Роберт Ладлэм - Протокол Сигма
- Мне нужно идти. Мы поговорим потом.
- Боже милосердный, - пробормотал офицер Берт Коннелли. Он всего шесть месяцев патрулировал шоссе №166 и никак не мог привыкнуть к виду стоявших у обочины машин, попавших в катастрофы. Он почувствовал, что содержимое его желудка неудержимо устремилось вверх, поспешно отбежал в сторону, и его вырвало. Несколько капель рвоты попало на отутюженную синюю форму, и он стер их носовым платком. А потом выбросил и платок.
Даже в слабом свете - уже смеркалось - он очень ясно видел кровь, забрызгавшую ветровое стекло, и голову человека на приборной панели. Она была оторвана от тела и страшно изуродована ударом, который получил человек, находившийся в попавшем в столкновение автомобиле, когда силой инерции его швырнуло внутри машины.
Напарник Коннелли, офицер Лэм Грейдон, патрулировал шоссе больше года. Ему пришлось повидать не одну ужасную аварию, и теперь он уже знал, как удержать в себе съеденный обед.
- Да, Берт, поганое зрелище, - сказал Грейдон, погладив напарника по спине. В его прищуренных карих глазах играло выражение усталой бравады. - Но я видывал и похуже.
- Ты заметил его голову?!
- По крайней мере здесь нет маленьких детей. Знаешь, в прошлом году я выезжал на катастрофу, так там младенца выкинуло в открытое окно "Импалы", и он пролетел по воздуху добрых тридцать футов. Словно какая-то дерьмовая тряпичная кукла. Вот это было и впрямь ужасно.
Коннелли несколько раз конвульсивно кашлянул и выпрямился.
- Извини, - сказал он. - Я просто слишком засмотрелся на лицо этого парня. Я в полном порядке. "Скорая" выехала?
- Будет здесь минут через десять. Он-то все равно не чувствует боли. Грейдон кивнул в сторону обезглавленной жертвы несчастного случая.
- Так что же здесь все-таки случилось? Одиночное? - Судя по статистическим сводкам, несчастные случаи, в которых пострадал только один автомобиль, происходят чаще всего.
- Исключено, - ответил Грейдон. - При ударе в ограждение такое не получится при всем желании. Такое может быть лишь в том случае, если ты хорошенько приложишься об один из дальнобойных грузовиков, которых на этом шоссе больше, чем достаточно. У этой пакости очень низкий задний борт, а это литая металлическая полоса - не хуже любого ножа. Если ты идешь за такой дрянью, и она вдруг давит на тормоза, то сразу ныряй на пол, или останешься без головы. Могу поспорить на что угодно - это как раз тот самый случай.
- Ну а что произошло с другим парнем? Где этот проклятущий грузовик? К Коннелли начало возвращаться самообладание. К своему большому удивлению, он даже снова почувствовал легкий голод.
- Похоже, что он решил не задерживаться из-за всяких мелочей, - ответил Грейдон.
- Ну и что же мы? Будем его искать?
- Я уже передал ориентировку. Диспетчер принял информацию. Между нами говоря, я не стал бы спорить на большие деньги, что его задержат. А нам с тобой сейчас нужно попытаться установить личность этого парня. Осмотреть карманы.
Хотя крыша красного "Тауруса" была разбита, водительская дверь отворилась на удивление легко. Перед тем как начать обшаривать карманы безголового человека, Коннелли надел резиновые перчатки; их носили с собой специально для такого вот случая, когда одежда погибшего залита кровью.
- Прочти мне имя, я передам его диспетчеру, - окликнул напарника Грейдон.
- Водительские права на имя Дюпре. Арлисс Дюпре, - ответил Коннелли. Адрес - Глебс-роуд, Арлингтон.
- Вот и все, Берт, что нам нужно было узнать, - сказал Грейдон. - И тебе вовсе не обязательно студить ж...у на холодном ветру. Теперь мы можем спокойно подождать в машине.
Здание, в котором разместился "Фонд Ленца", было выстроено в стиле "баухаус" - сплошное стекло и мрамор. В ярко освещенном вестибюле стояло множество простых белых кожаных стульев и диванов.
Анна попросила секретаршу позвонить в офис директора. Он был на месте, она уже узнала об этом, позвонив по телефону с дороги.
- Как мне сказать, кто хочет видеть доктора Ленца? - осведомилась секретарша.
- Меня зовут Анна Наварро. Я агент министерства юстиции Соединенных Штатов Америки.
