Алексей Макеев - За пределом жестокости
Сказано это было, конечно, в переносном смысле. Никаких привидений Гуров не увидел, но зато на противоположном берегу мелькнул огонек. Потом еще один. Кто-то крутился возле старых развалин.
– Обойдем с двух сторон! – тихо распорядился Гуров. – Давай, Стас, заходи слева, а я справа. Вы, Володя, оставайтесь пока здесь. Неизвестно, что там за привидения и какие у них намерения. И, ради бога, соблюдайте тишину!
Они с Крячко бросились бежать вокруг пруда. При дневном свете это было бы упражнением для пенсионеров, но ночью оказалось совсем не простой задачей. Под ноги постоянно бросались какие-то корни, мокрая трава норовила оплести лодыжки, то и дело на пути попадались глубокие холодные лужи. Местность оказалась настолько пересеченной, что переломать ноги можно было в один момент.
Конечности Гуров сберег, но уже в непосредственной близости от развалин не заметил очередной протоки на пути и влетел в нее с шумом и плеском, который, несомненно, услышали те, кто расхаживал здесь под покровом ночной темноты.
Проклиная свою неуклюжесть, Гуров двинулся дальше. В ботинках хлюпала вода. Он выбрался из зарослей тростника и вдруг оказался на твердой сухой тропинке. До развалин было рукой подать. Осыпавшиеся стены мертвого дома торчали на пригорке, точно гнилые зубы. Гуров прислушался, но ничего, кроме шелеста ветра, не услышал. На всякий случай он достал из наплечной кобуры пистолет и сунул его за пояс. Кто бы ни гулял здесь по ночам, а намерения у него были совсем не добрые.
Гуров был уже в двух шагах от разрушенной стены, как вдруг за ней брякнул упавший камень, а потом послышались быстрые удаляющиеся шаги и шорох травы, сминаемой ногами. Поняв, что таинственные незнакомцы уходят, Гуров, уже не скрываясь, бросился вдогонку.
Он перепрыгнул через метровую преграду, споткнулся на какой-то балке и отчаянно взмахнул руками, пытаясь сохранить равновесие. Устоять не удалось, и он, к своему стыду, повалился на бок, больно ударившись локтем о камни.
– Гуров, ты пенек! – пробормотал он с досадой.
Но его неловкое падение, возможно, спасло Гурову жизнь. Потому что в тот самый момент, как он начал терять равновесие, сбоку на него выскочила огромная тень.
Человек действовал быстро и бесшумно, но он слишком спешил. Он со всего размаху обрушил на голову Гурова дубинку, которую подобрал, скорее всего, где-то в развалинах. Размерами дубинка была с оглоблю, и, несомненно, Гурову пришлось бы туго, попади она в предназначенное место. Но, к счастью, он упал, и тяжелый дрын ударил его не по голове, а по плечу, скользнул по руке и, врезавшись в землю, переломился. Человек, который им орудовал, молча отшвырнул прочь обломок и пустился наутек.
Гуров, ошарашенный неожиданным нападением, смог только подумать: «Их как минимум двое. Пока один удирал, второй ждал меня здесь. Они слышали, как я бежал вокруг пруда».
Рука на какое-то время онемела. Но Гуров решил не обращать внимания на такие мелочи. В сравнении с разбитым черепом ушибленная рука была просто царским подарком. Тем более что стало ясно – скрываться дальше нет никакого смысла.
Еще не поднявшись, Гуров достал из-за пояса пистолет, снял с предохранителя и выстрелил в темное низкое небо. Потом он поднялся и увидел спотыкающегося на обломках Крячко.
– Нужно их догнать! – коротко бросил Гуров, устремляясь в ту сторону, куда скрылись незнакомцы.
Но в этот момент где-то поблизости послышался шум автомобильного мотора, который тут же стал быстро удаляться и вскоре растаял где-то за рощей.
Глава 5
Везли Бекаса долго и, пока везли, завязали глаза. Это было, разумеется, очень неудобно, но оставляло надежду на благополучный исход путешествия – если люди не хотят, чтобы ты запомнил дорогу, то тебя или убивают, или завязывают глаза. Второе, конечно, куда предпочтительнее, особенно если знаешь, как эти люди скоры на расправу. Бекас теперь это знал.
