавил: — Одну — завмаг из Заречного Русакова. Кто — две других?..
Сбитая с толку осведомленностью незнакомого ей человека, товаровед быстро призналась, что вторую бутылку незаконно продала сотруднице кулинарного магазина Галине Тюменцевой, а третью купила сама.
— Анна Леонидовна! Товарищ Огнянникова, я вас уже неоднократно предупреждал… — с металлической суровостью заговорил директор объединения, однако Бирюков, извинившись перед ним, поинтересовался у товароведа сигаретами «Мальборо».
Эти сигареты оказались в райпо такой же редкостью, как и французский коньяк. Прислали их на базу всего несколько блоков, по пятьдесят пачек в каждом укрупненном блоке. Сигареты дорогие, поэтому особым спросом не пользуются. Один блок «Мальборо» получила по фактуре заведующая продовольственным магазином из села Заречного.
— Когда она этот блок получала? — спросил товароведа Бирюков.
— Вместе с Тоней Русаковой приезжала, позавчера. Получили каждая свои товары и на одной машине уехали.
— Галина Тюменцева не покупала «Мальборо»?
— На складе — нет, а у завмага — не знаю.
— Она что, была на складе, когда завмаг получала сигареты?
— Да, Галка часто у нас бывает. Увидала, что я продала Русаковой бутылку «Камю», и тоже выцыганила. От Тюменцевой, если прилипнет, никакими отговорками не отбояришься.
Бирюков попросил директора розничного объединения созвониться с заведующей зареченского продмага и узнал, что там за два дня разошлось всего шестнадцать пачек «Мальборо»: пять в первый же день купил какой-то приезжий парень, остальные из любопытства к заграничному оформлению взяли местные жители.
10. Люди гибнут за металл
После разговора по телефону со следователем Лимакиным Бирюков направился из райпо в райотдел пешком, чтобы по пути заглянуть на железнодорожный вокзал и избавить Славу Голубева от дополнительной работы, если тот не успел еще ее сделать. Помахивая «дипломатом», Антон стал переходить улицу и увидел приближающийся попутный молоковоз со знакомым номером. Мохов затормозил. Открыл дверцу кабины, улыбнулся:
— Сегодня я у вас как личный шофер.
— Надеюсь, не обижаешься по старой памяти, — усаживаясь рядом с ним, сказал Бирюков.
— Какой разговор!
— Ты почему, Павел, от меня скрыл, что вчера вечером у Галины Тюменцевой коньячок пробовал?
Мохов переключил скорость.
— Не хотел раньше Сергея в пекло лезть. Я ж говорил, в семейных делах пусть он сам перед вами исповедуется.
— Побоялся противоречий в показаниях?
— Теперь мне бояться нечего. Со старым намертво покончил. А Тюменцев, повторяю, мировой парень. Жалко вот только с женитьбой, чудак, запутался — любит Галку.
— Зато ты, похоже, Галину ненавидишь.
— Это точно. У нее ж на морде крупными буквами написано: дура беспросветная!
— Я этого не заметил, — умышленно возразил Бирюков.
— Галку с первого захода не раскусишь. Когда дело коснется жульничества, она становится верткой, как змея.
— В чем Тюменцева жульничает?
— Во всем. Зарплату заячью получает, а живет, как слон, на широкую ногу… Обстановку в ее доме видели? Импортный гарнитур с книжным шкафом завела! Кукол вместо книг целую полку насадила… — Мохов ухмыльнулся. — Со временем, конечно, напокупает и книг — мода теперь такая. Только зачем Галке книги, если она, как говорится, всего один букварь на двоих с братом прочитала?..
— Давно ее знаешь?
— Порядком. До последней судимости со старшим Галкиным братцем дружбу водил. Такой же болван, как сестрица.
— Где он теперь?
— Вроде бы в Новосибирске болтается. Нынче весной в зоопарке его встречал. В веселом подпитии, вихляться передо мной начал. Плюнул я и разговаривать с трепачом не стал.
— Скажи, Павел, среди знакомых Тюменцевой какой-нибудь Валерка есть?
Мохов бросил на Бирюкова удивленный взгляд:
— Вот этого братца Валеркой и зовут. Воронкин фамилия. Галка до замужества тоже ведь Воронкиной была.
Антон заинтересовался биографией братца, но Мохов о своем бывшем друге сказал лишь, что раньше Валерка шарил по чужим карманам, а последний раз погорел, кажется, на магазинной краже. О Васе Цветкове Павел совершенно ничего не знал, а об Ирине Крыловецкой отозвался еще резче, чем прошлый раз:
— Дрянь девка?..
Когда Антон завел разговор о бриллиантовом перстне и золотом кольце с печаткой, исчезнувших с пальцев Ирины, Мохов категорически заявил:
— Из-за драгоценных цацек районные мазурики на убийство не пойдут.
За разговором Бирюков чуть не проехал железнодорожный вокзал. У кассы предварительной продажи билетов Антон увидел Голубева и по его сияющему лицу догадался, что у Славы есть хорошие новости. Едва они вышли вместе на перрон, Слава заговорил:
