Олег Будилов - Беспокойный отпуск
В больнице Банника не оказалось и расспросить о нем никого не удалось. Местные жители решили, что оборотня бояться больше нечего и толпой хлынули на прием, так что Лидский и весь медицинский персонал были заняты.
Я обошел парк, подергал запертую дверь кочегарки и решил осмотреть подвал. За вторым корпусом было тихо и сумрачно. Я прошел по влажной траве и, как раз, собирался спуститься вниз по лестнице, когда услышал за спиной приглушенный смешок. В абсолютной тишине он прозвучал довольно зловеще.
Я резко обернулся и увидел Банника, который стоял в нескольких метрах за моей спиной. Видимо, он только что выбрался из пролома в стене. Его здоровенная собака стояла рядом и скалила зубы.
— Разнюхал значит, — сказал он, — разузнал.
— Да. Твоих щенков я нашел.
Банник закивал головой.
— Что будешь делать?
— Зависит от того, что ты мне расскажешь.
Он молча уставился на меня, собака зарычала. Псина была здоровая и при мысли о том, что, возможно, она убила трех человек, мне стало не по себе. Сейчас бы очень пригодилось ружье тети Норы. Машинально я сунул руку в карман плаща и неожиданно наткнулся на ножик, который отнял у скинхедов. В суете последних дней я совершенно о нем забыл. Осторожно, чтобы не привлекать внимания, я вытащил его из кармана и убрал за спину. Оружие придало мне уверенности.
— Вы с дружками продаете дворняг под видом породистых щенков. Здесь покупателей не найти, поэтому их везут в областной центр.
Банник молча смотрел на меня.
— Лорд случайно об этом узнал и потребовал с тебя денег за молчание.
— Я не хочу отвечать на твои вопросы, — буркнул Банник и замотал большой головой, — ты не следователь.
— Ты натравил собаку на Лорда. Он погиб, но, перед смертью, успел рассказать обо всем своим друзьям, и Мордовкин тоже пришел к тебе за деньгами. Он тебе угрожал?
Тимофей икнул и беспокойно огляделся.
— Ты убил Лорда, Мордовкина и Грушина?
— Я их не трогал, — взвизгнул он.
Потревоженные криком вороны взлетели с деревьев и заголосили над нашими головами.
— А кто, Тимофей? Кто их убил? Скажи мне правду.
Банник скосил глаза на собаку, и только сейчас я понял, с каким трудом, все это время, он сдерживал своего пса. Это было странное зрелище — худой сутулый человечек, из последних сил цеплялся за поводок, надеясь удержать разъяренное животное. Я где-то читал, что зверь, однажды попробовав человеческой крови, уже не будет прежним. Передо мной была не собака, а чудовище, людоед. Я, наконец, нашел оборотня.
Тимофей не то чтобы разжал пальцы, но, натянутый словно струна, поводок выскользнул из руки, и собака бросилась на меня. Она не залаяла, не зарычала, а стремительно кинулась мне на грудь.
Не могу сказать, что был к этому готов. Почему-то я надеялся, что мне удастся спокойно поговорить с Тимофеем, и конечно не ожидал, что он спустит на меня своего пса.
В последний момент я успел нажать кнопку выкидного ножа и в слепую ударить. Собака сбила меня с ног и вдавила в податливую землю. Левой рукой я вцепился снизу в собачью челюсть, а правой ударил еще несколько раз, чувствуя, как теплая липкая кровь течет по пальцам. Огромные зубы щелкнули возле моего лица. Собака забилась, выворачивая мне руку и заскребла лапами, разрывая одежду.
Банник закричал, а я задергался под тяжелым звериным телом, извиваясь, словно змея и пытаясь высвободиться. От тяжелого удара кружилась голова и болела грудь, и когда я попытался подняться, боль в поврежденном колене вынудила меня опять опуститься на землю.
Банник смотрел на меня с нескрываемым ужасом. Он словно рыба, выброшенная на берег, разевал рот, но, казалось, не мог произнести не звука.
— Иди сюда, — прохрипел я, — помоги встать.
Мои слова вернули его к действительности. Он замахал руками и бросился в кусты.
Мне кое-как удалось подняться на ноги и доковылять до приемного покоя. Когда я, расцарапанный, в изодранной одежде, предстал перед дежурной медсестрой, она охнула, всплеснула руками и бросилась по коридору за доктором.
Благодаря личному знакомству с главным врачом я получил отдельную палату и вполне приличную койку. Если не считать серьезных ушибов, разбитой головы, множества царапин и поврежденного мениска, можно было сказать, что я легко отделался.
