Алина Егорова - Драгоценности Жозефины
Акт выражения почтения деду совершен, можно покинуть его дом, что Таня и собиралась сделать. Она уже взяла оставленный в захламленной прихожей свой рюкзачок, когда в дверь постучались. У Олега Федоровича давно не работал дверной звонок, а чинить его он не хотел – так даже лучше, считал он, никто не отвлечет от работы визгливой трелью, а стук глухой, его, если никого не ждешь, не всегда услышишь.
– Это Ромка, открой, – послышался голос брата.
Таня повернула ручку замка и отступила назад, впуская в полутьму гостя. Ей навстречу шагнула рослая фигура спортсмена.
– Роман, – представился парень и учтиво поклонился, обнажив в улыбке белые зубы. При этом он так многозначительно посмотрел ей в глаза, что она растерялась. Потом она еще долго помнила его взгляд: темно-оливковый, с хитринкой и очень откровенный, мужской. За две секунды, как ей показалось, он успел ее раздеть, но – удивительное дело – ей это понравилось и в то же время было стыдно. Борясь со смущением, Таня хотела красиво представиться в ответ, но Виталик ее опередил.
– Здорово, Ром. Это моя малая, – прозвучало за ее спиной.
– Какая я тебе малая? – буркнула она.
– Ну а кто же ты? Малая! Тебе же четырнадцать лет! – иронично заметил брат, месяц назад поздравлявший ее с шестнадцатилетием.
– Мне пятнадцать, – весомо возразила Таня. В тридцать лет умаление собственного возраста, возможно, она сочла бы за комплимент, но сейчас, в компании взрослых парней, один из которых ей нравился, выглядеть моложе Тане не хотелось.
Виталик шутку оценил. Он даже не нашел чем парировать.
– Иди лучше чайку сваргань. Нам поговорить надо, – сказал братец после некоторой паузы.
В другой раз на такое обращение Таня бы обиделась – нашел прислугу! Ишь, раскомандовался – чайку ему сваргань! Попросить нормально не может, как девочку посылает. Но ей захотелось, чтобы гость еще раз вот так же нескромно на нее посмотрел, совсем как на взрослую. И они бы с ним потом разговаривали, как разговаривают мужчина и женщина, – обмениваясь тайными взглядами и легкими прикосновениями, в которых так много смысла.
Девушка ушла на кухню, чтобы приготовить чай. Как назло, ни она, ни брат заварку не привезли, поэтому пришлось заваривать дедовы «дрова». Она принялась тщательно отмывать чашки и ложки. Для братца и с разводами сойдет, дед чистоты даже не заметит – ему все равно, из какой посуды пить, а вот перед гостем лицом в грязь ударить не хотелось. Таня поняла, что Роман пришел поговорить не только с Виталиком, но и с Олегом Федоровичем. Мужчины устроились в гостиной, откуда доносилось размеренное вещание деда – он нашел благодарных слушателей.
– Олег Федорович, вы гениальны! Ну скажите, откуда только вы все это знаете?!
– Великий князь Константин Павлович привлек меня еще в молодости. Интересная фигура, надо сказать, хотя на первый взгляд малозаметная. Такие вот, как он, и поворачивают историю, выступая в роли неприметных стрелочников.
Цесаревич великий князь Константин Павлович в 1825 году был признан императором российским Константином I и царствовал всего шестнадцать дней. Своим именем Константин обязан бабушке, Екатерине II. Она надеялась, что ее внук займет престол в Константинополе и будет править Византийской империей. Но Константина не прельщала участь правителя. В 1823 году он тайно отрекся от престолонаследия. Несмотря на это, когда через два года внезапно умер старший брат Константина, Александр I, государственный совет и армия присягнули Константину. Константин не желал царствовать, он счастливо женился на польской графине и проводил время в удовольствиях и развлечениях. Он был молод, романтичен и совершенно не амбициозен. Принадлежность к царской фамилии и так давала ему славу и все привилегии. И головная боль в виде огромной, неспокойной страны ему была совершенно не нужна. Он говорил: «Меня задушат, как задушили отца». После отречения Константина на престол вступил его младший брат Николай, что обернулось восстанием декабристов. Константин представлялся восставшим энергичным, умным, справедливым человеком, способным возглавить державу. Само имя Константин ассоциировалось у декабристов с конституцией, и они заставляли солдат кричать: «Да здравствует Константин, да здравствует Конституция».