У него было время подумать, что ждет его впереди. Правда, как ни напрягал он мозги, ответа на этот вопрос не находил. Головоломка складывалась слишком причудливая. Слишком много всего накопилось за тот год, что он провалялся в коме. Все осложнилось до крайности. От тех планов, что были у Бекаса накануне катастрофы, теперь следовало отказаться. Возврата к старой жизни у него не было. Это стало ясно, как только Бекас начал чуть-чуть приходить в себя. Ощущение смертельной опасности – вот что он почувствовал прежде всего. Потому и стал притворяться, что пытался выгадать время и придумать, как выпутаться. Охрану для него наняли, разумеется, начальники из его лаборатории. Они давно уже поняли, что Бекас организовал утечку информации, и больше не желали рисковать.
Бекас потихоньку стал тренироваться – сначала садиться, потом вставать, ходить по палате. Все по ночам, с оглядкой, чтобы не раскрыться раньше времени. Персонал настолько уже привык к его растительному существованию, что почти не обращал на него внимания. Бекасу это было на руку. Он тренировал непослушное тело и мучительно размышлял над тем, что ему делать. Надежда была только на заказчика и его деньги. Если заказчик не передумал получить, что хотел, то у Бекаса еще оставался шанс. Но чтобы узнать про заказчика, нужно было сбежать из больницы и как-то продержаться несколько дней. У Бекаса совершенно не было опыта конспиративной работы.
На знакомых тоже никакой надежды. Про брата и говорить нечего – он не простит Бекасу машины. Да и после побега Бекаса будут искать прежде всего у родственников.
Бекас все думал и думал, как ему добраться до заказчика, и тут заказчик нагрянул к нему сам. То есть не сам – послал каких-то головорезов. От воспоминания об этих людях у Бекаса до сих пор мурашки бегали по коже. Но конец у них был тоже не дай бог никому. Просто какая-то пляска смерти. А потом появился и сам заказчик, и Бекас понял, что настоящие испытания его еще только ждут.
Разумеется, его не просто так вытащили из больницы. Информация по-прежнему интересует заказчика. Несмотря на все возникшие неудобства. Ради нее он готов на многое. Но как далеко простирается его жестокость? Чем больше Бекас думал над этим вопросом, тем страшнее ему становилось. Он понимал, что теперь заказчику гораздо выгоднее не заплатить Бекасу, а ликвидировать его. Такой вариант был негуманным, но дьявольски логичным. Добравшись до информации и убрав потом Бекаса, заказчик избавлялся от кучи проблем. Такова была объективная реальность, и с ней следовало считаться.
Что же, несмотря на длительное выпадение из реальной жизни, с логикой у Бекаса по-прежнему все было в порядке, чего нельзя было сказать о бренном теле. Длительная неподвижность и неполноценное питание основательно подкосили его силы, а сегодняшнее приключение и вовсе вымотало сверх всякой меры. Больше всего Бекасу хотелось сейчас упасть на постель и хорошенько выспаться. Он мысленно поклялся наотрез отказаться от каких бы то ни было поисков, если ему не дадут хорошенько отдохнуть. Пусть лучше убивают сразу, решил он.
Но, кажется, сегодня его убивать не планировали. После примерно получасовой поездки автомобиль остановился. Превратившийся в слух Бекас различил лишь неразборчивые голоса, смех, шаги, шаркающие по асфальту, хлопанье дверей. Шума машин не было слышно.
Потом захлопали дверцы, и Бекаса вытащили из салона. Только тут подал голос главный заказчик. С некоторым оттенком раздражения он бросил:
– Отвечаете за него головой! Пускай пока очухается, а завтра поедем смотреть, что он нам приготовил. Кстати, побеседуйте с ним о местонахождении. Мне не хотелось бы завтра терять время, зря шатаясь по памятным уголкам Подмосковья… Было бы неплохо, если бы он вспомнил все заранее. Вы меня поняли? Отлично! И еще… По известным вам причинам вести себя надо предельно тихо. Гарик с ребятами займется поисками того ублюдка, которого вы упустили. Его надо найти как можно скорее. Он очень опасен. Никто не может гарантировать, что он не побежит завтра в ментовку. А ваша задача – как можно быстрее все выяснить. Действуйте!
Бекас никогда не был так близок к своему заказчику. Всегда между ними сохранялась невидимая, но плотная прослойка, сквозь которую проникали лишь телефонные импульсы. Теперь Бекас мог потрогать заказчика рукой, мог ощущать тепло, исходящее от его тела, мог спросить имя, но ни один из этих вариантов не вызывал у него энтузиазма. Момент, когда заказчик мог озолотить Бекаса, был безнадежно упущен. Сейчас этот человек был так же опасен, как и работодатель, на которого некогда пахал Бекас. Сейчас они оба участвовали в состязаниях, напоминающих перетягивание каната. И роль каната выполнял Бекас. Ясное дело, о его мнении и чувствах никто и не собирался думать.
