Йоханнес Зиммель - Ответ знает только ветер
— О каком убийстве? — спросила Хильда. — Да еще многократном?
Я присел на край кровати.
— Том самом, которое совершили вы, фрау Хельман. Причем многократно.
Утром того же дня я побывал в конторе нотариуса Шарля Либелэ, рекомендованного мне Паулем Фонтана. Либелэ на вид было лет пятьдесят, и он произвел на меня впечатление человека чрезвычайно серьезного и надежного…
— Мэтр, — сказал я ему, — я назову вам свое имя только в том случае, если вы согласитесь взяться за мое дело. — Его брови полезли вверх.
— Но это не совсем обычное начало разговора, мсье!
— Знаю. Выслушайте меня. В этих конвертах несколько фотографий и магнитофонная кассета. Нужно ли вам увидеть эти фотографии и прослушать кассету, прежде чем вы согласитесь взять их на хранение?
— Нет.
— Хорошо. Мне хотелось бы, чтобы мы с вами вместе запечатали эти конверты, отнесли их в какой-нибудь банк и арендовали бы там сейф. Мы оба должны при этом получить ключи от сейфа и право в любое время вынуть конверты. Можно это сделать?
— Да, — ответил Либелэ.
— Отлично. В ближайшие дни я принесу вам еще один конверт с рукописью. Его мы тоже положим в тот же сейф. Так, а теперь слушайте внимательно: если я умру насильственной смертью, вы вынете все из сейфа и полетите в Цюрих. Там созовете международную пресс-конференцию и предадите гласности весь этот материал. И только после этого передадите его Интерполу. Вам все ясно?
— Куда уж яснее, мсье.
— Но вы должны ждать, пока не получите подтверждения моей смерти. Смерть при этом должна быть именно насильственной. Если я умру естественной смертью, вам ничего делать не надо. Вообще ничего. Материал останется там, где лежит.
— Навсегда?
— Навсегда. Нет! Не навсегда. Теперь я назову вам свое имя. Меня зовут Роберт Лукас. — Брови его опять полезли вверх, но и только. — Если после моей смерти насильственной смертью умрет некая мадам Дельпьер… — я дал ему точный адрес, он записал его, все еще не вернув брови на место, — то вступают в действие те же указания касательно публикации материала, как и в случае моей насильственной смерти. Теперь вы знаете, кто я такой. Мое имя, равно как и имя мадам Дельпьер, наверняка вам известно, если вы следите за событиями, происходящими в Каннах.
— Мне известно ваше имя, мсье Лукас, — сказал Либелэ. — Мне известны и другие имена в связи с вашим.
— Можем ли мы сейчас же пойти в банк?
— Да. — Он был очень неразговорчив, этот нотариус Либелэ…
Мы с ним пошли пешком в ближайший банк — «Национальный парижский банк» на улице Бютюра — и арендовали там сейф на двоих. Каждый из нас получил ключ. По жаре мы вернулись в его прохладную контору с затененными окнами, и я выдал ему соответствующую письменную доверенность по всей форме. Потом я попросил его еще об одной услуге, которую он обещал исполнить, и я поехал к Бриллиантовой Хильде, на краю кровати которой я и сидел сейчас.
— О каком убийстве? — спросила Хильда. — Да еще многократном?
— Том самом, которое совершили вы, фрау Хельман, — сказал я. — Причем многократно.
— Да вы не в своем уме!
— В своем, в своем, фрау Хельман. — В жизни я не был до такой степени решителен и уверен в себе. — Скорее, это относится к вам. Я думаю, вы на грани безумия. Вы одержимы страстью к деньгам, богатству и власти. Вам было мало того, что имели. Вам хотелось иметь еще больше, все больше и больше. Вы ненавидели вашего брата…
— Ненавидела? Да я его обожала! — театрально воскликнула она.
— …всеми фибрами души. Вы хотели завладеть его банком. Всем, что он имел. И вам пришла в голову одна мысль. Уверен, что она пришла именно вам. В исполнительном директоре Зееберге, которого вы пообещали взять в партнеры по банку, вы нашли услужливого помощника. Члены группы «Куд» — Фабиани, Торвелл, Саргантана, Килвуд и Тенедос — были в восторге от вашего плана. Ваш брат с его старомодными взглядами на мораль уже давно был вам бельмом на глазу. Вот Зееберг и добил его, провернув сделку с английским фунтом по уже обкатанному методу.
— Что это значит — «по обкатанному методу»? — Она уже визжала.
