Алексей Макеев - Трое обреченных
— Папахен… — свалилась ему на шею дышащая, как загнанный бегун, Маринка. — Я все видела с балкона… Ловко ты им врезал… Но я не слышала, что тебе эта тетка говорила… Очень серьезные неприятности, да, папахен?
— Серьезные, Мариш… — Максимов гладил по спине родное существо, ощущая, как отпускает напряжение и домашнее тепло приводит в норму. — Хотя и не совсем трагичные, обычная конфликтная ситуация на производстве… Подожди-ка, Мариш, дай крючок наброшу…
— Ты запираешься на все четырнадцать запоров, папахен, — проницательно заметила Маринка. — Не такая уж обычная ситуация. Обычно ты справляешься с двумя…
— А чем черт не шутит? — Отшучиваться не хотелось, он и не стал. — Давай проявим бдительность, Мариш, хуже нам не будет. Запираемся, к окошкам не подходим, на балконе не курим… И в школу завтра не пойдешь. Будешь валяться на диване и заниматься любимым делом — доставать языком кончик носа.
— Действительно, — задумалась Маринка. — Чего мне делать в этой противной школе? Все тройки за год уже выставили, уроки — сплошная формалистика… Заметано, пап. В храм знаний — ни ногой. Ты знаешь, что от тебя выхлоп невкусный? Нашел приключений на свою голову. Опять водку с импортной бормотухой мешал?
Тошнило, конечно, не по-детски. Народная медицина бессильна. Последнее испытанное средство — палец в рот, и вперед… Полночи ворочался, скрипя скелетом. Не пора ли менять страну проживания на более подходящую? Но где она — подходящая? В каждой стране — свои заборы непонимания и эвересты глупостей. В России — дураки и дороги, причем с дорогами еще можно справиться, в Америке — президент и всеобщая безграмотность (Сербию ищем в Африке, Украину в Австралии), во Франции — арабы и сексменьшинства (в старом добром Булонском лесу, по свидетельству одного знакомого, не осталось ни одной проститутки — геи под каждым кустом! Приличному мужчине появляться опасно). В Коста-Рике… Не пора ли, кстати, в Коста-Рику?
Традиционное отечественное свинство не могло не доканывать. Вранье, что человек привыкает. К чудовищной несправедливости привыкнуть невозможно. Почему он так болезненно реагирует на несправедливость? Пьяный гаишник развернулся поперек дороги. Повредил машину, сбил пешехода. Суд, разбор, судебные приставы. Реакция начальника ГУВД просто умиляет. «Служба судебных приставов пытается парализовать деятельность полиции. Развели бездельников — семьсот приставов в городе, и непонятно чем занимаются! В выплатах отказать!» Про уголовное дело лучше и не заикаться. Мог бы сразу добавить, что виновник аварии — троюродный брат жены, и сажать его в тюрьму — как-то не по-семейному. Нехорошо это. Огромная все-таки разница между человеком и чиновником!.. Скандал недавний с привлечением специалистов по правам человека. Тряхнули в кои-то веки цыганских баронов — и давно пора, город от наркоты задыхается, а эти нелюди особняков понастроили, как будто не в сибирском городе живут, а где-то в пригороде Лозанны. Интервью с функционеркой правозащитной организации «Ассоль» — визгливой дамой с чудовищным акцентом. Трясется от возмущения. Готова защищать кого угодно — цыган, чеченцев, азербайджанцев, папуасов — но только не русских! Патологическая ненависть у них ко всему имперскому. Оставьте в покое несчастных цыган! Забитая нация! Подумаешь, преступление — вязанка конопли, корзинка маковой соломки… И ружья у них с холостыми патронами (сама, что ли, проверяла?)… А сколько случаев, вообще не поддающихся учету, ни в каких СМИ не фигурирующих! Степан Кулек, беспробудный алкаш и наркоман широкого профиля, дважды судимый и однажды сидевший (тетка — судья из народных, но влияния не хватило — постарался племянничек), стряс в переулке с проходящей девочки серьги, кошелек и мобильник. Серьги девочка сама сняла и правильно сделала: Степана ломало со страшной силой — он бы эти серьги в ларек вместе с ушами приволок. В кошельке хватило на пол-литра. Попивая водку, как иные — пиво, Кулек пригребся к ларечнице и отдал обе серьги и мобильник за пятьсот (не из сушеного дерьма серьги были — из золота). Дошло, что мало, через полчаса, как водка кончилась. Вернулся Степа, начал требовать еще пятьсот. Ларечница, девушка ушлая, не первый год скупает, Кульку объяснила, куда идти со своими претензиями. Степан обиделся и на всю улицу повествовать начал, кто она такая и как протекает ее интимная жизнь. Девушка обиделась, подняла банку из-под «Нескафе», куда нужду справляла (до дома далеко, а в платный туалет платить замаешься), из ларька вышла и Кулька окатила. Степа расстроился, достал китайскую выкидуху и девушку прирезал. А поскольку орал он долго, жильцы из ближайших домов полицию успели вызвать. Та приехала и Степу повязала. Потом обследовала не спеша ларек, а по окончании — вызвала хозяина. Теперь тот ищет новую продавщицу, товар пропавший списал. А скупленное покойной не стали пэдээсники предъявлять операм, хотя и могли, если вдуматься, десятку-другому пострадавших награбленное вернуть. А смысл? Покойная, если и расскажет, у кого покупала, то не здесь. А вылезла история благодаря тому, что водила патруля, в силу некоторой порядочности, в шмоне не участвовал, а за бутылочкой признался соседям, с какой шпаной приходится работать…
И такая дребедень — до самого утра. А на рассвете ему привиделся падающий с крыши парень, и сон как рукой сняло. Формально не было убийства. Мужчина сам упал. Оттого и противно на душе. Полицию, надежно прикормленную госпожой Бурковец, не раскочегарить. Кто из жителей поселка даст нормальные показания? Кто запомнил номер джипа? Придурок, тычущий пальцем в беглянку?..
Четверг, 27 мая. Офис агентства «Профиль»
Когда сотрудники агентства все вместе, с шумом и прибаутками, завалились в офис, была одна минута десятого. Олежка комментировал бесподобную игру нашей сборной по футболу. Вернер размышлял, существует ли загробная половая жизнь. Екатерина восхищалась соседями, установившими на ребенка сигнализацию и значительно упростившими свою тяжелую жизнь. Взорам вошедших в кабинет предстала незабываемая картина. Начальник восседал за рабочим столом — монументальный, как скала. Во взоре — безразмерная тяжесть директора гигантского оборонительного предприятия. И такая же глубина ответственности. Голова набычена, пальцы постукивают по столу.
— Мы не опоздали, — быстро сказал Олежка.
— Неплохо смотришься, командир, — сглотнул Вернер.
— Сколько раз я говорила, что над головой руководителя должен висеть портрет! — воскликнула Екатерина. — Президента, генсека, Дзержинского, господа бога. Любимой свинки, наконец!.. Представляете, как бы выгодно они сейчас оттеняли друг друга! Давай закажем, Костик?
— А какой он из себя — господь бог? — озадачился Олежка.
— В этом деле главное не перегнуть, — мудро предостерег Вернер. — И не забыть, какая религия и строй у нас на данный момент господствующие. Отец реальную историю рассказывал. Он учился в 54-м в Иркутском университете имени Жданова (который, к слову, не подозревал о существовании такого города). Сообщают сверху: сняли Маленкова. Ректор звонит завхозше: «Беги ко мне, снимай Егора, вешай Хрущева!» — «Да там их полный запасник, — отвечает завхозша, — я ж не помню, как он выглядит…» — «А лысый такой», — вспоминает ректор. Ну, та, недолго думая, сдувает пыль, приносит, вешает. А люди ходят и удивляются, чего это у ректора Берия висит… Обошлось, правда, строгим выговором — добрым Никита был…
Максимов молчал. Каменная поза руководителя, похоже, народ не впечатлила. Понимал народ, что начальник хоть и злой, а в глубине души все равно добрый. Екатерина расположилась делать маникюр — из французской косметики, сваренной вьетнамцами в Кузбассе; Олежка втиснулся за компьютер.
— Между прочим, я выполнил твое задание, Константин Андреевич, — радостно сообщил Вернер.
— Какое? — сухо поинтересовался Максимов.
— Последнее, — удивился Вернер.
— О чем? — Максимов тут же пожалел о вопросе, поскольку вся компания отложила свои занятия и с неподдельным изумлением выставилась на начальника.
— Бывает, — почесал затылок Вернер. — Хотя и не скажу, что это как-то согласуется с поведением вменяемого человека. Дело было так, Константин Андреевич. Ты позвонил мне вчера домой в одиннадцатом часу вечера. Голосок у тебя был, прямо сказать… неважный. Но я не обратил внимания, поскольку ты отвлек меня… от одного важного мероприятия. А просил ты меня по моим полицейским каналам пробить труп, образовавшийся вчера же вечером на улице Пролетной — в поселке за оловокомбинатом. Парень свалился с крыши. Не припоминаешь?
— Закусывать надо, — пробормотала Екатерина.
Максимов погрузился в раздумья. В одиннадцатом часу вечера, осатанев от нервотрепки и тщетных поисков, раздавленный физическими упражнениями и фальшивой водкой, потребленной в «Плакучей иве», он трясся в маршрутном автобусе. Неужели позвонил Вернеру? А почему бы нет? Разумный и трезвый поступок. У Вернера устойчивые связи с одной суровой куколкой в погонах. Не с ней ли проводил он вчера свое важное «мероприятие»?
