Андрей Дышев - Детектив от Иоанна
Интеллигент добрался до Боксера, кое-как прикрывая голову, на которую то и дело низвергалась какая-нибудь коробка.
— Читай! — азартно волнуясь, крикнул Боксер, тыча жирным пальцем в страницу органайзера. — Это же порнография! «Средний член», «трахать»… Ух, подлец!
И Боксер ударил Аулиса ногой.
— Точно порнография! — с трудом перекрикивая вой сирены, согласился Интеллигент. — Мне даже читать такое противно! Все, парень! Ты серьезно вляпался! За это тебя приговорят к смертной казни!
Как бы ни было в эти минуты тяжело Аулису, насколько бы он ни смирился с приближающейся катастрофой, невероятная чушь, какую несли полицейские, пробудила в нем возмущенное любопытство. Не было таких слов в его органайзере! Тем более на английском языке! В нем вообще не было ни одного слова по-английски. Не без труда подобравшись к полицейским, Аулис взглянул на страничку, где им были записаны кое-какие телефоны и адреса. Полицейский перст указывал на строчку «Магазин парашютного спорта «Риск».
— Ну? Что это? Что это? — кричал Боксер, барабаня пальцем по слову «Риск». Тут до Аулиса дошло. Полицейский принял это слово за английское «Fuck».
Аулис непременно рассмеялся бы, если бы ему не было так плохо.
— А это что? — орал Боксер, морщась от противного воя сирены, который мешал ему проводить расследование, и размазывал пальцем адрес «Не болейте — аптека № 32». Острый сыщицкий взгляд выхватил из рукописной строчки только четыре буквы «те ап», которые принял за английское слово «mean», означающее математический термин «средний член».
Аулис понял, что сейчас потеряет сознание. Он рухнул на пол, накрыл голову руками и в тон сирене громко завыл: «У-у-у-у…» Тут на него свалилась коробка с микроволновой печью и, ударив по ягодицам, усилила драматизм ситуации.
— За это тебе точно башку отрубят! — горланил Боксер, размахивая органайзером.
— Надо составлять протокол! — решил Интеллигент. Он поставил на спинки сидений гладильную доску и пристроился под ней. Там было совершенно безопасно, на голову уже ничего не падало.
— Какую башку?! Какой протокол?! — вспенилась окончательно проснувшаяся Стюардесса. Она кинулась на Боксера и схватила его за грудки. — Опио из самолета выкинули, теперь этому собираетесь голову отрубить! А я с чем останусь? Вообще ни с чем? Как мне жить дальше? На что теперь надеяться? Нет, этот номер у вас не пройдет!
Соотечественник, насколько позволяла ему длина наручника и собственной руки, выдвинулся ближе к проходу и попытался увидеть, что происходит в пилотской кабине.
— Эй, господа! Господа! — кричал он. — Что-то ваш пилот плохо справляется! И что там у него все время воет? Согласно Гаагской конвенции, вы обязаны доставить меня на суд в целости и сохранности, а не губить преждевременно…
Его никто не слушал. Были дела поважнее.
— Он распространяет порнографию! — сердито крикнул Боксер, отрывая от своей рубашки цепкие руки Стюардессы вместе с пуговицами. — И за это будет отвечать перед лицом наших законов! Вот, читай сама! «Средний член»…
— Ну и что здесь такого?! — яро заступалась за моральную чистоту Аулиса Стюардесса. — Если бы он написал «левый член» или «верхний член», тогда это была бы порнография. А у него средний! Я сама видела! Так должно быть в норме!
— С одной стороны, она права, — вмешался Интеллигент. — В том, что член средний, никакого криминала нет. Криминал в том, что подозреваемый акцентирует внимание на местоположении члена. Вопрос: для чего это сделано?
— Для того, чтобы вызвать у людей нездоровое любопытство к собственным членам, — безапелляционно заявил Боксер. — Представляете, что будет, если каждый начнет проверять, средний у него член или не совсем средний! Порнография чистой воды! Рубить голову надо!
— Надо! — поддержал из-под своего укрытия Интеллигент, по очереди откусывающий от двух шоколадок.
— Порнография?! — бесновалась Стюардесса. — Это вы называете порнографией? Да вы не знаете, что такое порнография! Я могу показать вам, что такое настоящая порнография!
— Покажи! Не надо! — одновременно ответили полицейские, но кто из них что именно сказал — понять было невозможно.
— Господа!! Вы обязаны гарантировать мне жизнь до начала судебного заседания!! — вопил Соотечественник.
