Джанкарло де Катальдо - Третий выстрел
– Я благодарю вас за то, что вы были столь любезны и пришли…
Майор прервал его движением руки:
– Я пришел по одной очень простой причине. Мне бы не хотелось, чтобы вы думали, что я оказался не способен работать с информатором.
– Я и не думал.
– Приятно слышать. – Майор пожал ему руку и направился было к двери, но передумал. – Я не должен был бы говорить вам… Но мы уверены, что группа Йосипа осталась в этом районе.
Инспектор насторожился:
– Почему?
– Тот, что стал давать показания, сказал, что их ищет и хорватская мафия. Старые разборки, закончившиеся самыми настоящими смертными приговорами. Так что они не ушли обратно за границу, исключено.
– Но хорватская мафия сильна и в наших краях.
– По словам арестованного, они здесь проездом. Им нужно заработать немного денег, чтобы перебраться в Канаду.
– А это им не удалось…
– По нашим подсчетам, у них достаточно средств, чтобы продержаться в укрытии еще пару недель. Потом им придется что-то предпринять. Прятаться от правосудия – дорогое удовольствие.
Майор улыбнулся и вышел. Кампанья тоже улыбнулся. Смысл послания был совершенно ясен.
Он размышлял над услышанным, когда его вызвал Веронези и сообщил, что приехала сестра Назы Сабич. Она должна была опознать тело и увезти его на родину.
– Она ждет тебя в морге, – сказал Веронези.
– Почему именно я?
– Хочешь получить от меня письменные указания?
Мара Сабич оказалась красивой женщиной лет тридцати пяти. Не слишком высокая, но хорошо сложенная, с мягкими чертами лица и застенчивой улыбкой.
– Инспектор Кампанья, – представился он, протягивая руку.
– Мара Сабич.
– Мои соболезнования.
– Знаете, моя сестра бежала из Хорватии, чтобы спасти свою жизнь, – сказала она на хорошем итальянском, – и в результате была убита теми же хорватами.
– Откуда вы так знаете наш язык?
– Я медсестра и во время войны работала в госпитале, принадлежавшем итальянскому Красному Кресту.
Служащий проводил их в помещение, где находилось тело ее сестры. Мара держалась мужественно и с достоинством. Она с нежностью провела рукой по лицу Назы и сказала:
– Да, это моя сестра.
Кампанья помог ей оформить документы, необходимые для перевозки тела, после чего довольно настойчиво пригласил выпить кофе: ему нужно было допросить Мару, но вести ее в квестуру он не решился. В баре он вытащил из кармана фотографии Йосипа, Зорана и Мате:
– Вы знаете этих людей?
Она кивнула:
– Да, всех троих. Они из моей деревни.
– Что они за люди?
– Футбольные фанаты, превратившиеся в фанатиков политических. Националисты. Сволочи. Они причинили много зла людям.
– Почему они обратились за помощью к вашей сестре?
– В деревне многие знали, что она не любит полицейских и имеет связи с преступным миром.
Кампанья собрал фотографии и убрал их в карман.
– Мы надеемся скоро взять их. Как только будут какие-то новости, я сообщу.
Мара решительно покачала головой:
– Я не вернусь в Хорватию.
– Почему?
– Хочу помочь полиции арестовать убийц моей сестры.
– Я понимаю ваш гнев и вашу боль, но вы не можете принимать участие в расследовании. Уверяю вас, что сделаю все возможное. Положитесь на меня.
– Тогда я буду действовать самостоятельно.
Кампанья разозлился:
– Поступайте, как считаете нужным.
Он заплатил за кофе и вышел из кафе, провожаемый пристальным взглядом хорватки.
Два дня спустя Кампанью разбудил посреди ночи телефонный звонок. Это снова оказалась Амелия.
– Что случилось? – спросил инспектор, бросив взгляд на часы.
– У нас тут была облава на проституток. Среди них попалась одна без документов, которая утверждает, что знает тебя.
Он тут же поднялся, и жена не преминула отпустить пару малоприятных замечаний по поводу его профессии. Кампанья едва сдержался, чтобы не ответить и не завязать очередную ссору.
– С завтрашнего дня я буду спать на диване, чтобы не мешать тебе.
– Мне мешаешь не ты, а твои коллеги. Могу поспорить, что опять звонила эта Ди Натале.
– Думай о своем архитекторе и оставь в покое Амелию. Она звонит исключительно по работе.
Через час в прескверном расположении духа, глотая кофе из пластикового стаканчика, он зашел в корпус, где находились камеры для задержанных. Как всегда после подобных рейдов, там царила большая суматоха. Уставшая после долгого дежурства Амелия пыталась навести порядок. Завидев инспектора, она указала на камеру.