Как ни пытался Константин отдалиться от государственных дел, ему это не удавалось. Живя на родине супруги в Польше, цесаревич сменил на посту скончавшегося наместника Королевства Польского. Поляки подняли восстание; и Константину пришлось бежать из Варшавы. Он тяготел к спокойной жизни, но из-за своего высокого происхождения постоянно оказывался в гуще военных действий или дворцовых интриг. Не правитель, хоть и был провозглашен таковым, не великий полководец, хоть и был главнокомандующим. Имя Константина могло бы остаться малоизвестным, но его увековечили две вещи: рубль и дворец. Знаменитый константиновский рубль – редчайшая монета из чистого серебра, отчеканенная за короткое время правления Константина I и сразу же изъятая из обращения. В наши дни известно всего пять экземпляров рубля. Один из них хранится в Эрмитаже, другой в Историческом музее в Москве, третий в Смитсоновском институте в США, остальные кочуют по частным коллекциям.
Сейчас Константиновский дворец стоит в запустении в Стрельне на южном берегу Финского залива. Великий князь получил его в подарок от своего отца, Павла I. Красивейший ансамбль с парком, где проходили приемы именитых гостей. Офицеры в мундирах, разодетые дамы в шляпках и с зонтиками, балы, прогулки по аллеям – два века назад там кипела светская жизнь. Во время Великой Отечественной войны дворцово-парковый ансамбль очень сильно пострадал, от здания дворца остался только каменный остов. Затем дворец восстанавливали, но без должных капиталовложений, а потому не до конца, а с развалом Советского Союза работы перестали финансировать, теперь здание на грани разрушения. Там сейчас Арктическое училище – так хоть внутрь посторонних не пускают, а то дворец превратился бы в ночлежку для бездомных и сгорел бы от их костров.
Скоро будет реконструкция, и Константиновский дворец снова займет свое достойное место среди памятников архитектуры. Тогда много интересного на поверхность выйдет. Дворец хранит много тайн, пророчески добавил Олег Федорович.
– Бывал я в Стрельне, на рыбалку ездил. Там совершенно запущенный берег, а от дворца одно название осталось, не поймешь, то ли амбар, то ли сарай. Что там реконструировать? – возразил Виталик.
– Название не название, а дворец собираются восстанавливать, – настаивал на своем Канарский.
Таню мало интересовал великий князь, его дворец и история, которой занимался дед. Он и ей что-то пытался рассказывать про Константина Павловича, но она слушала вполуха, в отличие от Романа, которому его рассказы пришлись по душе, и он к Олегу Федоровичу зачастил.
Дед еще рассказывал про фаворитку великого князя Жозефину Фридрихс и ее драгоценности, спрятанные во дворце. Он говорил, что они сделаны из проклятого золота, а потому ничего хорошего не сулят. То ли это легенда, то ли нет, сказать было сложно. Олег Федорович утверждал, что это чистая правда, так как он тщательно изучил отрывки из дневника Жозефины, которые раздобыл, когда ездил во Францию на симпозиум. Про шкатулку с драгоценностями Таня слышала от деда не раз, оттого они ей часто снились. Это были красивые, похожие на сказку сны, в которых она видела себя принцессой, собирающейся на бал. Таня стояла перед большим зеркалом в длинном со шлейфом платье и надевала украшения. Браслеты нежно обвивали ее тонкие запястья, на груди мерцало кровавым блеском рубиновое сердце, в ушах на кленовых листьях волнующе сверкали бриллианты.
Историю, услышанную от деда, Таня и воспринимала как сказку. Драгоценности ее не интересовали, она не верила, что шкатулка действительно существует. Мысли девушки занимал ее новый знакомый.
Как выяснилось, Роман жил в этом же доме, этажом выше, они с Виталиком были ровесниками и знали друг друга давно. Дома с Романом было разговаривать неудобно – там то дед со своей историей, то Виталик с «малой». В квартире деда они с Романом только здоровались, прощались и иногда перекидывались парой ничего не значащих фраз. Потом мужчины уединялись, а Таня оставалась на кухне.
Однажды, когда Татьяна, уже отчаявшись пообщаться с парнем своей мечты, покинула квартиру деда и спускалась по стертым ступеням сырой парадной, она услышала сверху приглушенный хлопок двери, а затем чьи-то шаги. Сердце ее замерло: это был он. Одетый в домашнюю футболку, удобные тренировочные штаны и простецкие клетчатые тапки Дворянкин направлялся выносить мусор.
– Привет, – сказала она. – Зайдешь сегодня к деду?
– Привет, барышня. А ты чаем напоишь? – в глазах лукавые искорки. Или намек на дрянной дедов чай?
– Напою.