— Ах, оставьте, — отмахнулся я. — Вы и ваши друзья не привыкли считаться с тем, что способ слишком грязен, а последствия слишком тяжелы для людей. И после войны возможностей для таких, как вы, и впрямь хватало. То захромал франк, потом лира, а то — и не раз — вниз катился доллар. Вот на нем-то, на его падении, вы и создали свои неимоверные состояния! — Сам того не желая, я разошелся не на шутку. — Ваша изворотливость и изобретательность достойны всяческого восхищения! Концерны США делают, что хотят. Но простой честный американец не может так просто купить немецкие акции. Если он вкладывает деньги за границей, должен платить налоги! А вы не должны! У вас была компания «КУД» — транснациональная компания на немецкой земле! С дочерними предприятиями во многих других странах! С их помощью вы могли — совершенно законно — обходить все валютные правила и законы о налогах! С их помощью вы могли перемахивать через все преграды! А ваш брат, фрау Хельман, всегда был для вас лишь красивой вывеской! Ваш брат — в этом я убежден — даже представить себе не мог, что творилось за его спиной. Пока из-за скандала с английским фунтом не догадался, откуда ветер дует. Он пришел в отчаяние. И прилетел сюда, чтобы привлечь к ответу вас всех. Всех — но не вас лично, свою родную сестру. Думается, он до последней минуты не подозревал, что вы — главный его враг. За это время вы уже составили тщательно продуманный план преступления. Каждый должен был выполнить свою часть работы. Ваша медсестра — достать динамит для взрывного устройства, Тенедос — найти надежного человека, чтобы обеспечить электропроводку…
— Вы сумасшедший, — прошептала Хильда. Изумрудные серьги в ее ушах вспыхнули, когда она затрясла головой. — Сумасшедший, вот вы кто! Я прикажу вас вышвырнуть! Я сообщу в полицию… — Она протянула руку к телефонной трубке. Аппарат стоял возле кровати. Я спокойно смотрел на нее. Рука осталась лежать на трубке. Она не подняла ее с рычага. Я продолжал молча глядеть на нее. Наконец она убрала руку.
— Так-то лучше. — Я взглянул на часы. Сейчас должен зазвонить телефон. — Каждый выполняет свою часть работы. Был нанят и профессиональный киллер. А вам, сестре убитого, выпала честь смонтировать на борту яхты взрывное устройство.
— Безумие! Безумие это все!
— Это правда. Я могу все это доказать с помощью фотоснимков и записанных на пленку подслушанных разговоров. У меня даже есть фотография, запечатлевшая вас в машинном отделении яхты в тот момент, когда вы монтируете адскую машину. — Я сунул руку в карман, вынул фотографию и уронил ее на пол у своих ног. С необычайной ловкостью Хильда выпрыгнула из постели, подняла фото и уставилась на него. Это была открытка с видом на Канны. Хильда Хельман грязно выругалась и взглянула на меня глазами, горящими ненавистью.
— Я хотел только посмотреть, так ли уж вы больны, фрау Хельман. Вы совершенно здоровы. Здоровее многих.
Она вновь рухнула на кровать и укрылась одеялом.
— Вы — подлая тварь, — сказала она.
Телефон зазвонил. Ага, вот оно, подумал я.
Хильда подняла трубку.
Я взял другую, на параллельном аппарате.
— Говорит нотариус Шарль Либелэ. Мадам Хельман?
— Да, — проскрипела она.
— Мсье Лукас у вас, мадам?
— Да…
— Он просил меня позвонить вам в это время. Он поручил мне сообщить вам, что он отдал мне на хранение ряд фотоснимков и магнитофонную кассету. Все эти вещи лежат в банковском сейфе. При особых обстоятельствах, которые вам изложит мсье Лукас, я взял на себя обязательство, ознакомить международную прессу и Интерпол с материалами, находящимися в сейфе, и теми, которые, возможно, добавятся… Примите выражение моего совершеннейшего почтения, мадам. — Разговор был окончен.
Хильда опять уставилась на меня.
— Почем я знаю, не сообщник ли ваш звонил? Почем я знаю, что вы не блефуете?
— А вы позвоните нотариусу Либелэ, — сказал я. — Или не верьте мне, тоже неплохо. Тогда все пойдет намного быстрее.
— Что… Что снято на фото?
— Все вы… И те, кто изготовил взрывное устройство. И лично вы, фрау Хельман, в машинном отделении яхты «Лунный свет».
— Там было темно, — вырвалось у нее. Она тут же прикусила губу.
— У того, кто снимал, был инфракрасный фотоаппарат.
— Ох, — вырвалось у Хильды. — А вы, оказывается, шантажист.
— Угадали, фрау Хельман.
— Это наверняка будет интересно узнать полиции и вашей фирме.
— Ну, естественно, — ответил я. — Даже наверняка. — Я поднял трубку и начал набирать номер.
— Что вы делаете?
— Звоню в Центральный комиссариат полиции.
Она нажала на рычаг. В ее розовых глазках засело выражение панического ужаса, такого неописуемого страха, какое я уже видел один раз в жизни. Она прошептала:
