Аркадий Карасик - Месть авторитета
Обзор книги Аркадий Карасик - Месть авторитета
Аркадий Карасик
Месть авторитета
1
К вечеру мое бедро превратилось в некоторое подобие диванной подушки — багровое, упругое, рыхлое. Подскочила температура, стало трудно дышать. Боль сделалась нетерпимой. Если бы не присутствие жены, завыл бы от тоски и презрения к самому себе. Наташа ни минуты не сидела рядом со мной — бегала по квартире, причитая, суматошно перебирая содержимое шкафчиков и полочек в поисках каких-то лекарств и мазей. Обнаружив коробочки с незнакомыми названиями, советовалась по телефону с подругами.
— Антибиотики давай, — вымученно улыбался я. — Все остальное положи на место… Травиться не собираюсь.
— Сема, вызовем «скорую»? Ведь опасно так…
Я упрямился. Разумом понимал: действительно опасно, но при одной мысли о предстоящей «медицинской помощи» становилось не по себе… Ведь обязательно запрут в больницу!… Ни за что!
Воспоминание о недавней операции вызывало дрожь… Нет, нет, трусом я никогда не был. Добрый десяток раз медики извлекали из меня бандитские пули, и я терпеливо сносил боль. Без стонов и жалобных всхлипываний.
Но бессилия не терплю. На операционном столе ты превращаешься в покорную лабораторную крысу, во внутренностях которой копаются бесстрастные хирурги… Это не просто неприятно, это по-настоящему страшно.
А в том, что, попади я в больницу, придется выдержать очередную операцию — никаких сомнений. Достаточно одного взгляда на быстро вздувающееся бедро…
— Семочка, разреши вызвать «скорую», — жалобно умоляла Наташа, вытирая обильные слезы. — Нельзя же так…
— Сказано, нет!… Где же твой антибиотик?
Была, правда, еще одна причина, по которой я не хотел обрекать себя на больничные страдания.
Представьте себе машину, которая с огромной скоростью мчится по дороге и вдруг… резко останавливается. Горят тормоза, колеса чертят по асфальту черные полосы, водитель глупой башкой выбивает ветровое стекло…
Нечто подобное происходит со мной. Дело в том, что я, генерал милиции Вербилин, нахожусь на пенсии. Чем заниматься? Как убить плетущееся время?…
Никак не получается вписаться в пенсионное существование с бесцельными прогулками, смакованием политических неразберих в стране, бездумным забиванием дурацкого «козла» в компании таких же пенсионеров…
И все это после стольких лет напряженнейшей работы в милиции!
Спасибо Коле Гошеву, изредка подбрасывает работенку, наведывается с вопросами и на первый взгляд неразрешимыми проблемами. Приходится поломать отяжелевшую от праздной лености голову.
Недавно Николай получил «капитана», назначен начальником отдела управления вместо Серегина и пашет, будто молодой конь на весеннем поле…
Мысль о новом начальнике отдела бывшего моего управления возникла не на пустом месте. В гостиной, таясь от меня, жена звонит кому-то по телефону… Николаю, конечно! Услышит ее всхлипывания Гошев — примчится утешать. Заодно — уговаривать, убеждать бывшего своего начальника.
Все равно не получится — не сдамся. Вытряхнул на ладонь таблетку антибиотика, подумал — прибавил еще одну… Запил водой из графина.
Сразу стало легче, будто проглоченные таблетки таинственным образом подействовали, еще не дойдя до «места назначения»…
Хорошо, что приедет Коля! Поразведаю, что там у него с расследованием последнего убийства. Отыскали ли «пальчики» на бутылке с коньяком? Опознали убитого соседи по дому…
Интересное дело, очень интересное! До чего же хочется покопаться в нем… А тут — больница, операция…
Ага, кто-то появился! Наверняка Гошев… Быстро же он сориентировался…
Из соседней комнаты доносятся приглушенные голоса.
— Температура тридцать девять. Страшная опухоль… Дышит трудно, часто… Я боюсь…
Мужской голос:
Вызывайте «скорую».
Плачущий Наташин:
— Запретил… Сердится… Вы же его знаете… Очень прошу, Коленька, поговорите.
— Попробую…
Осторожный стук в дверь. Будто очередной ком земли упал на крышку гроба… Тьфу, дьявол, какие дурацкие ассоциации лезут в голову, когда мозг прямо-таки плавится от высокой температуры.
— Входи, Гошев!… Да ты не бойся, я еще копыта не откинул.
У Николая деланно веселое выражение лица. Изо всех сил старается показать пренебрежение к пустяковой болячке бывшего начальника, внушить ему уверенность — все обойдется.
А я и без него знаю, что обойдется!
— Здравия желаю, товарищ генерал!
