Майкл Коннелли - Ловушка для адвоката
— Давай сделаем так: я скажу миссис Бамбро, что Рори может побыть с тобой, только не до ночи. Приготовите вместе уроки, поиграете…
— Как же, придет она, когда со мной тут училка сидит. Спасибо, папочка!
Босх с трудом удержался от улыбки. Теперь все было проще, не то что прошлой осенью. Они продолжали ходить к психологу, и Мэдлин уже не так часто вспоминала о своей потере.
Он взглянул на часы:
— Ладно, хватит размусоливать с завтраком, кинь посуду в мойку. Пора ехать.
— Тогда уж рассусоливать, — поправила она. — Говори правильно.
— Хорошо, рассусоливать. Все?
— Да.
— Отлично, собирайся.
Босх встал из-за стола и зашел в спальню за своей дорожной сумкой. Он отправлялся налегке, рассчитывая управиться к завтрашнему дню, а если повезет, то и к вечеру.
Мэдди уже ждала у двери, вскинув рюкзачок на плечо.
— Готова?
— Нет, — фыркнула она, — просто так здесь стою.
Он подошел и быстро чмокнул ее в макушку, пока она не успела отскочить.
— Попалась!
— Ну, па-а-па!
Заперев за собой дверь, он забросил сумку в багажник «мустанга».
— Ключи не забыла?
— Нет!
— Я на всякий случай…
— Может, уже поедем?
По пути оба молчали. Спустившись с холма, Босх притормозил у школьной стоянки, где Сью Бамбро принимала детей, выходивших из машин, и провожала к входу.
Босх повернулся к дочери:
— Значит, договорились: звони, шли сообщения, как хочешь — только чтобы я знал, что у тебя все в порядке.
Мэдлин хмуро кивнула.
— Я выйду здесь.
Она открыла дверцу и выскочила, не дожидаясь, пока автомобиль поравняется с учительницей. Потом потянулась за рюкзачком.
— Счастливо съездить, папа!
Он вздохнул. Вот и все.
— Счастливо оставаться, дочка!
Дверца захлопнулась. Босх тронул с места и, поравнявшись со Сью Бамбро, опустил стекло. Она заглянула внутрь.
— Привет, Сью! — улыбнулся он. — Мэдди немного расстроена, но к вечеру будет в порядке. Я разрешил ей пригласить в гости Аврору Смит, только не допоздна. Может, хоть уроки вместе поделают…
— Не волнуйся, Гарри, мы справимся.
— В кухне на подоконнике чек и еще немного денег на всякий случай.
— Спасибо, Гарри! Можешь на меня положиться, только предупреди, если будешь задерживаться.
Он замялся, глядя в зеркало на подъезжавшие машины. Задерживать их не хотелось.
— В чем дело, Гарри?
— Э-э… если сказать «размусоливать» — это будет неправильно?
Сью улыбнулась:
— Она тебя поправляет? Это нормально, не обижайся. Мы их тут муштруем, а они отыгрываются на домашних. Лучше сказать «рассусоливать».
Автомобиль позади нетерпеливо просигналил — кто-то из родителей тоже спешил на работу. Босх кивнул Сью, махнул на прощание рукой и выехал на дорогу.
«Грозная» Мэгги позвонила накануне вечером и сказала, что из Бербэнка рейсов нет, так что надо лететь прямым из международного аэропорта. Предстояли долгие мучения в утренних пробках. Рядом проходила Голливудская автострада, но она была бесполезна. Босх поехал по Хайленд-авеню через Голливуд и свернул на бульвар Ла-Сьенега. У нефтяных скважин в Болдуин-Хиллз был затор, пришлось гнать по Ла-Тихера, наверстывая упущенное, и оставить машину в гараже у самого аэропорта — добираться на автобусе с дешевой стоянки времени не оставалось.
Заполнив анкету для сотрудников полиции и миновав контроль в сопровождении чиновника из транспортной безопасности, Гарри едва успел пройти на борт в числе последних пассажиров. Мэгги Макферсон среди них не было.
Он предъявил полицейский жетон, обменялся рукопожатиями с экипажем и стал пробираться в хвост самолета, где у них с Мэгги были места у аварийного выхода друг напротив друга через проход. Она уже сидела в своем кресле, держа в руке высокий старбаксовский стаканчик с кофе.
— Я уж и ждать перестала.
— Едва успел. И как ты только ухитрилась приехать так рано, у тебя же дочка, как моя.
— Закинула ее Микки вчера вечером.
Босх кивнул.
— Отличные места, есть куда ноги девать.
— У нас хороший турагент, потому я и взялась организовать поездку. Счет за тебя пришлют в полицейское управление.
— Что ж, желаю удачи, — усмехнулся он, забрасывая сумку на полку и пристегиваясь.
