Аркадий Карасик - Месть авторитета
Федор Иванович мучительно подбирает слова помягче, фразы подоходчивей. Я, к примеру, не стал бы мучиться — высказался бы в лоб, по-мужицки, самыми крепкими выражениями. Может быть, тогда эта ехидна в человеческом облике уразумеет мерзость своего поведения…
А доктор вертится-крутится, краснеет, бледнеет.
— Не пойму… Простите за откровенность… Гена — ваш муж, отец ваших детей…
— Слава Богу, детей у нас нет! — панически замахала руками женщина, будто предположение о детях обидело ее. — Мне вполне мужа хватает… Я ведь не отказываюсь от него. Буду навещать, кормить, ухаживать… Конечно, не ежедневно — когда-нибудь нужно ж и на хлеб зарабатывать…
— Ваш муж, выражаясь старинным стилем, — герой… Пострадал, спасая от гибели человека… Он заслуживает внимания и заботы…
— Не знаю, кого и от чего он там спасал, — презрительно отмахнулась женщина. — Судя по некоторым его родственникам, увечье могло быть нанесено и при какой-нибудь… разборке.
Я насторожился. Кажется, не зря отмучился на жесткой кушетке целых полчаса… Сегодня же передам через Павла: пусть Гошев разведает все о родственниках безногого… Если отрешиться от штампованных ситуаций, то ноги теряют не только под колесами электричек…
И снова имя Гены выплыло в списке подозреваемых. Правда, под большим вопросом…
— Мне все понятно, — повысил голос начальник отделения, которому, похоже, изрядно надоели бесплодные переговоры. — Мы не имеем права держать человека с таким заболеванием. Решение — за вами.
Судя по выражению лица женщины, она готова на всё, вполне может отправить мужа в богадельню… Пристыдить её? Презрительно усмехнется… Упомянуть о жалости? Глупо.
С трудом поднявшись с кушетки, я заковылял к собеседникам. Дама, правильно оценив мои намерения, резко отвернулась и, не простившись с доктором, поспешила к лифту.
15
— Вы ко мне? — подхватил меня под руку Федор Иванович. — Что случилось? На вас лица нет… Перевязка? — наконец, догадался он.
— Она… проклятая, — с трудом выдавил я. — У меня — маленький вопросик… Если разрешите, конечно…
Видимо, доктор решил, что я выступаю ходатаем по измучившему его вопросу. Нахмурился, сжал губы. Но все же сделал приглашающий жест в сторону своего кабинета… Прошу вас, проходите… Только Гену я все равно выпишу…
Добрых пять минут я пытался устроиться поудобнее на полумягком стуле. Так, чтобы сидеть с достоинством, не вызывая жалости, и одновременно не вызвать нового всплеска треклятой боли.
Начальник примостился за своим столом. Вопросительно уставился на «ходатая».
— Я не по делу Гены, — поторопился успокоить я встревоженного доктора. — Как быть с ним — ваше право…
— Спасибо, — невесть, за что поблагодарил меня начальник отделения. — Что вы хотите узнать?
— Гошев проинформировал вас о моем задании?
— Да, что-то говорил. Правда, я не все понял… Вы выслеживаете преступника?…
— Задание именно такое… Заодно — подлечиться…
— Для меня, врача, второе — главное… Итак, что вы хотите узнать?
— В одной из женских палат лежит некая Галина Нефедова… К сожалению, отчество мне неизвестно… От чего она лечится?
— Фурункулез, — ответил доктор, сверившись с историей болезни. — Заболевание неопасное, но мучительное…
— Давно лежит?
Новое перелистывание коричневой папки с наклеенным листком на лицевой стороне.
— Неделя…
— Домашний адрес?
— Мытищи…
— Как же она попала в московскую больницу? Ведь в Мытищах есть своя, говорят, не хуже вашей.
Федор Иванович густо покраснел. Так, что веснушки почти пропали.
— Видите ли… Больница имеет право принимать… за плату… Питание, обслуживание, анализы, лечение… Учитывая наше тяжелое финансовое положение… Вы сами понимаете…
Я все понимал. Стало жаль человека, вынужденного выкручиваться, хотя никакого криминала здесь нет.
— И кто же оплачивает? Думаю, самой Нефедовой это не под силу…
— Точно не знаю… Какой-то коммерческий банк… Этим занимаются главврач, бухгалтерия…
— И много у вас таких… оплаченных?
Федор Иванович зашелестел бумагами. Извлек из ящика стола дополнительные папки…
— Всего несколько человек… Из женщин — Нефедова. Из мужчин — Новиков, Фомин, Трифонов… Все из вашей палаты…
Приблизительно так я и думал. Неплохая подобралась компания!