Она уже подумала о том, не стоит ли ей попытаться проникнуть к Ленцу, воспользовавшись вымышленным именем, и отказалась от этой идеи. Она сказала Бену, что лучший способ обыграть этого человека заключается в том, чтобы не вести с ним игры, и чем дальше, тем больше утверждалась в этой мысли. Стоило Ленцу хотя бы поверхностно проверить ее личность, и он узнал бы о ней вполне достаточно для того, чтобы выяснить, что она объявлена государственной преступницей, и открыть на нее охоту. Но как это сказалось бы на вероятности встречи с ним? Если их теория насчет Алана Бартлета была верной, то Юрген Ленц вполне мог знать об Анне больше чем достаточно. Но он не знал - не мог знать, - что удалось узнать ей, и что она могла передать другим. Она должна положиться на его любопытство, его высокомерие и, более всего, на его желание полностью контролировать ситуацию. Он наверняка захочет узнать, не поставила ли она его в опасное положение, причем узнать лично.
Секретарша сняла трубку стоявшего перед ней телефона, негромко произнесла несколько слов, а затем протянула трубку Анне.
- Прошу вас.
Женщина, ответившая по телефону, говорила учтиво, но твердо.
- Боюсь, что график доктора Ленца на сегодня полностью забит. Может быть, вы согласитесь договориться о встрече на другой день? В связи с предстоящим Международным форумом по вопросам здоровья детей мы все заняты по горло.
Он старается уклониться от встречи, но почему? Потому что узнал о том, какую организацию она представляет, или потому что уже слышал ее имя? Не исключено, впрочем, что женщина даже не потрудилась передать ему сообщение.
- Это действительно не может ждать, - сказала Анна. - Я должна увидеть его как можно скорее по чрезвычайно срочному вопросу.
- Не могли бы вы сказать мне, о чем вы желаете говорить с доктором Ленцем?
Анна на секунду заколебалась.
- Пожалуйста, сообщите ему, что это проблема, о которой я могу сообщить только лично ему.
Она положила трубку и, сдерживая волнение, принялась расхаживать по вестибюлю.
"Вот я и оказалась в логове зверя, - думала она. - В средоточии мрака, где полно воздуха и света".
Стены, облицованные белым каррарским мрамором, были почти пусты, если не считать висевших тут и там сильно увеличенных фотографий, на которых были запечатлены эпизоды различных гуманитарных акций, проводившихся "Фондом Ленца".
Снимок семьи беженцев - беззубая сгорбленная старуха, изможденные, подавленные муж и жена, их дети, одетые в грязное тряпье. Простая подпись: "Косово".
Что это значило? Какое отношение "Фонд Ленца" мог иметь к беженцам?
Неподалеку висел портрет странно высохшей пучеглазой девочки с вытянутым носом, пергаментной кожей и длинными волосами - несомненно, париком. Она улыбалась неровными кривыми зубами - одновременно и девочка, и старуха. Здесь подпись оказалась гораздо длиннее: "Прогерический синдром Гетчинсона - Гилфорда".
Оказалась здесь и известная потрясающая и отвратительная фотография изможденных обитателей концентрационного лагеря, с любопытством уставившихся в камеру со своих двухъярусных нар. "Холокост".
Странный круг интересов. Что же их объединяет?
Анна почувствовала чей-то взгляд и обернулась. В вестибюле появилась пышная дама; на шее у нее висели на цепочке очки для чтения.
- Мисс Наварро? - сказала дама. - Вам очень повезло. Доктор Ленц сумел высвободить несколько минут, чтобы встретиться с вами.
В расположенном этажом выше пункте охраны техник наклонился над пультом управления. Манипулируя джойстиком, он поворачивал и увеличивал изображение, которое передавала одна из скрытых камер. Смуглое лицо посетительницы заполнило экран плазменного дисплея. Одно нажатие кнопки, и изображение зафиксировано. При помощи тридцати семи точек физиогномической метрической карты цифровой образ лица мог быть сопоставлен с набором изобразительных файлов, хранившихся в обширной базе данных системы. Но технику казалось, что длительного поиска не потребуется.
Он оказался прав. Тихий электронный щебет сообщил ему, что изображение соответствует файлу розыскного списка. После того как на экране развернулась колонка с текстовой информацией, он взял трубку и набрал номер. На столе Ленца зазвонил телефон.
Юрген Ленц в точности соответствовал описанию Бена: поджарый, как гончая собака, седой, изящный и очаровательный. Он был одет в идеально сшитый темно-серый фланелевый костюм и отглаженную белую рубашку с фуляровым галстуком и сидел в чиппендейловском кресле лицом к ней, сложив руки на коленях.
- Ну, вот вы и попали ко мне, - сказал он, вернув Анне ее "верительные грамоты".
- Прошу прощения, не поняла.
- Вы возбудили мое любопытство. Мне сказали, что пришла женщина, представляющая американское правительство, чтобы повидаться со мной по делу, о котором может сказать только мне лично - разве мог я сопротивляться такой приманке?