Тут самолет так завалился набок, что перевернулась коробка, которая служила Боксеру столом, и придавила его своей тяжестью. Наверное, где-то замкнуло проводку, и в салоне погас свет. Теперь единственным его источником остались иллюминаторы. Но за бортом было сумрачно, грязные тучи носились круговертью и не пропускали солнечные лучи. Это было уместным дополнением к общему мрачному сценарию. Аулиса, который совершенно утратил волю от царящего в салоне маразма, почти полностью присыпало мобильными телефонами, но он не спешил выкапываться. Какая разница, в какой позе погибать? Он уже не только не сомневался в стремительном приближении смерти, но в какой-то степени желал ее, ибо затянувшееся ожидание неприятного события подчас мучает нас сильнее, чем само событие.
— Это провокация! — заявил Интеллигент, кое-как укрепляя свое хлипкое убежище. — Кто-то нарочно вырубил свет!
— Господа! Господа! — сорвавшимся голосом сипел Соотечественник. — Отстегните же меня! Я требую уважительного отношения к своей персоне, даже если она нон грата!
— Надо проверить пробки, — предложил Боксер. — Может, их повышибало на фиг!
— А разве в самолете есть пробки? — засомневался Интеллигент.
— Пробки везде есть, где есть электричество. Но лучше просто подождать. Мне кажется, свет скоро дадут.
— Подождем, — согласился Интеллигент. — Но лучше позвонить министру энергетики. Он отвечает за свет.
Стюардесса, упав на колени, принялась откапывать Аулиса, раскидывая во все стороны мобильные телефоны. Наверное, самолет еще сильнее погрузился в черное облако (или это была пучина океана — кто его знает?), и в салоне стало совершенно темно. В сочетании с непрекращающимся воем тревожной сирены и кровавыми вспышками сигнальных лампочек темный салон являл собой совершенную камеру для мучительного сумасшествия. И вдруг в этом истошном мраке раздался чей-то вопль.
— Что это? Что это? Я требую уважительного отношения… — закричал кто-то сиплым голосом. Кажется, это был Соотечественник.
— Кто кричал? — звонко вопросила Стюардесса. — У кого-нибудь есть фонарик?
— Без паники!! — прогремел низкий рык Боксера. — Всем оставаться на своих местах! Ситуация под контролем! Министр энергетики должен быть в курсе…
В этот момент самолет тряхнуло так, будто он ехал по булыжной мостовой и угодил колесом в открытый канализационный люк. И — о чудо! — снова загорелся свет. Жмурясь, словно китайцы на заснеженной вершине горы Гунгашань, из-под завалов начали выбираться пассажиры. Ничего существенного в салоне не произошло, если не принимать во внимание сломанную пополам гладильную доску и незаметно, как в фокусе, переместившегося на несколько метров ближе к пилотской кабине Аулиса.
— Кто орал?! — с возмущением прокричал Боксер, стряхивая с головы мелкие макаронины в форме звездочек. — Какая сволочь горланила, я спрашиваю?!
— Это я, — слабым, но мужественным голосом отозвался Интеллигент, прижимая ладонь к окровавленному уху. — Меня кто-то пытался убить…
— Та-а-ак! — хищно протянул Боксер и выдернул из штанов пистолет. Показывая черное дуло всем, кто его окружал, он скрипел зубами от переполнившей его решимости творить правосудие. — Пытаетесь запугать нас? Ничего у вас не выйдет! Нам известен человек, который это сделал. Его лицо постоянно мелькает в этом салоне. Но я не стану сейчас называть его, чтобы не спугнуть раньше времени…
Интеллигент отнял руку от уха. Кровь уже не шла, но ухо посерело, приобретая цвет и форму прошлогоднего картофеля. Стюардесса поймала взгляд Аулиса. Тот стоял за спиной Интеллигента, выпрямившись во весь рост. Чтобы устоять на ногах, он крепко держался за багажные полки. Во взгляде Аулиса можно было угадать слова: «Смотри на меня!»
— Судя по тому, что у меня ранено правое ухо, — произнес Интеллигент, неизвестно откуда черпающий силы и волю для ведения расследования, — ударил меня левша. Причем этот человек хорошо знаком с тактикой нападения в условиях полной темноты. Не исключено, что раньше он работал шахтером или, скажем, зимовал на полярной станции. Следовательно, этот человек белый.
— Полагаю, удар был нанесен твердым тяжелым предметом, — высказал свои соображения Боксер, продолжая по очереди целиться в Аулиса, Стюардессу и Соотечественника.
— Тяжелым и тупым, — поправил Интеллигент, растирая в пальцах капельку загустевшей крови.
— Этот предмет лежит у вас под ногами, — мрачным голосом заметила Стюардесса. — Это пылесос. Он упал вам на ухо с полки.