— И лечение всех четверых оплачивает один коммерческий банк?
— Кажется, да… Впрочем, по этому вопросу вам лучше проконсультироваться с главврачом больницы.
Ну, нет, дорогой эскулап, ни с кем больше консультироваться я не намерен. Разве только с Гошевым…
— Простите за назойливость, но… Все четверо поступили в один день или нет?
Собственно на этот вопрос я могу ответить сам. Поступили с разрывом в один-два дня максимум.
Федор Иванович покопался в папках. В одной, второй, третьей.
— Новиков и Васин — в один и тот же день, утром. Вечером приняли Трифонова, а на следующее утро Нефедову… Глядишь, вы из меня Мегрэ сделаете, — добродушно рассмеялся доктор.
Недавней хмурости как не бывало. Кажется, Федор Иванович готов ответить мне на любой вопрос, лишь бы он не был связан с настырной супругой Гены.
По логике вещей, один из трех мужчин и есть искомый вор в законе. Скорее всего, Васин и Новиков — его агенты. Их задача разведать обстановку, обеспечить безопасность. Нефедова прикрывает авторитета, как говорится, сзади… Похоже, Трифонов!
— Если я окончательно не надоел вам, скажите, пожалуйста, чем страдает Трифонов?
Начальнику отделения надоело копаться в папках. Болезнь Нефедовой ему известна, поскольку он — лечащий врач женских палат. Диагноз водителя он не знает.
— Посидите, отдохните, я ненадолго отлучусь… Побежит консультироваться с лечащим врачом?
Или возьмет историю болезни Сергея у дежурной сестры? В обоих случаях «отлучка» начальника отделения мне на руку — успею обменяться несколькими словами с Николаем.
На столе — два телефонных аппарата. Один — внутренняя связь — меня не интересует. Зато второй — кроваво-красный — городской… Прослушивается? Вряд ли. Кого могут интересовать больничные «секреты»?
Гошев ответил сразу. Будто сидел и смотрел на телефон, ожидая звонка.
— Времени мало, обойдемся без объятий и поцелуев.
— Согласен… Только скажите: как самочувствие?
— На высшем уровне. Температуру сбили… Слушай внимательно. Пропусти через частый фильтр родственников Гены-кандидата…
— Сделаю.
— Сегодня произошла неожиданная встреча Фарида с каким-то азербайджанцем. Тот посещал женскую палату, в которой лежит Галина… Кажется, Фарид и посетитель — давние знакомые. Возможно, по зоне… Нужно бы покопаться…
— Разберемся…
— Нужно срочно уточнить, кто и что Нефедова. Подозреваю — прикрытие человека, которого мы ищем…
— Уже провентилировали. Завтра встретимся — расскажу…
— Подозрительны водитель Трифонов и «такелажник» Васин. Нужна дополнительная проверка…
— Спасибо… У меня — малоприятная новость. Вьюнок доложил: его засекли во время телефонного разговора со мной… Насколько серьезно — не знаю. На всякий случай, очень прошу вас — никаких контактов. Завтра Вьюнок выпишется из больницы. Рисковать не станем… До свиданья…
Распрощались вовремя. Начальник отделения остановился возле дверей собственного кабинета и громко с кем-то разговаривает. Наверно, с медсестрой. Подает мне сигнал опасности… Я — на подходе, перестаньте копаться в моих папках…
А мне, между прочим, нужны они, его истории болезней, как новорожденному — подтяжки!
Вьюнок — кодовое имя сыщика Павла. Как ботают по фене — кликуха… Кто засек его во время разговора с Гошевым, что именно смогли услышать?
Ясно одно — я остался голеньким, без помощи и прикрытия. Внедрить в отделение другого сыщика — дело хлопотное, требующее немалого времени. А его, этого времени, почти не остается…
16
Ковылял я в палату обрадованным и озабоченным. Обрадованным, потому, что боль в бедре стихла. Озабоченным известием Гошева о возможном провале Павла. Если его действительно вычислили — бандиты
могут пойти на все, включая физическое уничтожение «рыбака».
Но не исключено, что тревога ложная. Мало ли кому мог звонить прихрамывающий доходяга? Жене, друзьям, коллегам по «работе». Тем более, что наши агенты при переговорах по телефону пользуются своеобразным кодом, расшифровать который не так уж и легко…
Неужели расшифровали?
Возле входа в палату меня обогнал Павел. Слегка подпрыгивая, он беззаботно улыбался.
— Здорово, батя! — Правильно, дорогой, скрывать наше знакомство значительно опасней, чем демонстрировать его. — Жив, не зарезали?
Из женской палаты выглянула Нефедова. Как всегда, обильно накрашенная, взлохмаченная, с любопытными глазками, спрятанными в жировые складки.
