Лилиан Браун - Кот, который плыл вверх по ручью
— Энди Броуди говорит, что вы врач в четвёртом поколении.
— И горжусь этим! Мой прадедушка прибыл на парусном судне из Канады в те времена, когда здесь ещё только начинали валить лес. Опасное, скажу вам, занятие. Топоры, пилы, падающие деревья и кулачные бои собирали кровавую дань. У каждого поселения имелась своя лесопилка, меблированные комнаты и гробовщик, который изготовлял сосновые домовины. И в те дни часто производили ампутации. Недаром же хирургов называли «костопилами». Когда люди стали приезжать семьями, появились детские болезни и опасности, связанные с родами. Посетите старое кладбище, и вы поразитесь тому, сколько женщин умирало в двадцать с небольшим лет. Мой дедушка — второе поколение — посещал своих пациентов на дому, добираясь до них верхом. Ему приходилось делать операции при свете лампы в домах, где было грязновато. Мой отец устроил себе врачебный кабинет в гостиной, и пациенты сами приходили к нему. Он не только лечил, но старался просвещать относительно здоровья и гигиены.
Кафе «Чёрный медведь» находилось в городке Брр. Название это возникло в результате случайной описки умельца, малевавшего указатели. Но поскольку Брр по праву считался самым холодным местом округа, аборигены оценили юмор и даже гордились заковыристым словечком без единой гласной.
Город стоял на утёсе, откуда открывался вид на природную гавань, а на самом гребне сохранился старый отель, восходивший к временам первопроходцев. Неказистый в архитектурном отношении, он был примечателен только вывеской во всю длину усаженного множеством маленьких окошек фасада: «КОМНАТЫ. ЕДА. ВЫПИВКА». Огромные буквы удавалось разглядеть за несколько миль. Это любимое место сборищ рыболовов в шутку именовали «Попойка».
Нынешним его владельцем был Гэри Пратт, неуклюжий, косолапый, с косматой чёрной бородой. Неудивительно, что кафе Гэри звалось «Чёрный медведь». А когда он поставил у входа чучело барибала, который приветствовал гостей стоя на задних лапах, картина стала полной. Кроме первозданной атмосферы посетителей в это заведение привлекали знаменитые «медвежьи гамбургеры», самые вкусные сандвичи с рубленой говядиной в округе. И конечно, самые большие.
— А кто родоначальник клана Абернети? — спросил Квиллер, когда они уселись в кабинке.
— Лесли из графства Абердин, живший в тринадцатом веке. Нелл нравится, когда я надеваю килт. Почему бы нам не устроить в гостинице «Щелкунчик» шотландский вечер?
— Энди мог бы сыграть на волынке, — предложил Квиллер.
— А моя дочь станцевала бы горский флинг.
Брюс заказал стакан красного вина, а Квиллер — кофе. Оба сказали, что будут есть гамбургеры — но чуть позже. Им нужно было обсудить дело.
Квиллер достал диктофон, и доктор поведал историю, которая позже фигурировала в книге под названием «Лесовик».
Когда мне было одиннадцать лет, мы жили в лесистой местности неподалеку от Фишпорта, и за нашими владениями простирался девственный лес — или так мне казалось. Это была густая роща, которая заключала в себе какую-то тайну для одиннадцатилетнего мальчика. Я любил уходить от своих младших братьев и сестер и читать о летающих тарелках. Там росло одно дерево с мощными воздушными корнями, которые образовывали что-то вроде удобного сиденья — подобие гамака, подёрнутого мхом.
Я ускользал туда в субботу днём, прихватив с собой свежий выпуск журнала, где печатали научную фантастику, — и запас груш. Дело в том, что первые французские поселенцы посадили у озера груши. Быть обладателем «французской груши» считалось почётным. Возле нашего дома имелось такое дерево, которое всё ещё приносило сочные плоды. Перед тем как отправиться в мою потайную «читальню» в субботу, я забирался на него и совал за пазуху груши. А потом удирал потихоньку в лес.
Однажды, развалившись на корнях, я с восторгом читал о тайнах космоса, как вдруг в листве у меня над головой что-то зашелестело. Я взглянул наверх, полагая, что это белка, и увидел пару ног, свесившихся с ветки: коричневые туфли, коричневые шерстяные гольфы, кожаные коричневые штаны. Остальное скрывала листва. Спустя минуту на землю спрыгнул маленький человечек, точнее, проплыл по воздуху. Он был старый, с пышными седыми усами; остроконечная шапочка, как у дятла, низко надвинута на глаза. И что самое удивительное, он был примерно трёх футов ростом.
Я хотел сказать что-то вроде: «Хелло… Кто вы?.. Откуда вы?» Но язык мне не повиновался. И тут он заговорил на иностранном наречии. Я насмотрелся достаточно фильмов о Второй мировой войне, чтобы понять, что он изъясняется по-немецки.
