Дик Фрэнсис - След хищника
— Я решил, что он не будет стрелять, — бесстрастно сказал он. — Но когда я крался по лестнице, — он криво улыбнулся, — тут уж я засомневался.
Он по-свойски кивнул мне, пусть и сухо, и ушел, сказав, что позаботится, чтобы выкуп привезли, и пошлет людей забрать и зарегистрировать пистолеты и рацию.
— Ты останешься здесь? — спросил он.
Я поморщился.
— На лестнице снаружи посижу.
Он улыбнулся и пошел прочь, а потом, как и полагается, пришли полицейские. Я сопровождал выкуп до банка, выбранного Пучинелли, проследил за перевозкой вплоть до хранилища и взял расписку у банка и карабинеров. Затем, отправившись за машиной Ченчи, по пути я сделал обычный звонок с переводом оплаты на абонента в Лондон. Отчеты о проделанной работе должны были поступать регулярно, а в ответ я получал полезные плоды коллективной мысли нашего офиса.
— Девушка дома, — отчитался я. — Осада окончена. Первый выкуп цел.
А что мне будет за второй?
— Завтра утром разберемся.
— Ладно.
Они хотели узнать, когда я вернусь.
— Через два-три дня, — ответил я. — Зависит от девушки.
Глава 5
Алисия проснулась вечером, совершенно разбитая. Ченчи взлетел по лестнице наверх, чтобы заключить ее в объятия, и вернулся вниз с глазами на мокром месте, сказав, что она все еще никак не может проснуться окончательно и поверить, что она дома.
Я не видел ее. Илария по предложению тетушки Луизы проспала всю ночь на поставленной в комнате Алисии еще одной постели. Похоже, она была искренне рада возвращению сестры. Утром она спокойно спустилась к завтраку и сказала, что Алисия чувствует себя плохо и не хочет вылезать из ванной.
— Почему? — испуганно спросил Ченчи. — Говорит, что она грязная.
Уже дважды вымыла волосы. Говорит, что от нее воняет.
— Но ведь это не так, — запротестовал он.
— Не так. Я ей сказала. Эффекта никакого.
— Дайте ей немного бренди и флакон духов, — посоветовал я.
Ченчи непонимающе уставился на меня, а Илария хмыкнула:
— Почему бы и нет?
Она пошла отнести все это сестре. Сегодня утром она держалась куда свободнее, чем все время прежде, как будто освобождение сестры стало освобождением и для нее.
К полудню приехал Пучинелли со стенографистом. Алисия спустилась к нему. Стоя в холле рядом с Пучинелли, я смотрел на нерешительно спускающуюся по лестнице фигурку и прямо-таки ощущал ее неодолимое желание спрятаться. Она остановилась, не дойдя до конца лестницы четыре ступеньки, и оглянулась, но Иларии, которая ходила позвать ее, нигде не было.
Ченчи шагнул вперед и обнял ее за плечи, вкратце объяснив, кто я такой, и сказав, что Пучинелли хочет знать все, что с ней произошло, надеясь найти в этом ключ, который поможет ему арестовать виновных. Она слегка кивнула. Лицо ее было бледным. Я видел жертв похищений, которые при возвращении домой впадали в буйную радость, в истерику, в апатию — все это было шоком. Состояние Алисии как раз подходило для подобного случая — смесь робости, отстраненности, слабости, облегчения и страха.
Волосы ее были еще влажными. На ней были футболка и джинсы. Никакой косметики. Она казалась беззащитной шестнадцатилетней девочкой, только что оправившейся от болезни, девочкой, которую я видел раздетой. Но уж на что она точно не была похожа, так на любимицу всех европейских ипподромов, чье лицо не сходило с обложек журналов.
Ченчи отвел ее в библиотеку, и мы расселись по креслам.
— Пожалуйста, — сказал Пучинелли, — расскажите нам о том, что случилось. С самого начала.
— Я... это было, кажется, так давно... — Она говорила, обращаясь по большей части к отцу, изредка поглядывая на Пучинелли и вовсе не глядя на меня. Она все время говорила по-итальянски, хотя медленно и с частыми паузами, так что я легко понимал ее. На миг в голове промелькнула мысль, что я после приезда изрядно поднаторел в итальянском и лишь теперь это заметил.
— Я скакала на местном ипподроме... но ты же знаешь.
Ченчи кивнул.
— Я выиграла скачку, что была в шесть. Но результат оспорили... Теперь кивнули уже оба — и Ченчи, и Пучинелли. Помощник, не поднимая глаз, сосредоточенно стенографировал.
— Я поехала домой. Я думала об Англии. О том, как буду скакать на Брунеллески в Дерби... — Она замолкла. — Он выиграл?
Ее отец растерянно посмотрел на нас. Вряд ли после ее исчезновения он заметил бы даже пришествие марсиан.
