Леонид Могилев - Созвездие мертвеца
— Спасибо.
Славик явно нетрезв, тогда понятно, откуда злость у его половины. Значит, они с Игорем Михайловичем приняли с устатка. Обстоятельства располагают.
— Нажрались. А еще педагог. Девка-то чего здесь делает?
— «Чего делает, чего делает»! Живет она здесь. — Слышится стук захлопываемой двери. — Пошли на кухню. Чая выпьем.
— А Игорь Михайлович?
— Он пока спит. Давненько я такого не видал. Ты-то хоть знаешь, что с ним происходит?
— Примерно. Вы только никому не говорите, что он у вас.
— Не скажу. А что это изменит?
— У него большие неприятности.
— Ты есть хочешь? Пельмени есть.
— Хочу.
— И то дело.
Я ем пачечные пельмени, пью чай.
— И что же с ним произошло?
— У него квартиру ограбили. Потом там труп оказался. Вот он и подался в бега.
— Мать честна! Про труп он ничего не говорил.
— Естественно. Он вас знает недавно.
— Однако ко мне пришел.
— Это потому, что здесь его никто искать не станет.
— А кто его должен искать?
— Убийцы.
— Ты что, девочка, несешь?
— Они и меня хотели убить. Только я сбежала.
— Бандюки, что ли?
— Хуже.
— Менты?
— Выше.
— Что ты, девочка, аллегориями разговариваешь? Что произошло?
— Я бы и сама хотела знать. Мы в какое-то дело нехорошее ввязались.
— Да каким же образом?
— У нас рукопись старинная. На старофранцузском. Мы ее потихоньку переводили. А теперь ее хотят забрать.
— И что? Дорогая рукопись?
— Цены нет. А папу моего увели, как бы в милицию.
— Так. Еще и папа. А он при чем?
— Он ее из командировки привез.
— Ага. Ну, так твой Дядя Ваня проспит еще часа четыре с четвертью. Он подряд несколько стаканов вдул. Разве педагог так может делать? И не верю я ни в какие тексты.
— И совершенно неправильно делаете. Кстати, он с собой какие-нибудь вещи приносил?
— Портфельчик.
— И где он?
— Рядом с собой положил.
— Можно посмотреть?
— Смотри.
Пакет с текстами он засунул под матрас. Я еле нашла его.
— Это и есть предмет криминала? — спросил Славик.
— Это и есть. Это моя собственность.
— Вот он проснется и решим, чья это собственность, и ты что за личность.
— А можно мне пока где-нибудь посидеть? В уголке?
— Да что, у меня гостиница, что ли, тут?
— Не выгоните же вы меня за дверь? Меня там непременно найдут.
— А если тебя тут найдут? Я ведь не знаю, что ты мне наговорила. Правда это или нет. Дядя Ваня ваш вообще ничего не говорил. Только стаканом махал. Не он ли труп тот произвел в своей квартире?
— Этого вот я не знаю; если только в целях самозащиты.
Желнин проникает в редакцию
Утром Желнин принял решение и отправился в поселковую библиотеку. Хоть один экземпляр газеты должен найтись в поселке. К своему величайшему удивлению обнаружил заведение, сеющее доброе и вечное, открытым, и даже персонал на месте. Женщина добрая, в очках и платке. Холодно все же в библиотеке.
— День добрый.
— Здравствуйте.
— Я сегодня первый посетитель?
— Да нет. Ребята заходили. За учебниками.
— За какими?
— Школьными. У нас теперь как в институте. Контрольный экземпляр имеем. Приходи и учись. Если ненадолго — домой, а так в читальном зале.
— А что же так?
— Да не у всех теперь и деньги на учебники есть.
— Понятно. А я в гостях тут. В особняке господина Мощеного.
— Этот господин нам хорошо известен.
— Я на несколько дней. По надобности. А вот газеток почитать нет ли?
— Есть «Московский комсомолец». Есть «Комсомольская правда». «СПИД-инфо».
— Это вы подписались?
— Это из района. Мы ни от чего не отказываемся.
— А из журналов?
— «Октябрь», «Иностранная литература», «Смена».
— Ага. А нашей, уездной?
— Есть и она. Вот подшивка на столе.
Желнин подшивку стал листать. Вот все номера до того, операционного. А вот то, что после. Рекламные листки какие-то. Модули, лоты, объявления. Мечта Слюнькова. Но статьи-то где же? И вместо восьми полосок четыре. Вот и выходные данные. И никакого Слюнькова в помине нет. Совершенно новая фамилия дежурного редактора, и все. Чудеса, да и только.
— А вот еще номерка нет ли?
— Одного не хватает. Не присылали. Там у них история какая-то. Убили кого-то. Деньги, наверное, украли. Дело тонкое и нам неведомое.
— Спасибо и на этом.
