Люси Кларк - Виновато море
– Кретин!
Две дамы за соседним столиком обернулись.
Мужчина поднял вверх руки.
– Успокойтесь, леди. Я лишь хотел культурно пообщаться. – Он с грохотом задвинул свой стул. – Похоже, игра окончена, – ехидно добавил он, кивая на испорченный дневник.
– Пошел ты… – с удовольствием выпалила она в ответ.
Сокрушенно качая головой, мужчина направился к своим дружкам.
Прикусив губу, Кейти отчаянно пыталась сохранить самообладание, но слезы угрожающе подступали. Сжимая в руках испорченную тетрадь, она схватила свою сумочку и жакетку.
Когда официант ставил на столик ее заказ, Кейти была уже в дверях. Она покинула свой дом, бросила работу, оставила своего жениха и своих друзей из-за отчаянного желания узнать, что случилось с Миа. Но сейчас, выскочив на улицу, окутавшую ее своим холодным дыханием, она подумала, не совершила ли роковую ошибку. «Прости, Миа. Боюсь, я не справлюсь».
6
Миа
Финн зашнуровывал туристические ботинки, подняв ногу на крыло арендованной машины. Он поставил будильник на четыре утра, чтобы отвезти Миа по извилистым дорогам с крутыми поворотами на самую высокую точку Мауи – вершину вулкана Халеакала – встречать рассвет. На высоте десять тысяч футов оказалось довольно холодно, несмотря на предупреждение о том, что к полудню наступит нестерпимая жара и пешим туристам едва ли удастся найти подходящую для отдыха тень.
– Воды много взял? – поинтересовалась Миа все еще хрипловатым от дремоты голосом.
– Хватит на двоих. – Он застегнул куртку, запер машину и подтянул лямки рюкзака.
Они отправились в путь при свете налобных фонариков. Финн шел впереди в надежде найти дорогу с твердым грунтом. Пеший туризм в ночное время опасен тем, что рельеф, особенности местности и почвы становятся трудноразличимы. Однако выбранная тропа оказалась довольно однородной, и спуск в кратерную чашу был не слишком крутым. Оба шли молча. Единственным звуком, который они производили, был периодически раздававшийся хруст попавшего под ботинок кусочка пепельного шлака.
Рассвет пока не наступил, и воздух был сухим и холодным. У Финна возникло ощущение, что кожа на его щеках усохла и натянулась. Он обернулся, чтобы убедиться, что Миа не отстает, и луч его фонарика упал ей на лицо. Ее волосы были небрежно собраны в пучок, а черная кофта застегнута до самого подбородка. Лицо казалось серьезным и сосредоточенным.
– Все нормально?
– Нормально.
Они продолжили путь. Черное небо между тем становилось густо-фиолетовым, и начинали проступать очертания грозных вулканов и шлаковых конусов. Стройная, в хорошей физической форме, Миа не отставала. Она как-то сказала Финну, что любит пеший туризм за простоту перемещения с одного места на другое под открытым небом. С тех пор как они прилетели на Мауи, она подолгу бродила по пляжам в одиночестве, и Финн решил, что она проводит время в раздумьях об отце. Они пробыли на острове уже целую неделю, но она пока так и не встретилась с ним. И Финн не задавал лишних вопросов. Миа сама решит, когда придет время.
За долгие годы он научился распознавать ее настроение по некоторым мелким деталям поведения. Если, например, в процессе беседы она посматривала на него краешком глаза, слегка покусывая при этом нижнюю губу, значит, хотела поговорить с ним о чем-то важном, и ему следовало, чуть поумерив пыл, сделать паузу, чтобы дать ей такую возможность. Он чутко улавливал подобные сигналы после тринадцати лет их дружбы – более продолжительной, чем многие браки, – и тем не менее до сих пор не мог с полной уверенностью сказать, как она к нему относится.
Он остановился.
– Давай расположимся здесь, – предложил он, показывая на возвышенный участок рядом с тропой, откуда они могли бы полюбоваться восходом. Небо посветлело и стало цвета индиго. Финн снял с головы фонарик, стряхнул со спины рюкзак и опустился, облокотившись на него. Миа села возле него, поджала к груди колени и зевнула. Он обратил внимание на легкий изгиб ее спины.
Вытащив из рюкзака позаимствованное из гостиницы тонкое одеяло, Миа накинула его на себя и Финна. Он уловил запах ее шампуня: персик с авокадо. По его телу разлилось тепло. Он сглотнул, закрывая глаза. Это было опасное чувство.
– Финн, – сказала она, и ее губы оказались совсем рядом с его ухом.
– Да?
– Спасибо, что согласился поехать на Мауи.
– Если б твой отец жил в Казахстане, я бы не поехал, – попытался отшутиться он, выдавив из себя улыбку.
– Я серьезно. – Она смотрела на него пристально, почти в упор. – Я очень благодарна тебе за то, что ты здесь. – Прильнув к нему, она подняла голову и поцеловала его в щеку.
Он почувствовал, будто ему вновь шестнадцать и он вновь оказался среди толпы на том концерте: пот струйками стекает по спине, а на губах ощущение поцелуя Миа.
Финн осознал очевидное с той же ясностью, что и тогда: он влюблен в Миа.
«Халеакала» по-гавайски означает «дом солнца». На горизонте забрезжил рассвет, озаряя розовыми лучиками небо и подкрашивая серебристой краской брюшки облаков.
– Господи! – воскликнула Миа, подаваясь вперед.
Из-за кратера начало выползать ослепительно красное солнце – величественное божество во всей своей восхитительной красе. Свет восхода залил лунный ландшафт, окрашивая все вокруг густым глиняно-красным цветом. Уже стали видны высоченные шлаковые конусы и кратерная впадина, создававшие потустороннее впечатление, сравнимое лишь с фотографиями луны. Через несколько минут солнце, подобно улыбке, полностью расцвело за вулканом, и они почувствовали его первое ласковое тепло на своих лицах.
Это было неземное зрелище – одно из многочисленных чудес, которыми им еще предстояло насладиться вместе во время путешествия. Финн размышлял о тех неделях и месяцах, которые он час за часом будет проводить в обществе Миа, и это представлялось ему неким изощренным истязанием. Он будет лежать рядом с Миа и прислушиваться, как ее дыхание, замедляясь, переходит в сон, но не будет иметь возможности обнять ее; будет ужинать с ней на закате, но окажется не вправе коснуться ее руки; будет выслушивать все, что ее тревожит, но не сможет поделиться с ней тем единственным, что не дает ему покоя.
Путешествовать бок о бок долгие месяцы в такой близости казалось невозможным и даже лицемерным. У него возникло ощущение, что его невольно подталкивают к принятию безальтернативного решения: признаться ей.
Миа скинула туристические ботинки и принялась стягивать мокрые носки, обнажая розовые опухшие ноги. Облепившая голени пыль заканчивалась ровно там, где начинались носки. Солнце чуть прихватило ей плечи, нос и скулы, и она с блаженством зашла под прохладный душ, ощущая, как вода ласкает кожу.
Они остановились в «Пайнэпл» – дешевой молодежной гостинице на северном побережье Мауи. Миа нравились радужные цвета ее номеров и овощная грядка в саду. Возможно, она еще как-нибудь вечерком полежит в гамаке или посидит с книжкой в тени пальмы. Но сейчас ее голова была занята не этим, поскольку еще в походе она решила, что сегодня отправится к Мику.
Она провела дезодорантом по подмышкам и заплела волосы в одну ровную косу, поблескивавшую, точно лакрица. Надев свежую футболку с шортами, подхватила свою сумочку.
Финн готовил на общей кухне пасту и болтал с группой только что прибывших в гостиницу виндсерферов.
– Извини, – прервала Миа, положив руку ему на плечо. – Я собираюсь к Мику.
– Сейчас?
– Да.
– Прошу прощения, – сказал Финн своим собеседникам и вышел за ней из кухни. – Погоди, Миа. Ты это точно? Я мог бы пойти с тобой.
– Нет, я хочу одна.
Он понимающе кивнул:
– Ты знаешь, куда идти?
– Хозяин гостиницы сказал, это в десяти минутах ходьбы.
– Скоро стемнеет.
– Вернусь на такси.
Финн потер подбородок:
– Что ж – надеюсь, все будет хорошо.
Она вышла тут же, чтобы не было времени передумать. Прошлась по городишку Паиа, диковинному местечку, усеянному лавками с натуральными продуктами, вегетарианскими кафешками, магазинчиками для виндсерферов и бутиками с пляжными принадлежностями. Городок окружали поля сахарного тростника, распространявшие в воздухе нежный запах. Все зеленело и цвело пышным цветом, и ей казалось, будто она вышла на улицу после неожиданно хлынувшего ливня.
На тропинке из-за поворота появились два мальчугана – с влажными волосами, босые, с досками для серфинга под мышкой. Вместо того чтобы свернуть на улицу, шедшую прямо к дому Мика, Миа двинулась по тропинке, которая сквозь пальмы и папайю привела ее на широкий пляж.
Воздух благоухал, пропитанный цветочным ароматом. Сбросив шлепанцы, она пошла по теплому песку, который приобрел розовый оттенок вечернего солнца. Икры и бедра слегка побаливали после пешего похода, и, отыскав песчаную дюну, она опустилась на нее.
