Светлана Алешина - Не гони лошадей
Женщина прищурилась, выпуская струйку дыма:
— Что-то не припомню я у Темки богатых родственничков, скорее, с него все хотели получить чего-нибудь.
— Этот человек не является ближайшим родственником Шакаленко. Мотивы передачи наследства нам неизвестны.
— Ничем не могу помочь, Артем тут уже лет пятнадцать как не живет. Если вы заметили, мы одни здесь остались. Раньше тут много семей жило, потом кто купил жилье, кто получил — разъехались. Одни мы остались. Ждем, когда нас под снос… Я с мужем развелась давно, а рожу его пьяную каждый день вижу. Нам все обещают, что расселят в новые дома, дадут отдельные квартиры, — вдруг разоткровенничалась женщина. — А Темка… Артем как спортом занялся, так и съехал. Сначала в спортивный интернат, потом… Говорят, у него сейчас и квартира, и фирма своя, в гору пошел. Я его последний раз три года назад видела.
— Простите, вы не знаете, где он сейчас живет? — поинтересовалась я.
— Этого я не скажу, прописан здесь, у нас, это точно. Недавно списки жильцов составляли, так вот сверяли, кто прописан, а кто на самом деле живет. В списке Толик точно был и его бабка. Бабка года три как померла, а так до последнего жила. Артем все уговаривал ее переехать, а она ни в какую: «Помру там, где всю жизнь прожила». Под конец она болеть стала, он ее куда-то в санаторий специальный положил, там она и померла. Хоронили тоже там, он приезжал тогда сказать, что померла, на похороны звал…
— Значит, комната до сих пор за ним числится? — спросила я.
— А куда она денется, запертая стоит. Артем тогда сказал: «Пользуйтесь, если надо, живите». А у нас и так все пустые комнаты стояли, так что нам без надобности.
— Можно я загляну, вдруг там адрес или телефон его… — просительно взглянув на женщину, произнесла я. — Понимаете, если мы его не найдем, то через год все государству отойдет, жалко же…
— Идите, посмотрите, я там не хозяйка, — ответила она, пожав плечами. — Ключ на притолоке лежит. Как Артем туда положил, так и лежит. Дверь третья от входной, номер три.
Я быстро нашла нужную дверь, пошарила рукой и достала ключ. Дверь раскрылась с легким скрипом. Я включила свет и огляделась. Небогатая обстановка. Продавленный диванчик.
Стол, сервант, горка, комод. Полки, трюмо, на стене ковер с тремя белыми лебедями, плавающими по овальному озеру. Все вещи покрыты толстым слоем пыли. Да, сюда давно не заглядывали. Я раскрыла комод: аккуратно сложенное стопкой белье, вещи, альбом с пожелтевшими фотографиями. Документов, естественно, никаких. Я стоя полистала альбом, садиться на пыльный диван мне не хотелось.
На меня смотрели люди, которых уже давно не было на свете, их лица были абсолютно не похожи на лица моих современников. В их глазах светилось что-то живое, осмысленное, они строили свою жизнь, верили и надеялись на будущее, несмотря ни на что. Потом пошли более современные фотографии. Голый карапуз, мальчик в костюме медведя, мальчик в школьной форме с букетом астр. Вероятно, первоклассник Шакаленко. Лобастенький неулыбчивый малыш. Больше фотографий в альбоме не было. Зато было несколько пожелтевших газетных страниц, в основном спортивные рубрики. Я внимательно прочитала крохотные заметки, очерченные красной пастой.
«Воспитанник ДЮСШ города Тарасова Артем Шакаленко занял первое место в соревнованиях…» Дальше шел сгиб и слова были неразличимы, так что, каким видом спорта занимался Артем, мне так и не удалось узнать. Вторая статья сопровождалась довольно большой фотографией: молодой парнишка, накачанный, мускулистый, с медалью на шее. Внизу текст: «Наш земляк Анатолий Шакаленко, победив опытного соперника, выиграл поединок…» Дальше опять неразборчиво.
Ну не футбол и не баскетбол, это точно. Поединок. Бокс? Карате? Самбо?.. Раз были статьи в газетах, значит, кое-какую память он о себе оставил. Среди тысячи мальчишек, занимавшихся спортом, его будет легче найти. Я взяла заметки с собой, хозяину вряд ли они были нужны, если он оставил их пылиться. Закрыла комнату и, не прощаясь с хозяевами, ушла.
Во дворе я еще раз взглянула на барак. Да, временное жилье — самое постоянное, здесь запросто можно кино снимать про тяжелую жизнь рабочих при царском режиме или иностранцам за деньги показывать, как пережитки эпохи социализма. В космос спутники запускаем, а людям нормальное жилье предоставить не можем.