Вставать мне не разрешали, да я, наверно, и не смог бы. После того, как меня осмотрели, Лидский куда-то уехал, потом вернулся и надел мне на ногу странного вида бандаж, который не давал сгибать ногу в колене. Стало значительно лучше. Мне сделали несколько уколов, рентген, взяли анализы и наконец оставили в покое. Палата была рассчитана на четырех человек, и одному здесь было неуютно. Зато вид из окна был хороший.
Днем меня навестили Нора Петровна и Машка, они принесли пирожки и клюквенный морс в бутылке из-под лимонада, а вечером заявились Петров и Лидский.
Они уселись на стулья и приготовились выслушать мою историю.
— Привет друзья, — сказал я, садясь на кровати, — тетя Нора пирожков принесла, так что угощайтесь. Водки, к сожалению, нет, могу предложить морс.
Лидский достал из портфеля бутылку водки, докторскую колбасу, банку соленых огурцов и черный хлеб. Начало было многообещающим.
— Давай рассказывай, — потребовал Николай, — что это еще за история с собакой?
Я уже знал, со слов нянечки, что посланные ко второму корпусу санитары, нашли дохлого пса и закопали его за забором.
Я рассказал им все, что знал. История получилась длинная. Меня никто не перебивал, хотя иногда Лидский начинал ерзать на стуле, словно хотел задать какой-то вопрос, но не решался. Я рассказал им о том, что Тимофей Банов собирал по всей округе безродных щенков и, через знакомых бандитов, продавал, как породистых. Чтобы придать малышам товарный вид, он откармливал и лечил их у Петровича, а тех, что предназначались на продажу, забирал и, на несколько часов, прятал на территории больницы. Видимо для того, чтобы сохранить расположение своего «питомника» в тайне от подельников. Однажды за ним проследил Лорд, который почти все свободное время проводил в парке. Он проболтался Пашке, но сначала сам решил погреть руки. Все считали Банника безобидным дурачком и даже не догадывались о том, что у него появился защитник. Трудно сказать, как все произошло на самом деле. Возможно, когда Лорд стал требовать деньги у Банника, он его ударил или толкнул, и собака накинулась на обидчика, потом при схожих обстоятельствах она расправилась с Мордовкиным, которого Пашка отправил разобраться, а потом и с самим Грушиным.
— Невероятно, — сказал Петров и потянулся к бутылке.
— Ты в этом уверен? — спросил Коля.
— Да.
— Значит на тебя напала собака Банника и ты ее убил?
— Да. Мне повезло, случайно в кармане оказался нож.
— Почему она напала? — не сдавался Лидский.
— Не знаю, — честно признался я, — наверно почувствовала угрозу.
Коля хмыкнул и покачал головой.
— Давайте выпьем, — предложил Сашка.
— Давайте, — поддакнул я, — что-то мне все никак в себя не прийти.
— Тебе нельзя, — буркнул Лидский, — пей морс.
Моя история произвела на одноклассников неизгладимое впечатление. Они готовы были обсуждать ее целый день. За окном стемнело. Водку они выпили быстро, но расходиться не спешили.
— Все-таки я не понимаю, — говорил Николай, — Тимофей сам натравливал собаку или все получилось случайно?
— Случайно, — уверенно сказал Петров.
— А ты, что думаешь? — набросились они на меня.
— В случае с Лордом и Мордовкиным, возможно, собака накинулась сама. Они пришли в больничный парк и напали на Банника. Но Грушин умер рядом с собственным домом, получается, что Тимофей сам привел к нему убийцу.
Лидский покачал головой.
— И что нам теперь прикажешь со всем этим делать? Как нам стоит поступить?
— Понятия не имею.
— Что значит понятия не имеешь, — возмутился Лидский, — Банник убийца или нет? Он между прочим у меня работает!
Не знаю, чего они от меня ожидали. В конце концов это не мой город, я здесь проездом.
— Решайте сами. Меня здесь не было 15 лет. Скоро я уеду еще на столько же, а вам здесь жить. Что Вы от меня хотите? Банник больной человек. Я не психиатр, чтобы давать заключение.
— Лечить его надо, вот что, — серьезно сказал Лидский.
В больнице я провалялся неделю. Медсестры и нянечки ухаживали за мной, как за тяжелобольным, даже еду приносили прямо в палату. Никому о происшествии мы сообщать не стали. Конечно, вечно пьяные санитары, разболтали в городе о дохлой собаке, но на них никто не обратил внимание. За последние дни охотники настреляли столько зверья, что удивить людей еще одной псиной было невозможно.
У Лидского состоялся тяжелый разговор с Банником, который после всего случившегося заперся в квартире и боялся выходить из дома. О чем они говорили, осталось загадкой, но через несколько дней Тимофей, добровольно, лег в областную психиатрическую больницу.