Из кармана на спинке кресла перед Мэгги торчали две толстые папки. У Босха материалы дела лежали в сумке. Он достал блокнот, но едва повернулся, чтобы задать вопрос, как по проходу подошла стюардесса.
— Вы из полиции?
— Да. На борту проблемы?
Однако стюардесса всего лишь сообщила, что в салоне первого класса осталось свободное место, и предложила туда перейти.
— О, спасибо большое, — улыбнулся Босх, — передайте мою благодарность капитану… К сожалению, не смогу.
— Никакой дополнительной платы…
— Нет, не в этом дело. Видите ли, я лечу с дамой, она мой начальник, прокурор, и мне — то есть нам — нужно обсудить результаты расследования.
Стюардесса выслушала, кивнула и пошла по проходу назад.
Мэгги шутливо подняла брови:
— Я думала, рыцарей на свете больше не осталось. Отказаться от первого класса ради моего общества!
— На самом деле я должен был уступить место тебе — вот это было бы рыцарством.
— Гляди, она возвращается.
Стюардесса снова подошла и сказала с улыбкой:
— Мы пересадили нескольких пассажиров, теперь есть места для вас обоих.
Босх забрал сумку и двинулся следом за Макферсон. Она обернулась с лукавой улыбкой:
— Не получилось с рыцарством.
— Увы, — кивнул он.
Новые места были в первом ряду, бок о бок. Мэгги села у окна. Вскоре самолет разбежался и взмыл в воздух. Лететь до Сиэтла предстояло три часа.
— Микки сказал, что наша дочь никогда не виделась с твоей, — заговорила Мэгги.
Он кивнул:
— Да, нехорошо получается.
— Вот именно. Они ведь одногодки и даже похожи, судя по фотографиям.
— У ее матери было что-то общее с тобой. И цвет волос, и…
И темперамент, мысленно добавил Босх. Он достал телефон и, включив, показал фотографию Мэдди.
— Поразительно! — воскликнула Макферсон. — Как родные сестры!
— У нее был тяжелый год, — сказал он, глядя на фото. — Потеряла мать, переехала в другую страну, через океан. Рассталась со всеми своими друзьями. Я старался не торопить события, дать ей привыкнуть.
— Тем более надо познакомить ее с родственниками.
Босх снова кивнул. За последний год брат много раз звонил и предлагал встретиться семьями, но он уклонялся — то ли из-за Мэдди, то ли самому было неохота.
Почувствовав, что тема исчерпана, Макферсон разложила столик и снова вытащила папки.
— Поработаем? — спросил Босх, убирая телефон.
— Да, хотелось бы подготовиться.
— Что будем ей говорить? Я думал для начала просто удостоверить личность, а потом выяснить, захочет ли она давать показания.
— И не упоминать о тесте ДНК?
— Вот именно, иначе вместо согласия можно получить отказ.
— С другой стороны, она имеет право знать.
— Узнает потом. Столько лет прошло. В ее прошлом было много черных полос, неизвестно, какой она стала… Приедем — увидим.
— Тогда действуем по обстоятельствам. Скажем, если почувствуем, что можно.
— Короче, сама решишь.
— Хорошо то, что ей придется давать показания только один раз, на основном процессе, никаких предварительных слушаний или Большого жюри. Все уже было в восемьдесят шестом, и отменен только приговор.
— Еще хорошо, что ты сама ею займешься.
— Да.
Работать с основным свидетелем, конечно же, следовало Мэгги Макферсон — в отличие от Холлера она была профессиональным обвинителем.
— А со мной кто, и что я буду делать? — спросил Босх.
— Пока не думали. Возможно, Джессап все-таки даст показания. Микки так считает. Думаю, тебе придется зачитывать присяжным кучу выдержек из показаний на первом процессе.
Она захлопнула папку. Больше обсуждать было нечего.
Остаток полета прошел за разговорами о дочерях и просмотром иллюстрированных журналов, которые разносили стюардессы. Самолет приземлился в аэропорту Си-Так раньше времени, там путешественники взяли напрокат машину и направились на север. Босх сел за руль. В автомобиле действовала система навигации, но у Мэгги и без того были подробные инструкции, полученные от секретаря прокуратуры. Миновали Сиэтл, въехали на паром, чтобы пересечь залив Пьюджет-Саунд. Заказали кофе в палубном буфете, выбрав столик у окна. Босх задумчиво смотрел на волны.
— Что-то не так, Гарри? — вдруг спросила Макферсон.
Он пожал плечами:
— Странное дело. Преступник двадцать четыре года в тюрьме, а мы его выпускаем…
— Я не о деле, — улыбнулась она. — Ты какой-то невеселый.