Значит так, подведем итоги. Шакаленко существует на самом деле. В юности занимался спортом. Сейчас у него все в порядке и, возможно, есть своя фирма. Некоторые из занимавшихся спортом в юности пошли в криминальные структуры. Может быть, и Анатолий пошел в гору благодаря криминалу. Если это так, то он вполне может быть причастен к похищению Вассермана. Теперь у меня были хоть какие-то зацепки: поискать среди спортсменов и среди бизнесменов, а также среди криминальных авторитетов. Тут уж мне было к кому обратиться. Долг платежем красен, это точно. А по поводу спортивной истории можно обратиться к старейшему репортеру «Тарасовских вестей», который заведует спортивной рубрикой вот уже лет тридцать, это точно. Владимир Николаевич Беликов был страстный спортивный фанат, в молодости сам занимался боксом, и довольно успешно, затем ушел в спортивную журналистику и даже одно время был спортивным комментатором на местном телевидении.
В машине я набрала номер редакции «Тарасовских вестей».
— Здравствуйте, коллега, — узнала я голос своего однокашника Юрки Морозова.
— О, Бойкова! Привет, чем обязан? Давай быстрей, а то редактор узнает, что с конкуренткой общаюсь, выгонит без выходного пособия, — шутливо проговорил он.
— Не боись, Морозов, если выгонит, я тебя к себе возьму. В рубрику про погоду, — пошутила в ответ я. — Ладно, давай серьезно, Беликов на месте? — спросила я, подруливая к редакции «Тарасовских вестей».
— Угу, — произнес Юрик, с его места прекрасно был виден закуток Беликова, с допотопной печатной машинкой и стенами, увешанными фотографиями с автографами известных спортсменов. Владимир Николаевич, прекрасно владевший языком, писавший о спорте живо, энергично, компьютером так и не овладел. «Баловство все это», — оправдывал он нежелание работать за компьютером.
— Юрик, попроси его спуститься в кафе, — напротив редакции было уютное маленькое кафе-бар, с кабинками, — не хочу, чтобы ваши нас за общением застукали.
— Ой, Бойкова, вводишь ты меня во грех, знаешь, что не могу тебе ни в чем отказать, используешь в корыстных целях.
— Ладно-ладно, не прибедняйся, сиротка.
С Владимиром Николаевичем я столкнулась по воле случая, он обратился ко мне за помощью, когда ему угрожал какой-то псих, помешанный на спорте. В милиции тогда отмахнулись, сказали, как всегда: «Вот когда убьют, тогда и придете…» А псих оказался довольно агрессивным, нам удалось его вычислить. С тех пор Беликов причислил меня к лику святых и внес в список своих ближайших друзей. А когда узнал, что я играла в футбол в знаменитой «Волжанке», была центральной нападающей и одно время капитаном команды, заявил, что, будь я постарше или он помоложе, обязательно бы женился на мне. Время от времени мы встречаемся с Владимиром Николаевичем на стадионе, иногда он достает мне билеты на интересные матчи.
— Здравствуй, Олечка, — произнес Беликов, чмокая меня в макушку. — Давненько не виделись. Что будешь пить-есть? — по-джентльменски спросил он.
— Здравствуйте, Владимир Николаевич, пожалуй, кофе.
К столику подошла молодая официантка, она улыбнулась Беликову как старому знакомому.
— Все хорошеешь, Настенька… Замуж еще не вышла? Ты Степану скажи, ежели будет тянуть резину, уведу, как пить дать уведу…
— Да вы уж скажете, — покрывшись румянцем, произнесла официантка.
— Как у мамы дела? — поинтересовался он. — У них тут династия, мама ее еще в кафе этом работала, когда я только начинал свою журналистскую деятельность, — пояснил он мне.
— Спасибо, все хорошо. Что заказывать будете?
— Так, мне кружечку пива и, пожалуй, солянку. А девушке чашечку кофе и пирожных: корзиночку и слоеное. — Он обернулся ко мне: — Все верно, помню-помню, что ты любишь.
Я кивнула головой, это мои самые любимые.
Мы дождались, пока официантка принесет заказ. Владимир Николаевич внимательно выслушал мою просьбу, не перебивая.
— Ну-ка, покажи заметки, — попросил он, прихлебывая пиво из высокого стакана. Пиво было еще одной слабостью Беликова, он мог часами рассказывать об истории пивоварения, сравнивать достоинства того или иного сорта, того или иного производителя. Владимир Николаевич собирал коллекцию пивных этикеток, я подозревала, что количество этих раритетов у него перевалило за тысячу.
— Так, — повертев несколько минут листок в руках, задумчиво произнес он. — Скорее всего, он боксер или дзюдоист. Я по своим каналам поспрашиваю, может, кто-нибудь что и знает.