— Нет, — ответил я. — Пришел четвертым.
— О, — рассеянно сказала она, а я не стал объяснять, что знаю, какой пришла лошадь, только потому, что на ней должна была скакать она. Обычное любопытство и ничего больше.
— Я была уже... я уже видела дом. Почти у ворот. Я сбросила скорость, чтобы повернуть.
Классическое место для похищения — у самого дома жертвы. У нее была красная спортивная машина, кроме того, она в тот день ехала, опустив крышу, как всегда делала при хорошей погоде. Услышав это, я подумал, что некоторые люди в прямом смысле слова облегчают задачу похитителям.
— Тут ко мне подъехала машина... Я ждала, пока она проедет, чтобы повернуть к дому... но она не проехала, она вдруг остановилась между мной и воротами, загородила дорогу... — Она замолчала и с мучительным беспокойством посмотрела на отца. — Я ничего не смогла сделать, папа. Правда.
— Милая, дорогая моя... — Казалось, даже сама мысль удивила его.
Он не видел, как я, верхушки айсберга, который называется комплексом вины.
Но ведь он не так часто, как я, с этим сталкивался.
— Я не могла понять, что они делают, — продолжала она. — Затем вдруг все двери той машины сразу открылись, и оттуда выскочили четверо... все в этих ужасных масках... правда, ужасных... маски демонов и чудовищ. Я подумала, что они хотят меня ограбить. Бросила им свой кошелек и попыталась дать задний ход... а они запрыгнули в мою машину... просто запрыгнули... Она замолчала. Слишком разволновалась. — Все было так быстро, — виновато говорила она. — Я ничего не смогла сделать...
— Синьорина, — спокойно сказал Пучинелли, — тут нечего стыдиться.
Если бандиты хотят кого-нибудь похитить, то они это делают. Даже вся охрана Альдо Моро не смогла им помешать. А тут молодая девушка в открытой машине... — Он выразительно пожал плечами, даже не считая нужным закончить предложение. По крайней мере, на некоторое время она успокоилась.
Месяцем раньше в частном разговоре он сказал мне, что любая богатая девушка, которая разъезжает в открытой спортивной машине, просто провоцирует грабителей и насильников.
— Я не хочу сказать, что они не похитили бы ее так или иначе, но она вела себя глупо. Она просто облегчила им задачу.
— Мало радости в жизни, если тебе двадцать три, если ты достиг успеха и не можешь позволить себе покататься в солнечный денек в открытой спортивной машине. Что бы ты ей посоветовал — ездить в закрытом почтенного возраста автомобиле с запертыми дверьми?
— Да, — ответил он. — Да и ты тоже, если бы твою фирму насчет этого спросили. Вам за такие советы и платят.
— Довольно верно.
Алисия продолжала:
— Они надели мне на голову мешок... от него шел какой-то сладкий запах...
— Сладкий? — спросил Пучинелли.
— Понимаете, как эфир. Хлороформ. Что-то вроде этого. Я пыталась сопротивляться... они держали меня за руки... вроде бы подняли меня... больше ничего не помню.
— Они вытащили вас из машины?
— Наверное. Должны были.
Пучинелли кивнул. Ее машину нашли в доброй миле от дома, на стоянке у фермы.
— Я проснулась в палатке, — сказала Алисия.
— В палатке? — растерянно спросил Ченчи.
— Да... ну... она стояла в комнате, но я не сразу это поняла.
— Что за палатка? — спросил Пучинелли. — Опишите.
— О... — Она слабо пошевелила рукой. — Я каждый стежок могу описать. Зеленый брезент. Около двух с половиной квадратных метров... чуть меньше. Стенки были...я не могла в ней встать. Каркасная палатка.
— У нее был пол. Очень плотная ткань. Серая. Водонепроницаемая, наверное, хотя это не имеет значения...
— Что случилось, когда вы проснулись? — продолжал Пучинелли.
— Один из них стоял возле меня на коленях и бил меня по щекам. Сильно. «Давай, — говорил он. — Давай». Когда я открыла глаза, он заворчал на меня и сказал, что я должна повторить несколько слов и потом могу снова спать.
— Он был в маске?
— Да... морда черта... оранжевая... вся в бородавках.
Мы все знали, что это были за слова. Мы все их не раз слышали, снова и снова прокручивая первую пленку. «Это Алисия. Пожалуйста, сделайте, как они говорят. Иначе меня убьют». Голос был пьяным от наркотиков, но все же узнаваемым.
— Я понимала, что говорю, — сказал она. — Я поняла, когда окончательно проснулась... но когда я говорила эти слова, все у меня в голове плыло. Я и маски-то толком не могла рассмотреть... я просто отключалась и просыпалась снова.
— Вы когда-нибудь видели кого-нибудь из них без маски? — спросил Пучинелли.