— Почитать ничего не берете?
— Нет, спасибо. Я потом еще зайду.
Это значит, что карта Слюнькова бита и никакой газеты нет в природе. Есть боевой листок предпринимателей. Из тех, что в больших городах бесплатно раздают в метро. А у нас никакого метро не предполагается. Разве что от завода до ближайшей опушки. Еще Желнин, знавший местных бизнесменов как облупленных, определил, что квадратики и прямоугольники эти — пустые, денежного покрытия не имеют. А значит, кто-то просто имитирует выход газетки. Теперь он просто боялся накручивать черный диск с прорезями, в которых возникали цифры и обозначали пропажу очередного товарища. Вернувшись в дом, он стал вызванивать Мощеного Михаила. Того на месте не оказалось, и голос его он услышал лишь вечером.
— Как там, во глубине уральских руд?
— А в городе что?
— Нальешь хлебного — расскажу.
Появился Мощеный на своем мотоцикле уже в полную темень. Вкатил машину под навес, любовно ее осмотрел и ощупал. Потом прошел в дом, снял хламиду свою мотоциклетную, умылся и сел за стол.
— Ну где?
— Что «где»?
— Вино.
— А шея у тебя не треснет?
— А харя у тебя? Я ведь важные известия привез.
— Привез — рассказывай.
— А вино?
— Да нет у меня.
— Зато у меня есть, — объявил Мощеный и вынул из пиджака плоскую фляжку коньяка.
— Паленый. По телевизору говорили, что в таких фляжках дагестанский паленый.
— Он паленый, а я Мощеный. Ощущаешь разницу? Доставай фужеры. Хороший бренди. Я его второй день пью.
Закусывал Мощеный капустой из погреба дяди и колбасой «Русской», оказавшейся у Желнина.
— Плохо ты живешь. Щей не варишь, блинов не печешь. Ну, слушай. Друзья твои, журналисты, частью перебиты, частью в бегах. Наверное, деньги мыли и домылись. Мыли деньги?
— Какие деньги, к черту? Рассказывай.
— Один корреспондент исчез, другой на кладбище. Несчастный случай. Начальник ваш, Слюняев…
— Слюньков…
— В морге. Попал под общественный транспорт. Две бабы отравились газом. Встретились поболтать и кранты. Выпили лишнего.
— Дальше.
— Редакция ваша опечатана. Газетка, что выходит, делается человеком, присланным из области, потому что все остальные скрылись в неизвестном направлении. Кому же хочется в морг родной? Как там, хорошо?
— Я же не помню. Малахов меня усыпил.
— То-то же. И тебе надо, милый друг, ноги отсюда делать. Я просто боюсь теперь засветиться и потому прошу тебя скорей дом этот покинуть и бежать куда глаза глядят. Так-то вот. Что вы там натворили?
— Если б я знал, Миша.
— А если б знал, то сказал бы?
— Непременно.
— А как узнать? Не придумаешь?
— Прежде всего, мне нужно знать, что было в том самом номере нашей газетки. В том, который не вышел. А для этого мне нужно попасть в редакцию.
— И ты хочешь, чтобы я тебя туда доставил?
— Вот именно. И чем скорей я соображу, что это с нами приключилось, тем скорей отсюда сгину. А иначе не могу. Что же мне, человеком без имени оставаться? Бездомным? Я тут родился.
— Ты это сам себе рассказывай долгими зимними ночами. А поскольку тут еще доктор наш завязан и он мне симпатичен, я тебе засветиться не дам.
— Ночью в редакции никого. Как попасть, я знаю. Только посмотрю на макет и все. Есть там копии, черновики.
— Мечтать не вредно. Значит, так. Кататься нам из угла в угол опасно. Нужно в городе щель искать. И там лечь не вставая.
— Миша! Обещаю навсегда исчезнуть из твоей жизни. Только отвези меня сегодня в город. И оставь там.
— Навсегда не надо. На некоторое время. А отвезти — отвезу.
Особнячок был таким, как всегда. В глубине двора бывшего ремесленного училища флигель, будто игрушечный. Подойти можно скрытно через проходной дворик. Там справа есть маленькая дверка, которая на сигнализацию не ставится. Да и не было, по большому счету, никакой сигнализации в последнее время. А этот маленький секрет служебного помещения они с Аристовым давно обнаружили. Дверка была с внутренней стороны закрыта на крюк, а угол этот с дверкой заставлен всякой нужной в хозяйстве утварью. Но Желнин с Аристовым втихую дверь расконсервировали, крюк сняли и реанимировали старый замок. Никто, кроме них и одной дамы, ничего не знал. Использование служебного помещения в неслужебных целях. Только вот свет ночью включать было нельзя. Мощеный по его просьбе в ларьке фонарик китайский купил, и они попрощались.