– Мара! – воскликнул Кампанья, с удивлением разглядывая короткое платье и яркий макияж женщины. – Не успела приехать, как уже пустилась во все тяжкие?
В ответ она громко обругала его по-хорватски. Инспектор подозвал коллегу, чтобы открыть камеру, взял задержанную под руку и повел ее в свой кабинет. Мара шла с видом оскорбленного достоинства.
– Сейчас оформим документы о высылке и отправим тебя домой, – сердитым тоном пообещал Кампанья.
Мара вздохнула:
– Я не проститутка. Я пошла туда, чтобы найти одного человека.
– В таком виде?
– Я не хотела, чтобы на меня обратили внимание.
– Ага, и сразу попала в облаву.
– Поверь мне, прошу тебя.
– И кого ты хотела там найти?
– Я тебе скажу, а ты не будешь высылать меня из Италии. Договорились?
– Посмотрим. Попробуй сначала доказать мне, что ты там не работала.
– Бывшая невеста Зорана – проститутка где-то в этом районе. Я уверена, что он обращался к ней за помощью.
Информация не оставила Кампанью равнодушным:
– Почему ты не сказала мне об этом в прошлый раз?
– Ты же не захотел моей помощи.
Он смерил ее взглядом.
– Ладно, – сказал он. – Теперь хочу. Как ее зовут?
– Не знаю. Она была из соседней деревни. Но я хорошо ее помню.
Инспектор вышел из кабинета и вернулся со стопкой фотоальбомов. Мара принялась перелистывать их, внимательно вглядываясь в каждое лицо. Уже рассветало, когда она нашла то, что искала.
– Вот. Это она!
Инспектор увидел на снимке блондинку славянского типа, круглолицую и кареглазую. Ее звали Динка Задро. Кампанья немедленно связался с коллегами из полиции нравов, и те сообщили, что девушка несколько месяцев назад перебралась в Местре.
Кампанья отправился переговорить с Веронези, после чего вернулся и сказал Маре, что оставит ее ненадолго, велев не покидать здания квестуры.
Амелия вела машину быстро. Рядом с ней сидел Веронези и по мобильному объяснял ситуацию заместителю начальника квестуры Местре. Кампанья, расположившийся на заднем сиденье, позвонил жене.
– Я не смогу забрать Иларию из школы. Я занят, – сказал он тихо, чтобы начальство не слышало.
Гайя попробовала протестовать, и, поскольку возможности ввязываться в дискуссию у него не было, он просто положил трубку.
«Она делает это специально, – подумал он, – Знает же, что Веронези не выносит семейных разборок на работе».
Начальник и вправду пробурчал что-то по этому поводу, но и он, и Амелия сделали вид, что не услышали.
Машина свернула с автострады, проехала по путепроводу и въехала в Местре. Дом, где проживала Динка Задро, стоял на одной из улочек, пересекающих виа Пьяве, в районе железнодорожного вокзала. Прибыв на место, они обнаружили, что коллеги из Местре уже установили наблюдение.
– В доме кто-то есть, – проинформировал их одетый в штатское комиссар. – Не женщина. Ее мы перехватили, когда она возвращалась с работы.
Динка сидела в машине под наблюдением женщины-полицейского. Кампанья открыл дверцу и спросил ее:
– Кто в доме? Зоран?
Она кивнула и разразилась рыданиями.
– Он один?
– Не знаю.
Инспектор подошел к коллегам, готовящимся к штурму.
– Там точно Зоран. Возможно, один.
– Мы должны все предусмотреть, – ответил Веронези. – Они вооружены и опасны.
Один из сотрудников, седой, явно имеющий немалый опыт в подобных операциях, заметил, что чем дольше они ждут, тем больше рискуют, что человек в доме обнаружит их присутствие.
– И тогда нам придется устраивать осаду с этими чертовыми переговорами и кучей дополнительных рисков.
Разделившись на две группы, они приготовились к штурму. Кампанья и Амелия первыми вошли в подъезд, за ними последовали остальные. Дверь в квартиру оказалась самой обычной, не железной, и выбить ее было проще простого.
– Полиция! – рявкнул Кампанья, врываясь в квартиру.
И увидел перед собой Зорана, вставляющего магазин в автомат модели «скорпион». Ствол был направлен в потолок.
– Положить оружие! – крикнул инспектор, а его палец уже жал на курок.
Два выстрела прямо в грудь – хорват умер еще до того, как рухнул на землю.