А теперь начинается самое странное: я понимал, о чем он говорит! Его слова переводились каким-то телепатическим путём. Он ласково со мной беседовал, а я внимал, онемев от изумления. И чем больше я слушал, тем большее волнение испытывал. Он говорил о деревьях! О том, что дерево — лучший друг человека… Оно даёт пищу, укрывает в своей тени в солнечный день, предоставляет дрова, чтобы топить зимой, доски, чтобы строить дома и изготовлять мебель и лодки… Величайшая радость — посадить дерево, ухаживать за ним и наблюдать за его ростом. Он не сказал того, чему я научился в школе: что деревья очищают воздух и улучшают экологию планеты!
А затем не успел я и глазом моргнуть, как он исчез! Но я изменился. Я больше не хотел быть астронавтом — мне хотелось выращивать деревья!
Я побежал домой с двумя оставшимися грушами и журналами, которые меня больше не интересовали.
Мой отец был у себя в кабинете.
«В чём дело, сын? У тебя такой вид, словно ты в эйфории». — Он всегда использовал непонятные слова, надеясь, что мы найдём их в словаре. Боюсь, я никогда этого не делал.
В сильном волнении я поведал ему всю эту историю. Он оказался на высоте как родитель и не стал говорить, что я уснул и мне это приснилось, или что я объелся грушами, или что начитался историй о сверхъестественном. Он сказал: «Ну что же, сынок, всё, что говорил этот старик, вполне разумно. Если мы не перестанем рубить деревья, не высаживая новых взамен, планета Земля попадёт в большую беду. Почему бы нам с тобой что-нибудь с этим не сделать? Мы будем деловыми партнерами. Найди лесника, который научит нас разводить деревья. Я дам денег на покупку саженцев. А ты будешь отвечать за посадку и уход».
Мой отец был мудрым человеком. Одно ведёт к другому, и я стал его партнёром по медицинской практике, как он был моим партнёром в выращивании деревьев. Но это ещё не конец истории. В медицинском колледже я изучал немецкий, язык науки, и там-то встретил свою будущую жену. Мы провели медовый месяц в Германии — чтобы попрактиковаться в немецком. Мне особенно хотелось посетить Чёрный Лес — Шварцвальд.
В магазине, где торговали изделиями из дерева, я вдруг взглянул вверх и увидел того самого маленького старичка, который беседовал со мной в лесу. У него были длинные пышные усы и тирольская шапочка, надвинутая на глаза. Он был вырезан из дерева, и кое-где на шапочке мастер оставил нетронутой кору.
— Was ist das?[9] — спросил я.
— Лесной дух, — ответил хозяин магазинчика на безукоризненном английском. — Он живёт на деревьях и приносит удачу тем, кто в него верит. Этот вырезан местным художником.
— А откуда он знает, как выглядит лесной дух? — спросила Нелл.
Хозяин магазина взглянул на неё с жалостью:
— Это все знают.
Мне хотелось рассказать ему, как я встретился с духом леса, но опасение, что он воззрится с жалостью и на меня, замкнуло мои уста. Теперь эта резная фигурка висит у нас над камином, напоминая о том дне, который изменил мою жизнь. Была ли это галлюцинация? Или я объелся груш? Или?..
— Потрясающая история! — восхитился Квиллер. — Мне бы хотелось увидеть вашего деревянного лесного духа.
— Давайте не будем заказывать десерт и поедем домой пить кофе с пирогом, который Нелл печёт с чёрными орехами.
По пути в Блэк-Крик Квиллер задал вопрос о том, почему в этой местности так популярен чёрный орех.
— Его было очень много здесь и в некоторых западных штатах, но, когда строился особняк Лимбургеров, мебель из дерева американского чёрного ореха сделалась большой редкостью: ореховые рощи вырубили. Сегодня снова высок спрос на доски и фанеру из древесины чёрного ореха, особенно на азиатском рынке. Но для их производства нужно взрослое дерево, а чёрный орех очень медленно растёт. Хорошее прямое дерево подходящего возраста сегодня стоит около пятидесяти тысяч. Я посадил рощу чёрных орехов, и это будет хорошим наследством для моих внуков.
— Изумительная тема, — пробормотал Квиллер. — Откуда вы черпаете информацию?
— Мой друг, Боб Ченовет, написал на эту тему книгу. Возможно, вам захочется её прочесть. Он хороший писатель.
— Фамилия у него валлийская, — заметил Квиллер, гордившийся тем, что разбирается в происхождении фамилий. — Он поет? Вы же знаете, как обычно говорят: «Все валлийцы поют. Все шотландцы бережливы. Все англичане хладнокровны. А все ирландцы пишут пьесы».