Никак не отвыкнет от уставной формы обращения! Вот уже год воспитываю, убеждаю, ругаю — бесполезно…
— Снова — за старое? Ну, сам поразмысли, какой теперь я тебе генерал? Старый, замшелый пенсионер, которого жена скоро будет выводить на прогулки. Будто домашнюю собачонку пописать. А ты заладил: генерал, генерал! Чтоб больше не слышал этого! Я для тебя — Семен Семенович, дедушка Сеня, дядюшка Вербилин… Усек? И не зли меня, пожалуйста, без того голова, будто чужая.
— Понятно, Семен Семенович… Как самочувствие?
— Видишь, над мемуарами работаю. Значит, живу…
— Знаю я вас… Температура, небось, под сорок, а вы — мемуары, дела… Сами только что проговорились: голова, дескать, чужая…
Гошева бодрыми словесами не проведешь, показной активностью не обманешь…
— Ладно, — вздохнул я, — буду признаваться… Чувствую себя препакостно… Только не рассчитывай, что удастся в больницу сплавить…
— Дело ваше… Уговаривать не собираюсь…
Помолчали. Николай хитренько улыбался, исподтишка окидывая меня насмешливым взглядом. Он явно предугадывал дальнейшее развитие беседы. Сейчас болящий генерал примется расспрашивать о ходе расследования убийства…
— Что нового раскопали в убийстве проститутки?
Гошев рассмеялся. Я понял причину неожиданного веселья. Разгадал, стервец, мысли отставного генерала и радуется.
— Давай, выкладывай свои трудности… Подумаем вместе, авось, разрешим…
— Расследование идет своим чередом. Примитивное бытовое убийство. Здесь ни одного вопроса. Полная ясность…
Ни одного вопроса? Я разочарованно вздохнул, осторожно, чтобы не потревожить распухшее бедро, передвинулся к спинке дивана.
— Зато еще одно дело наклюнулось. Вот там проблем — хоть совковой лопатой сгребай… Все в тумане, ни одной зацепки… Правда, есть одна версия. Крохотная, хлипкая.
— Даже так? — Я резко поднялся на подушках, но резкая боль в бедре мигом вернула меня в исходное положение, — Если появятся версии — не все потеряно… Выкладывай!
Наташа этакой мышкой-норушкой проскользнула в комнату, поставила на придвинутую к дивану тумбочку какое-то питье. Укоризненно поглядела на Николая. И ушла, тихонько притворив дверь.
Дело предстояло, действительно, интересное. Некий «источник», внедренный в одну из действующих в Подмосковье преступных группировок, сообщил о циркулирующих там странных слухах. Будто, один из воров в законе — крайне жестокий тип, садист, палач, для которого истязание жертв — высшее наслаждение, вдруг заболел. И не просто заболел, но помещен в больницу, где обследуется и ожидает операции.
«Источнику» удалось узнать номер больницы и даже отделения…
Я вздернул на лоб очки и окинул безмятежного начальника отдела подозрительным взглядом. Уж не придумано ли это «дело» для того, чтобы этой же ночью сплавить меня в больницу. Ту самую, в которой якобы лежит пресловутый вор в законе.
Николай — не простодушная Наташа, он хитер и скрытен. Поэтому я ни на йоту не поверил в его искренность.
— И ты намерен предложить мне…
— Ради Бога, не подумайте плохого, това… простите, Семен Семенович… У меня и в мыслях нет…
— Зато у меня есть! — резко прервал я неуместные извинения капитана. — Внешность авторитета известна? Возраст? Характерные приметы?
— Нет…
— Чем заболел? Туберкулез, рак, сифилис?
— Не знаем… Положен в гнойно-хирургическое отделение. Может быть, нарыв какой…
Я уже не думал ни о больнице, ни о возможной операции. Все заслонило нестерпимое желание вычислить преступника… Азарт? Может быть, и азарт. Ведь я всю жизнь проработал сыщиком. Не прослужил, а именно проработал. Начиная от рядового оперативника и кончая заместителем начальника управления. Опыт — немалый, а поэтому в крови, в печенках-селезенках сидит непреодолимая тяга к сыску.
А уж как ее, эту тягу, назвать — азартом или как-то иначе — все равно.
— Так, ясно. Вызывай «скорую»… Поеду.
Обрадованный Гошев снял трубку телефона. Пообещали приехать минут через тридцать… Ну, это еще по-божески. Сейчас в Москве столько инфарктников, инсультников и желудочников, что машин «скорой помощи» катастрофически не хватает…
2
Радость Гошева не идет ни в какое сравнение со счастьем Наташи. Несмотря на не утихающую боль в бедре, я улыбнулся. Паникершу, подобную моей жене, не сыскать в нашей столице, да и во всех столицах мира. Что бы ни происходило вокруг, все неизменно представляется ей в мрачных тонах.
